Меч времен - Страница 14

– Говор у тебя цудной, Миша, – еще на рынке заметил Авдей. – Издалече?

– Вообще-то – с Заволочья.

– Поня-а-атно.

Михаил уже, конечно, попривык к Новгороду, но все же, все же смотрел по сторонам, широко раскрыв глаза, что провинциалу с какого-то там Заволочья было вполне даже простительно. Ничего не скажешь, красив город, хоть и мало еще каменных строений – всего несколько храмов да стены детинца на Софийской – а все же, все же… Улицы бревнами – а кое-где – и брусом – мощенные, чистые, усадьбы за частоколами ладные, аккуратные, с высокими домами в два-три этажа, с резным узорочьем, с крышами из серебристой дранки… ох эти крыши… особенно сейчас блестели – ну чистое серебро. Денек-то выпал теплый, не дождливый, но и не ярко-солнечный, а такой, с серебристо-облачным небом, словно бы озаренным неким матовым сиянием, как оклады на древних иконах. Сияние это отражалось в многочисленных озерцах и ручьях, и конечно же – в Волхове, седом батюшке Волхове, без которого – уж всяко – не бысть бы великому граду, не бысть…

А зелень вокруг! Прямо здесь, в городе. Яблоневые и вишневые сады, смородина, выгоны – целые луга, прямо здесь, в городе, вот, хоть у многоводного Федоровского ручья – ах, а цветов, цветов сколько! Пушистые – дунь – и нет – одуванчики, розовый вкусный клевер, и все оттенки голубого и синего – васильки, колокольчики, фиалки… да, еще иван-чай – фиолетово-розовый, налитой, душистый, а еще ромашки – девушками на гаданье «любит, не любит, плюнет, поцелует», и желтизна-желтизна – лютики. Красиво… глаз не оторвать прямо.

А воздух… воздух такой, что, кажется, пить его можно. Даже не пить – хлебать большими деревянными ложками.

Ну и народу соответственно – много, день-то праздничный. В церквях колокола – поют, гудят, заливаются! Боом, боом… – басом, солидно – на Софийской звоннице, красивым баритоном – в церкви Богоявления, что на воротах детинца, почти так же, но как-то громче, изысканней – рядом, в церкви Параскевы Пятницы… ну и в остальных церквях – дисканты – динь-динь-динь, динь-динь-динь…

Про колокола – это Мише Авдей обсказал, тот, что на грека похож, чернявый. Оказывается, он у себя на погосте дальнем звонарем был.

– Хорошее дело – звонарь, – одобрительно покивал Михаил. – Чего ж сюда-то поперся?

Парень сразу нахмурился:

– Емь поганая деревни наши спалила… Язм еле ушел. Теперь вот – один… с Мокшей. Изгои мы с ним… летом-то еще ништо, а вот что зимой заведем?

– Мыслю – уйдем подале в леса, избу-землянку сладим… – тут же улыбнулся Мокша. – Поохотимся, перезимуем как-нибудь…

– Ну перезимуем, – грустно кивнул Авдей. – А дале-то что? Так и будем в берлоге своей жить… медведя вместо?

– Тем более, парни, вся земля – она чья-нибудь, – напомнил Миша. – Явится к вам тиун Софийский… ну или боярина какого-нибудь, скажет – платите-ка, ребята, за житье-бытье!

– Ну, лет пять мнози дозволяют и так жить…

– Это если сами позовут, сманят! А вас-то кто покуда сманил?

– Да покуда – никто.

– Эй, робяты, коровушку кто продает?

Михаил оглянулся – мужичок. Темнобородый такой, шустренький. Лицом худ, востер глазом. Одет – ну примерно как Миша… чуть, может, получше. На голове – шапка кожаная, простая, без всякой опушки.

– Ну я продаю, – Миша с важностью выставил вперед ногу. – А ты, мил-человек, купить хочешь?

– Сперва посмотрю… Телка-то яловая? Стельная?

Михаил только рукой махнул:

– Дурить не стану – нетель.

Ну надо ему еще и коровой этой заморачиваться! Скорей бы избавиться – это да. Впрочем, и не это главное…

Мужичок, осмотрев коровенку, ухмыльнулся:

– Ну, вижу, что нетель.

И – тут же – к парням, хлестнул внимательным взглядом:

– Вы – вместе, что ль?

– Не…

– Лапти что – свои продаешь?

Он говорил «цто», да Михаил привык уж, не обращал внимания, того более – и сам начал на местный манер язык коверкать.

– За нетеля свово сколь хочешь? – это уже другой подошел – крестьянин, бородища лопатой. Тоже, наверное, однодворец… или смерд. Зачем такому нетель? На мясо разве что… Ну да, чуток откормить на лугах, да забить осенью.

