Мать - Страница 178

как теперь жить, притуплялась о любопытство, возбужденное юностью, которая смело и бесстрашно говорит о возможности другой, хорошей жизни. Чувства сдерживались неумением выражать их, слова тратились обильно, но говорили о простых вещах, о белье и одежде, о необходимости беречь здоровье.

А брат Букина, взмахивая руками, убеждал младшего брата:

- Именно - справедливость! И больше ничего! Младший Букин отвечал:

- Ты скворца береги…

- Будет цел!..

А Сизов держал племянника за руку и медленно говорил:

- Так, Федор, значит, поехал ты…

Федя наклонился и прошептал ему что-то на ухо, плутовато улыбаясь. Конвойный солдат тоже улыбнулся, но тотчас же сделал суровое лицо и крякнул.

Мать говорила с Павлом, как и другие, о том же - о платье, о здоровье, а в груди у нее толкались десятки вопросов о Саше, о себе, о нем. Но подо всем этим лежало и медленно разрасталось чувство избытка любви к сыну, напряженное желание нравиться ему, быть ближе его сердцу. Ожидание страшного умерло, оставив по себе только неприятную дрожь при воспоминании о судьях да где-то в стороне темную мысль о них. Чувствовала она в себе зарождение большой, светлой радости, не понимала ее и смущалась. Видя, что хохол говорит со всеми, понимая, что ему нужна ласка более, чем Павлу, она заговорила с ним:

- Не понравился мне суд!

- А почему, ненько? - благодарно улыбаясь, воскликнул хохол. - Стара мельница, а - не бездельница…

- И не страшно, и не понятно людям - чья же правда? - нерешительно сказала она.

- Ого, чего вы захотели! - воскликнул Андрей. - Да разве здесь о правде тягаются?..

Вздохнув и улыбаясь, она сказала:

- Я ведь думала, что - страшно…

- Суд идет!

Все быстро кинулись на места.

Упираясь одною рукою о стол, старший судья, закрыв лицо бумагой, начал читать ее слабо жужжавшим, шмелиным голосом.

- Приговаривает! - сказал Сизов вслушиваясь. Стало тихо. Все встали, глядя на старика. Маленький, сухой, прямой, он имел что-то общее с палкой, которую держит невидимая рука. Судьи тоже стояли: волостной - наклонив голову на плечо и глядя в потолок, голова - скрестив на груди руки, предводитель дворянства - поглаживая бороду. Судья с больным лицом, его пухлый товарищ и прокурор смотрели в сторону подсудимых. А сзади судей, с портрета, через их головы, смотрел царь, в красном мундире, с безразличным белым лицом, и по лицу его ползало какое-то насекомое.

- На поселение! - облегченно вздохнув, сказал Сизов. - Ну, кончено, слава тебе, господи! Говорилось - каторга! Ничего, мать! Это ничего!

- Я ведь - знала, - ответила она усталым голосом.

- Все-таки! Теперь уж верно! А то кто их знает? - Он обернулся к осужденным, которых уже уводили, и громко сказал:

- До свиданья, Федор! И - все! Дай вам бог! Мать молча кивала головой сыну и всем. Хотелось заплакать, но было совестно.

27

Она вышла из суда и удивилась, что уже ночь над городом, фонари горят на улице и звезды в небе. Около суда толпились кучки людей, в морозном воздухе хрустелОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com