Любовь уходит в полночь - Страница 7

— Не может быть! В самом деле? — Тонкие брови миссис Беркли взлетели вверх. — Ах, ну конечно! Как же это я сразу не сообразила? Ведь ты не чистокровная англичанка. Вне всякого сомнения! Ни твоя покойная мать не была похожа на англичанку, ни ты не похожа.

На комплимент это не походило. Ксения густо зарделась и со всем безрассудством молодости бросилась защищаться:

— Да, мама не была англичанкой! И что из того? Она приехала в Литтл Кумб с Балкан… и… а это… а вы знаете…

— О, Балканы! — по счастью прервала ее миссис Беркли, причем это название прозвучало в ее устах совсем безнадежно.

Боясь потерять над собой контроль и сболтнуть лишнего, Ксения благоразумно поспешила переменить тему:

— Наверное, в Провансе уже настоящее лето?

Не вслушиваясь в ответ — последовала обстоятельная лекция миссис Беркли о погодных условиях Франции в разные месяцы года в разных ее местах, — Ксения размышляла: интересно, что бы сказала ей мама, узнав, что ее дочь едет во Францию и поживет некоторое время в Провансе? А главное, что бы она ответила на вопрос, как ей вести себя при миссис Беркли с ее родными, — вот что самое важное. Ксении иногда очень хотелось поговорить с кем-то на равных, но было не с кем. Может ли она себе такое позволить, если представится случай? Ксения помнила давнее наставление, данное ей матерью. Скорее всего, оно не повредит в любой ситуации…

Часто, лежа в постели, она разговаривала с мамой, будто с живой, и рассказывала, какой несчастной чувствует себя без нее. И после таких минут и часов она не могла ответить самой себе, стало ли ей легче от того, что она жаловалась и жалела себя?

И еще ей подумалось: а ведь это с ее стороны эгоизм — желать, чтобы один из родителей остался при ней, был бы жив. Да, они любили ее — но истинная любовь их была сосредоточена друг на друге, и если бы один из них выжил, единственным его желанием было бы умереть, чтобы быть вместе с супругом. Все годы, проведенные ими вместе, они жили, словно опьяненные друг другом. Раньше Ксения этого не замечала так явственно, как стала осознавать это сейчас, вспоминая мельчайшие подробности всего того, что она помнила про мать и отца, про их совместность, даже когда они проводили дни порознь. А помнила она очень многое.

Миссис Беркли глянула на часы. — Уже скоро! — довольно вздохнула она и потянулась руками к прическе, поправив в ней прядь, которая лежала немного не там, где положено. — Но путешествовать поездом — как утомительно! Уверена, бедняжки во втором и третьем классах совершенно измотаны…

А это замечание, подумала Ксения, рассчитано на то, чтобы она, «бедная сирота», осознала, в какой роскоши путешествует. Вежливый благодарственный ответ был уже у нее на языке, но на этот раз миссис Беркли не получила желаемого. Раздался грохот, похожий на взрыв, и в этот самый миг вагон тряхнуло. Миссис Беркли пронзительно завизжала.

Ксения не издала ни звука, но судорожно схватилась руками за воздух.

Пол ушел у нее из-под ног, ее бросило в сторону, и она потеряла сознание.

Первое, что услышала Ксения, медленно и мучительно возвращаясь к реальности, был шум — кажется, он и вернул ее из небытия, куда она провалилась, едва ей заложило уши от грохота и швырнуло к стене. Дальше она ничего не помнила. Спине было прохладно и жестко — она лежала на какой-то ровной поверхности. А шум немилосердно резал ей уши, и ей захотелось прикрыть их ладонями. Она сделала движение, но руки ее не послушались. Она попробовала пошевелить пальцами. Они ощутили что-то прохладное, местами шероховатое и вместе с тем кое-где шелковистое. Вероятно, она лежит на земле, поросшей травой. Все ее тело от макушки до кончиков пальцев было налито свинцовой тяжестью, и она не находила в себе сил ее преодолеть. Даже открыть глаза ей было невмоготу. Похоже, некоторое время назад ее куда-то несли… Она смутно припомнила мерное небольшое покачивание из стороны в сторону. Это были носилки? Она и сейчас лежит на носилках?

