Мечи и темная магия - Страница 88

Попасть во вроде бы неохраняемый лесной город Кашлорию всегда было нелегко, ведь располагался он в самой глубине сердца обширных древних лесов Троспа. Величественно тянулись ввысь громадные сосны, кедры, буки, дубы и тополя. Чащобы расстилались на сотни миль. И меж исполинских великанов вилась лишь одна дорога, местами запущенная и поросшая травой. Когда на землю опускалась ночь, город становился довольно заметным: тысячи ламп и лампадок, зажженных в простых и витражных окнах, сияли в темноте меж стволов деревьев. Здесь были старинные каменные усадьбы, публичные здания и форты, но все они скрывались за деревьями, местами укоренившимися даже в каменной кладке. В узкой долине, куда в конце концов спускалась дорога и где был городской центр, протекала Ка, бурная река, по которой даже в спокойный летний день отваживались пускаться вплавь лишь самые храбрые.

Именно такой день был сейчас. Медленно садилось солнце, окрашивая лес в самые невероятные оттенки: алый, медный, пурпурный, черный и золотой. Стихал дневной шум, и Ка ревела особенно громко, неся талый снег с далеких гор. Закат кровью разлился на горизонте, темные крылья ночи простерлись над миром.

Изнуренный долгим путешествием, ученый Зир жаждал отдыха. Вчера на него напали лесные разбойники и отобрали лошадь. И хотя Зир догнал их, обманул и вернул коня, тот потерял подкову, так что и человек, и животное к концу дня еле волочили ноги.

Когда тьма окутала город и зажглись огни, Зир уже успел разувериться в удаче своего путешествия. Он прочел об этом городе больше года назад и отправился на его поиски. Однако в последние несколько часов засомневался, что таинственное поселение вообще существует. Поговаривали, что город охраняют стражи, защищая его скорее магией, чем высотой стен. Зир уже начал было думать, что они заодно сделали город невидимым. Но огни наконец зажглись. Вот и Кашлория.

Зир был молод, высок и статен. Когда свет падал на его шевелюру, волосы загорались цветом осенних листьев бука, а глаза словно отражали серое зимнее небо. Таким же противоречивым был и его нрав: огонь в душе боролся с холодом, любопытство к жизни сочеталось с приступами меланхолии.

Сейчас юноша добрался до места, густо поросшего деревьями. Дальше земля устремлялась резко вниз к яростной реке. Очертания ее берегов подсказывались не столько немногочисленными огоньками, сколько ревом воды. Зир где-то прочел, что жители Кашлории говорили так: «Ка несдержанна на язык и постоянно кричит».

И вот перед ним постоялый двор «Бесстрашный дракон».

Мерцавший свет ламп манил к себе. Привязав лошадь, Зир пробрался сквозь ивовые заросли и вошел в двери.

В то же мгновение громкие крики внутри смолкли, сменившись гробовой тишиной. Но это не было реакцией завсегдатаев на новичка: к гостям в Кашлории привыкли. Просто в тот самый момент, когда Зир ступил под своды гостиницы, какой-то человек у стойки вогнал нож меж ребер одного из посетителей. Все, включая Зира, в ужасе застыли, когда бедняга замертво свалился на пол.

Убийца же, напротив, лишь вытер окровавленное лезвие о рукав, убрал оружие в ножны и повернулся к хозяину:

— Эй, ты, свинья, принеси-ка мне еще кружку! И убери это отсюда, — добавил он, сделав жест в сторону трупа.

Убийца был здоровенный мужик с темной шевелюрой над низким лбом, облаченный в форму стражника, с бросавшимся в глаза значком с двумя скрещенными мечами под венцом. С ним явно никто не осмеливался связываться. Вот к столу шмыгнул мальчишка-подавальщик с наполненной до краев кружкой, вот хозяин с другим мальчишкой потащили тело убитого к задним дверям. Не жаловался даже тот человек, о рукав которого убийца вытер нож, не желая пачкать собственную одежду.

— Здоровья и долгих лет! — воскликнул убийца и одним глотком опустошил кружку.

Все присутствовавшие, кроме, естественно, Зира, тут же дружно подхватили тост. А кое-кто еще и добавил:

— И тебе долгих лет, Разибонд!

— Да, счастливых тебе лет. Идиот получил по заслугам!

