Мастер и Маргарита - Страница 14

не похож на слабоумного, -- тихо ответил прокуратор и улыбнулся какой-то страшной улыбкой, -- так поклянись, что этого не было.

-- Чем хочешь ты, чтобы я поклялся? -- спросил, очень оживившись, развязанный.

-- Ну, хотя бы жизнью твоею, -- ответил прокуратор, -- ею клясться самое время, так как она висит на волоске, знай это!

-- Не думаешь ли ты, что ты ее подвесил, игемон? -- спросил арестант, -- если это так, ты очень ошибаешься.

Пилат вздрогнул и ответил сквозь зубы:

-- Я могу перерезать этот волосок.

-- И в этом ты ошибаешься, -- светло улыбаясь и заслоняясь рукой от солнца, возразил арестант, -- согласись, что перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил?

-- Так, так, -- улыбнувшись, сказал Пилат, -- теперь я не сомневаюсь в том, что праздные зеваки в Ершалаиме ходили за тобою по пятам. Не знаю, кто подвесил твой язык, но подвешен он хорошо. Кстати, скажи: верно ли, что ты явился в Ершалаим через Сузские ворота верхом на осле, сопровождаемый толпою черни, кричавшей тебе приветствия как бы некоему пророку? -- тут прокуратор указал на свиток пергамента.

Арестант недоуменно поглядел на прокуратора.

-- У меня и осла-то никакого нет, игемон, -- сказал он. -- Пришел я в Ершалаим точно через Сузские ворота, но пешком, в сопровождении одного Левия Матвея, и никто мне ничего не кричал, так как никто меня тогда в Ершалаиме не знал.

-- Не знаешь ли ты таких, -- продолжал Пилат, не сводя глаз с арестанта, -- некоего Дисмаса, другого -- Гестаса и третьего -- Вар-раввана?

-- Этих добрых людей я не знаю, -- ответил арестант.

-- Правда?

-- Правда.

-- А теперь скажи мне, что это ты все время употребляешь слова "добрые люди"? Ты всех, что ли, так называешь?

-- Всех, -- ответил арестант, -- злых людей нет на свете.

-- Впервые слышу об этом, -- сказал Пилат, усмехнувшись, -- но, может быть, я мало знаю жизнь! Можете дальнейшее не записывать, -- обратился он к секретарю, хотя тот и так ничего не записывал, и продолжал говорить арестанту: -- В какой-нибудь из греческих книг ты прочел об этом?

-- Нет, я своим умом дошел до этого.

-- И ты проповедуешь это?

-- Да.

-- А вот, например, кентурион Марк, его прозвали Крысобоем, -- он -- добрый?

-- Да, -- ответил арестант, -- он, правда, несчастливый человек. С тех пор как добрые люди изуродовали его, он стал жесток и черств. Интересно бы знать, кто его искалечил.

-- Охотно могу сообщить это, -- отозвался Пилат, -- ибо я был свидетелем этого. Добрые люди бросались на него, как собаки на медведя. Германцы вцепились ему в шею, в руки, в ноги. Пехотный манипул попал в мешок, и если бы не врубилась с фланга кавалерийская турма, а командовал ею я, -- тебе, философ, не пришлось бы разговаривать с Крысобоем. Это было в бою при Идиставизо, в долине Дев.

-- Если бы с ним поговорить, -- вдруг мечтательно сказал арестант, -- я уверен, что он резко изменился бы.

-- Я полагаю, -- отозвался Пилат, -- что мало радости ты доставилОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com