Любовь уходит в полночь - Страница 8

Она была права. Это действительно была комната отдыха. Над умывальником — зеркало. Она подошла и взглянула на свое отражение. Бледное, как простыня, лицо, глаза на нем — как огромные темные плошки… Хороша, ничего не скажешь!

«Нечего там разглядывать! — строго сказала она себе. — Пей воду и отправляйся искать миссис Беркли». И для убедительности приказа сдвинула брови.

Взяв с подзеркальной полочки стакан, она отвернула кран и, дав первой воде стечь — так учила мать, — наполнила посудину до краев.

Вода была ледяная. Ксения, стуча зубами о стеклянный край, залпом осушила стакан и почувствовала, что разум ее укрепился от влившегося в тело холода, в голове наступила полная ясность.

Так. Искать, искать миссис Беркли!

Она вымыла руки, они мгновенно стали такими же ледяными, как вода в кране, и приложила их ко лбу. Постояв так минуту-другую, она, не забыв прихватить шляпку, вернулась в зал ожидания. Но он уже не был пуст. На скамье спиной к ней кто-то сидел. Ксения пригляделась. Женщина! Молодая.

Она подошла к скамье. Услышав ее шаги, женщина обернулась.

На долю мгновения Ксении показалось, что она все еще смотрит на свое отражение в зеркале. Или ей только кажется, что она пришла в себя, а на самом деле она еще в глубоком обмороке и ничего не соображает.

Но тут женщина заговорила:

— Святые угодники! Кто вы такая?

Ксения стояла, молча теребя в руках шляпку.

Разглядывая незнакомку, она видела в ней себя: та же белая кожа, те же глаза — зеленые, в темных ресницах… Только лицо не изможденное и обескровленное, а полное жизни, в глазах блеск, на щеках нежный румянец.

— Как вас зовут? — властно спросило ее сияющее отражение.

— К-ксения… Сандон… — очнулась она.

— О-о-о… Я должна была догадаться!

— То есть?

— Ты же моя кузина! Мы родственницы! Я всегда знала, что у меня есть двоюродная сестра, но я не думала, что мы настолько похожи, хотя наши матери и близнецы.

«Нет, это все еще бред, — подумала Ксения. — Или над ней кто-то решил вот так подшутить. Нашел время! Где миссис Беркли? Надо искать, искать миссис Беркли!» — как за спасительную соломинку, которая не даст ей лишиться рассудка, приказывала себе Ксения и не могла отвести взгляда от незнакомки, которая говорит ей такие удивительные вещи.

— Что ты молчишь? Как твое имя? — настойчиво твердила ее полная копия. И тут на Ксению снизошло просветление. Никто над ней не смеется, и это не бред.

— Так ты что — дочь… дочь тети… моей тети… Доротины?

— Святые Небеса! Разумеется! Я Джоанна — точнее, Джоанна Ксения.

— Тоже Ксения?

— Да, Ксения. Насколько мне это известно, наши матери договорились, что, если у какой-то из них родится дочь, она будет названа Ксенией — так звали их любимую куклу.

Ксения засмеялась. Но мышцы лица слушались плохо, и смех прозвучал надтреснуто, суховато.

— Моя мама говорила мне о своей сестре. Но я никогда не думала, что на свете есть кто-то настолько похожий на меня. Мы же все-таки не близнецы!

— Да, но я копия моей мамы, — сказала Джоанна.

— И я моей, — эхом отозвалась Ксения.

— И потому нас не отличить одну от другой.

Ксения слегка покачнулась.

— Ты ранена? — обеспокоилась Джоанна. Быстро встав со своего места, она обошла скамью и потянула Ксению за руку, чтобы та села с ней рядом.

— Нет. Я просто… я… потеряла сознание… на какое-то время… и меня принесли сюда.

Джоанна издала короткий смешок, тряхнув волосами. Пряди сверкнули огнем.

— Несомненно, они были уверены, что несут меня!

— Несут тебя? Куда и зачем? — недоуменно спросила Ксения.

— Видишь ли, это особый вокзал лорда Синк Порт — по крайней мере, мне так говорили, и, похоже, это его личная комната отдыха. Для пассажиров отведены другие помещения.

— О… теперь мне понятно, почему здесь так пусто, — Ксения изобразила вежливую улыбку и обвела взглядом комнату. — Теперь я вспомнила, один из двоих, что несли меня, сказал что-то вроде: «Ну, вот и гора с плеч! Быстро же мы ее нашли».