Довольный Разибонд громко рыгнул. А затем подозрительный взгляд его маленьких глазок остановился на Зире, все еще стоявшем в дверях. Если бы взором можно было убить, пришелец бы уже скончался в жутких мучениях.

— А ты?! — прорычал Разибонд. — Что ты сказал, медная голова?

— Я? — Зир улыбнулся, пожав плечами. — О чем именно?

— А, ну значит, ты слеп, как крот. Давай-ка выскажись. Ты же видел, как я его прирезал.

— Ах, это… Да, видел.

— Тебя это вроде задело, — продолжил Разибонд все более угрожающим гоном. — Ну и что сделаешь, а?

Если бы Зир еще не понял, что именно имел в виду убийца, то сейчас у него отпали бы последние сомнения: все выпивохи в зале поспешно вскочили и сбились к дальней стене, а некоторые даже забрались под стол. Пламя в большом камине вдруг осело, а девушка, следившая за жарившимся в нем мясом, сверкая голыми пятками, унеслась по лестнице на второй этаж.

— Ну? — проревел Разибонд, которого молчание Зира еще больше разъярило.

— Я думаю, — сказал Зир, — что это лишь твое дело. В конце концов, возможно, тот, кого ты заколол, сделал тебе что-то плохое.

— Он и сделал, — объявил негодяй. — Не дал мне попользоваться его женой и дочерью.

— Или, с другой стороны, — невозмутимо продолжил Зир, — возможно, что ты просто пьяный жирный головорез. Но, окончив эту жизнь, ты ответишь перед толпой разгневанных духов. И не думай, что я шучу, дружище Рази. Загробная жизнь существует, и нам придется платить по счетам, когда уйдем в иной мир. Подозреваю, что твоя расплата будет крайне длительной, уж и не говорю о том, что крайне болезненной.

Лицо Разибонда являло сейчас примечательный образчик для любого, кто занимается изучением человеческих настроений: сначала оно порозовело от потрясения, затем стало пунцовым от гнева, секунду побыло подозрительно желтым и наконец приняло примечательный красновато-коричневый оттенок, — если бы художнику удалось воссоздать такую палитру красок, он счел бы себя счастливчиком! Вдобавок Разибонд раздулся, словно жаба. Швырнув на пол кружку, неосмотрительно вылепленную из глины, где она разбилась на мелкие осколки, он выхватил уже не нож, а клинок фута четыре длиной.

Зир поднял глаза к небу, вернее, к потолку. В следующее мгновение он тоже обнажил меч, тонкий, словно жезл, и носивший благородное имя Писец. Когда Разибонд неуклюже двинулся к гостю, тот легко ускользнул, словно призрак, и подставил здоровяку ногу. Не ожидавший такого подвоха, разъяренный стражник с грохотом рухнул на пол, а Зир приземлился ему на спину, выбив воздух из легких. Затем с ужасающей легкостью вонзил свой меч в спину Разибонда, пробив доспехи, кожу, мускулы и сердце. Фонтаном брызнула кровь, окрасив потемневшую балку под потолком.

В зале вновь воцарилась мертвая тишина. Не вытирая меч и держа его наготове, Зир сокрушенно оглядел ошеломленные лица.

— Приношу свои извинения, — промолвил он. — Но я отказываюсь умирать в этот поздний час. Я бы предпочел поужинать. А еще надо подковать мою лошадь. Но если желаете, можем продолжить и в этом духе.

Никто ему не ответил. Никто даже не сдвинулся с места. Хозяин, нырнувший ранее под стойку, вылез, чтобы увидеть поединок, и теперь, раскрыв рот, пялился на Зира.

В это мгновение послышался топот босых ног и по лестнице сбежала все та же девчушка. Похоже, лишь она сохранила способность двигаться и говорить, хотя речь сейчас была больше похожа на пронзительный визг.

— Безрассудный господин, вы не знаете, что наделали!

— Нет, я знаю, — отозвался Зир. — Я прикончил убийцу. Может, все вы любили его и теперь хотите на меня напасть? Если так, то давайте продолжим. Как я уже сказал, я очень голоден.

— Любили?! — взвыла девчушка. — Разибонда? Да он был настоящим дьяволом!

При этих словах люди в зале стряхнули странное оцепенение. Со всех сторон раздались голоса, шептавшие одно и то же:

— Он был монстром…

— Ужасный задира, не оставлял в покое ни женщин, ни мужчин…