Сговорились на несколько «белок». Миша-то торговаться не умел, брезговал… такая дешевка вышла, что даже парни-изгои – Мокша с Авдеем – удивленно эдак переглянулись, мол, что делаешь, совсем уже спятил? Хоть и нетель, а все ж, чай, корова, не кошка!

Ну, продал – и продал… Тут опять тот мужичок хитроглазый, что недавно нетеля торговал, подошел… Так, поболтать просто… Якобы. Михаил давно заметил, как он у забора стоял, приглядывался… Сбыслав ведь так и говорил – подойдет кто-нибудь обязательно! Уж не может так быть, чтобы даже и совсем пропащие люди никому не надобны были! Ничьи людишки – они многим надобны!

– Облака-тучи-от ходят, – прищурясь, мужичок посмотрел в небо. – Не было бы дождя.

– Да, дождя бы не надо – сенокос, – мотнул рыжей шевелюрой Мокша.

– Особливо плохо – у кого крыши над головой нетути, – продолжал незнакомец. – Вам-то есть, где укрыться, парни?

– Да как сказать…

– Одну корчму тут, на Лубянице, знаю. За пиво возьмут недорого. Идем? За-ради продаж ваших выпьем! Меня Ефимом кличут.

– В корчму? – ребята задумчиво переглянулись. – Ты как, Михайла?

Михаил улыбнулся:

– А чего ж? В корчму – так в корчму. Вон, и правда, дождь собирается.

Сговорились. Пошли с Ефимом. Через все Торжище многолюдное, мимо церкви Иоанна Предтечи – центра купцов-«гостей» – «Ивановского ста»…

Орали, шумели вокруг – рынок. Чем только не торговали! Разноцветными тканями, дорогой – и не очень – посудой, оружием, лубяным плетеньем, медом, скотом, замками… Некогда смотреть было – глаза разбегались.

Да, к новому знакомцу по пути один человек подошел, чем-то неуловимо на самого Ефима похожий – взгляд такой же внимательный, цепкий… Спросил что-то… Улыбнулся – как почему-то показалось Михаилу – завистливо. Дальше пошел.

– Видали мужичка? – Ефим показал на незнакомца глазами. – Держитеся от него подале, ребята!

– А что так?

– Прощелыга известный.

Прощелыга? Хм… А ты-то сам кто?

Миша ухмыльнулся – кажется, Сбыслав был прав – вербовщиков тут хватало.

Вот и сидели теперь в корчме все четверо: Ефим, парни, Михайла. Угощал Ефим – ну как же!

– Пейте, пейте, робята… Так, говорите, сироты? А ты, Миша?

– Тож в разоренье впал.

– Ничо! Ничо! – с ласковою улыбкой Ефим потрепал Михаила по плечу. – Авось, найдутся добрые люди, парни. Ну, еще по кружечке?

– Да хорошо б…

– Добро! Эй, человек… Человеце!

Вот уже и не пиво на столе. И на мед – на вкус – не очень похоже, скорей, на дешевый портвейн – такого же рода пойло.

– Чего это, Ефиме?

– Медок переваренный… Пейте, парни, – весело будет!

– Ну, разве что – для веселья… Слушай, Ефим… а тута, в этой корчме, заночевать можно?

– Ужо сыщем, где вам ночевать. Сыщем!

Ефим хохотал, подливая. Миша помотал головой – шумело уже не хуже, чем с паленой водки.

– Вы чего умеете-то? – исподволь выпытывал навязчивый доброхот. – Ну, окромя крестьянской работы…

– Я – в колокола бить могу!

– Хм… в колокола…

– А язм – охотник.

– Охотник – это уже лучше. А ты, Миша?

– Я по-разному, – Михаил улыбнулся. – И швец, и жнец, и на дуде игрец.

– А по-серьезному? – взгляд у Ефима был вовсе не пьяный, внимательный, цепкий.

– По-серьезному – мечом махать приходилось, и вообще, много чего…

– Славно! Вот это – славно! Эй, малый… давай еще перевар! Пейте, ребята, пейте! А насчет ночлега не беспокойтесь. Посейчас на усадьбу пойдем… К знакомцу тут одному. Там и переночуете да – ежели повезет – так и счастие вам будет.

– Какое еще счастие? – пьяно ухмыльнулся Мокша.

– Ужо увидите сами…

Михаил так и не понял – с чего вдруг возникла драка? Ну прямо на пустом месте. Вот, только что сидели все посетители за длинным-длинным столом, болтали, некоторые уже и песни мычали, и вот те… Мишин сосед слева – здоровый пегобородый мужик – ка-ак зарядит тому, что напротив, в ухо! Бедняга и с лавки – хлобысь! Только ногами задрыгал.