Мароны - Страница 74

Шли часы, а Кубина все не появлялся. Йола чутко прислушивалась к каждому шороху. В ее груди росли тревога и нетерпение. Синтия, не покидая своего убежища, также терзалась муками, но это были муки ревности.

Обе облегченно вздохнули, заслышав шаги на тропинке: наконец-то! Однако и радость одной и отчаяние другой оказались напрасными. Вместо Кубины на поляну вышел совсем другой человек, и тут же с противоположного конца показался второй. Не обменявшись ни словом, они остановились под сейбой друг против друга. Яркая луна освещала их лица. Йола узнала лишь одного из пришедших, но и этого было достаточно, чтобы она решила скрыться не мешкая. На лицо второго она взглянула лишь мельком: оно было устрашающе безобразно, хотя напугало ее не больше, чем первое. Прячась за ствол, бесшумно двигаясь в тени, Йола скользнула в чащу и скоро была далеко от тех, кто помешал долгожданному свиданию.

Синтия не могла последовать за ней, если бы даже захотела. Пришедшие остановились всего шагах в шести от того места, где она укрылась. Вокруг кустов было открытое пространство, залитое луной. Даже кошка не могла бы вылезти оттуда незамеченной.

Мулатка узнала тех, кто стоял под сейбой. Оба были ее сообщниками и оба внушали ей страх. Она все же решилась бы подойти к ним, но как сделать это на глазах у соперницы? Выдать себя? А когда Йола ушла, Синтия предпочла не показываться уже по другой причине. Она невольно подслушала то, что ей, наверно, слушать не полагалось, и теперь боялась выдать свое присутствие. Она решила не вылезать из засады и оставаться там до конца.

Кто же нарушил безмолвную сцену у сейбы?

Джекоб Джесюрон и колдун Чакра.

Когда Чакра, сойдя с Утеса Юмбо, направился к ферме Джесюрона, ее владелец уже шел к Ущелью Дьявола, чтобы повидать колдуна. Оба шли по одной тропе и должны были неминуемо встретиться. Так и случилось. Поляна, где росла огромная сейба, лежала как раз на середине пути между утесом и фермой. Здесь и произошла встреча.

Они подошли к поляне почти одновременно. Всегда осторожный Чакра не сразу вышел на открытое место. Но он тотчас убедился, что навстречу идет именно тот, кто ему нужен.

Сообщники не поздоровались, как будто встретились в джунглях два диких зверя. Им не к чему было тратить время на пустую болтовню. Они отлично понимали друг друга, и оба желали только одного: как можно скорее перейти к самому главному.

— Ну? — сразу приступил к делу Джесюрон. — Говори, побывал ты там? Удалось ли?..

Колдун смотрел торжествующе и даже попытался расправить горбатые плечи и выпятить грудь.

— Удалось ли? — начал он хвастливо. — Сердце у него теперь холодное, как арбуз, и он валяется, совсем одеревенев, как… скелет старого Чакры!

Колдун закатился неистовым смехом. Сравнение, которое он с трудом подобрал, привело его в восторг. Он ликовал — месть его свершилась.

— Так, значит, все кончено?

— Еще бы!

— Итак, твое средство подействовало, и незачем было…

Тут Джесюрон спохватился и умолк.

— И незачем было тебе, — продолжал он, — тащиться за ним всю дорогу.

Чакра насторожился:

— А кто вам сказал, масса Джек, что я шел за ним следом?

— Синтия, мулатка.

— Эта черномазая слишком распускает язык! Давно пора заткнуть ей глотку! Ладно, я и об этом позабочусь… А теперь, масса Джек, как насчет моих пятидесяти фунтов? Я свое дело сделал, пора платить.

— Правильно, Чакра, правильно. На вот, получай. — Джесюрон протянул колдуну кошелек. — Можешь пересчитать — тут ровно столько, сколько обещано.

Чакра сунул кошелек за пазуху, хрюкнув при этом, по своему обыкновению.

— А теперь, Чакра, — сказал Джесюрон, — у меня к тебе новое дельце. Мне еще раз понадобится твое зелье. И я заплачу за него опять столько же. Но сперва скажи: ты никого не видел в лесу?

— Мне в лесу много народу повстречалось.

— А из тех, кого ты знаешь, тебе никто не попался?

— Ну, как же! Судью видел. Едва узнал его — кожа да кости, один скелет остался, как от Чакры. Ха-ха-ха!