Отовсюду слышались крики и стоны, но все эти звуки перекрывало пронзительное шипение паровозного пара. Свист действовал ей на нервы и не давал собраться с мыслями. Ее снова подняли и понесли. Но куда? В морг? Сквозь меркнущее и вновь просыпающееся сознание она плохо понимала, что с ней происходит. И не было сил подать знак, что она жива, жива!

Шипение и свист усилились: если это паровозный пар, ее, наверное, сейчас поднесли совсем близко к локомотиву. Значит, не в морг… Движение еще немного продолжилось, и она услышала мужской голос:

— Хвала Всевышнему! Быстро же мы ее отыскали!

Другой голос ответил:

— Просто нам повезло, что станция рядом.

Ах, вот оно что… Теперь она поняла: поезд попал в аварию, это случилось недалеко от станции, и ее кто-то нашел, какие-то люди.

Да, да, вагон тряхнуло, потом взрыв — и беспамятство. Как глупо, что она сразу не сообразила, что произошло.

Ксения вяло вспомнила о миссис Беркли. Где она? Что с ней? Но более, чем на воспоминание о хозяйке, усилий у Ксении не хватило.

Она почувствовала, что снова впадает в забытье… и пришла в себя уже в здании — так она заключила, услышав тяжелые шаги по деревянным половицам.

— Ну вот, теперь все в порядке, — проговорил первый мужской голос. — Опускайте! И доложите шефу. А что это она там болтала? Бредила, как ненормальная! Звала какую-то миссис Беркли… Кто это?

Ксения почувствовала, что носилки, на которых ее принесли, положили на пол. Двое вышли из комнаты, и за ними хлопнула дверь — она определила это на слух.

Несколько минут она полежала, собираясь с силами, потом открыла глаза. Освещение было неярким, если не сказать тусклым — окна были довольно-таки высоко и совсем небольшими, на одной стене приглушенно горели два бра.

Она взглянула на потолок, оглядела стены — они были выкрашены в какой-то очень сдержанный коричневатый цвет. Похоже на зал ожидания. Авария случилась рядом с вокзалом, так, кажется, было сказано? Тогда все сходится, это зал ожидания. Ксения напряглась и заставила себя сесть. Потом, еще поднапрягшись, встала на четвереньки и переползла на пол, покрытый невзрачным линолеумом с мелким рисунком.

Помещение было меньше, чем обычно бывает зал ожидания, и плюс к полагающейся в таком случае длинной скамье здесь перед камином стояли два кресла. Странный какой-то зал ожидания…

Медленно, очень медленно Ксения поднялась на ноги. Колени дрожали. Но все кости как будто целы, подумала она с облегчением. И в самом деле, если забыть о разрывающей мозг головной боли, кажется, с ней все порядке. И все же ноги ее не держали — она опустилась на скамью как подкошенная. Развязав ленты шляпки, она сдернула ее с головы и сразу почувствовала себя лучше: свободная голова думает по-другому! А где перчатки? Собственно, какая разница? Нашла время думать про какие-то там перчатки, даром что купленные ее благодетельницей. Ничего, она за них отчитается. Произошла… железнодорожная катастрофа. Поезд столкнулся с чем-то, возможно, с другим поездом, и… из-за этого… сошел с рельс.

Она вздохнула один раз, другой. Заставила себя сосредоточиться на дыхании и дышать ритмично и глубоко.

У тебя… просто… шок, медленно говорила она себе в такт выдохам, говорила ласковым тоном, как будто уговаривает маленькую девочку, которая растерялась в незнакомой для нее обстановке. Не бойся, ничего не бойся. Сейчас… просто нужно… чего-то попить. Чего-то горячего. Лучше бы чаю. Но где ж его тут найти? Поэтому — дышим…

И все-таки — что с миссис Беркли? Надо бы выяснить.

Странно. В зале ожидания никого больше нет, кроме нее. Неужели нет других пострадавших?

В глубине помещения она заметила две двери и на одной из них — темные стеклянные панели, как если бы она вела в комнату отдыха или же гардеробную.

Ксения сделала вторую попытку встать на ноги.

Ощутимо ныло бедро, но в остальном определенно все было в порядке. Прихрамывая, зажав шляпку в руке, она доковыляла до двери с панелями и толкнула ее.