— Значит, они точно приняли тебя за меня! — весело объявила Джоанна. — Ну-ка, ну-ка, расскажи мне все, что ты знаешь! Только давай пересядем и устроимся там, где помягче! — Она помогла Ксении пересесть в кресло, откинуться поудобнее, сама села подле и пустилась в расспросы: — Так куда же ты едешь? Почему была в этом поезде? Ты одна путешествуешь? Где твои близкие?

Ксения начала отвечать по порядку.

— Я знаю очень и очень немного. Вагон тряхнуло, потом этот взрыв… Потом меня куда-то несут… А еду… то есть мы с миссис Беркли едем во Францию. Я ее компаньонка. У меня никого нет. Мои мать и отец… они умерли… грипп… в прошлом году.

— Ох… прости… прости! — порывисто придвинулась к ней Джоанна. — Горе-то какое!

— Нам было так хорошо втроем… — грустно пробормотала вслух Ксения фразу, которая постоянно крутилась у нее в голове все эти долгие, долгие месяцы, пока миссис Беркли внушала ей, какая она счастливица, что живет в Беркли Тауэр и ее опекает она, миссис Беркли. — Мы были счастливы, пока я не осталась одна.

Кузина посмотрела на нее вопросительно, можно даже сказать — с подозрением.

— В самом деле?

— Что же тут удивительного? — не поняла Ксения, мысленно поразившись черствости сердца новоприобретенной родственницы. Но все же продолжила говорить: — Конечно! Когда живы родители — это совсем другая жизнь, чем когда ты осталась одна на всем белом свете. Чувствовать себя сиротой — я никому не пожелаю такого.

— Да, да. Да, ты права! Да-да! Но я вот что хочу сказать! Ой, прости меня! Представляю, что ты обо мне подумала! Я перескакиваю с одного на другое! Но ты — ты мне скажи, мне это так важно знать! Твоя мама — она в самом деле нашла свое счастье, когда сбежала с твоим отцом? Я так часто об этом думала! И, я знаю, моя мама — тоже, только она мне об этом впрямую не говорила. Но мне сейчас особенно необходимо это знать.

— Мои мама и папа были очень счастливы вместе, — кивнула Ксения. — Мама часто мне говорила, она ничуть не жалеет, что променяла роскошный дворец на бедный домишко и жизнь с папой, человеком совсем не только не знатным, но и неблагородного происхождения. Она говорила: мы счастливы там, где мы есть, счастье — оно в нас самих.

— Твоя мать — исключительная женщина. Не то, что я… — сияющая Джоанна вдруг сникла. — Я на такое бы не решилась. Для этого нужен очень сильный характер. И воля. Я не такая.

— Знаешь… Будь ты влюблена…

— Да я как раз влюблена! — со стоном вздохнула Джоанна. — В том-то и дело! Но как я могу пожертвовать привычной жизнью? Всем, к чему я привыкла! Пожертвовать — хоть бы и даже ради Роберта?

Ксения остановила на ней удивленный взгляд.

— Ты влюблена в англичанина?

— Да, прямо как твоя мать!

— И ты тоже собираешься сбежать вместе с ним?

— Я бы хотела, но мне не хватает смелости.

— Тебе не хватает силы любви.

— Тебе легко говорить, но я должна выйти замуж за лютенийского короля Иствана, и если я не сделаю этого, это всех разозлит и настроит против меня! Не только моих родителей, но и его.

— Но моя мама была точно в таких обстоятельствах! — с горячностью воскликнула Ксения, молитвенно сложив перед собой ладони. — Она должна была выйти замуж за эрцгерцога Фри…

Ксения прикусила язык. Ох, эрцгерцог же стал мужем маминой сестры, Доротины! Значит — он отец Джоанны!

— Ты хочешь сказать, твоя мама должна была выйти замуж за моего папу? — Джоанна нетерпеливо поерзала в кресле, ожидая ответа. Ксения смущенно молчала, хрустя пальцами. Джоанна откинула голову и расхохоталась — в глазах ее, густо опушенных ресницами, вспыхнули зеленые огоньки.

— О, вот теперь я все понимаю! Так вот что от меня скрывали! Знаешь, вот мы тут с тобой разговариваем, а я думаю: почему мне с тобой так легко и свободно говорить на такие темы?! В нашей семье они были запретными! Но наше с тобой родство… Это оно так действует! И, знаешь ли, я скажу тебе: отца моего привела в ярость мысль, что ему предпочли какого-то простолюдина, да в придачу к тому — англичанина!