— А еще кого?

— Еще негра, раба. Он ехал рядом с судьей. И еще людей видел, только не очень их разглядел. Я от них держался подальше. Одного только узнал — марона Квэко.

— Квэко?.. Кубину и молодого белого джентльмена не видел?

— Нет. А зачем они вам, масса Джек?

— Молодой белый, о котором я говорю, — мой счетовод. Сегодня утром он исчез. Понятия не имею, куда и почему он скрылся. Но у меня есть основания думать, что он ушел с мароном Кубиной. Может, я ошибаюсь и он скоро вернется. Но что-то мне кажется тут подозрительным. Если он сбежал, зря мы затеяли все дело с судьей…

— Ну, может, он еще вернется.

— Понимаешь, я из-за этого просто спать не могу! Слушай, готовь еще зелье.

— Великий бог Оби всегда готов помочь. Для кого же теперь?

— Для этого негодяя, Кубины.

— А! Для него бог постарается.

— Он строит против меня козни. Теперь, когда судью мы с дороги убрали, марону едва ли удастся вывести дело на чистую воду. Но как знать? Лучше поскорее отделаться и от этого молодчика. Так что, Чакра, постарайся покончить с ним так же быстро, как и с судьей. И денежки — пятьдесят фунтов.

— Не сомневайтесь, масса Джек, все будет сделано, как надо. Чакра рад подработать.

— Тут тебе опять Синтия поможет?

— Нет, на этот раз с ней не сторгуешься. Да Кубина ее к себе и не подпустит. Он и смотреть на нее не хочет. Нет, с ней стало опасно иметь дело. Она и так уже слишком много знает. Того и гляди, натравит на меня ищеек. Она сослужила свою службу, пора ее отправить вслед за судьей. Только так и заставишь женщину молчать.

Он умолк, словно уже обдумывая, как расправиться с мулаткой.

— Где же ты найдешь себе помощника, Чакра?

— Не тревожьтесь, масса Джек. Старый Чакра не подведет вас. Он и без помощников обойдется.

— Тогда считай, что деньги твои. Пятьдесят фунтов. Я бы дал тебе вдвое, вдесятеро, будь я уверен, что молодой Воган… Нет, но куда же он все-таки делся?

Он уже раз десять задавал себе этот вопрос в течение дня. Видно, эта забота мучила его больше всех остальных. Он поднял зонт и стоял, держа его над головой.

— Бог ты мой! Если он не вернется, все попусту. Все престу… все заботы мои — все напрасно!

— Ничего, масса Джек. Что бы там ни было, мы с вами избавились от общего врага. Это уже немало. А теперь я сразу займусь другим.

— Да-да, Чакра. Как можно скорее. Иди, не буду тебя задерживать. Скоро рассветет. Надо мне хоть немного соснуть. Я всю ночь глаз не сомкнул. Все думаю, где же Герберт Воган? Пойду узнаю, нет ли новостей о нем.

Не попрощавшись, он повернулся и ушел.

«Старик сам не свой, — подумал Чакра, оставшись один. — Что это он так растревожился из-за своего счетовода? Пропал счетовод, говорит. Ладно, в свое время все узнается, что и зачем. Пойду-ка вздремну немного. Тоже всю нынешнюю ночь глаз не закрыл. Да и прошлую тоже. А уж завтра и вовсе спать не придется. Но зато Чакра заполучит первую красавицу Ямайки — Лили…»

Но тут Чакре почудилось, будто кто-то совсем рядом чихнул. Это чихнула, не удержавшись, Синтия. После того, что мулатка услышала, она готова была отдать все на свете, даже отказаться от Кубины, только бы очутиться подальше, в безопасности, хотя бы в спокойной кухне господского дома Горного Приюта, — где угодно, только не здесь. Нет, только бы выбраться отсюда, и она уж постарается держаться подальше от этого колдуна! Но сейчас делать было нечего. Чакра не мог не слышать, как она чихнула.

Чакра, грозно хрюкнув, молниеносно повернул голову туда, где раздалось чихание, и стоял неподвижно, вслушиваясь.

— Что это? — сказал он громко. — Кто это тут расчихался? Неужто кусты нанюхались табаку? А? Кто же это все-таки? Ну-ка, возьми понюшку, чихни еще разок! Тогда я, пожалуй, догадаюсь, кто ты: куст, дерево, птица или человек.