Лестница - Страница 48

Что будет потом? Никто не знает…

И она ушла, а Пирошников, так печально начавший новую жизнь, вернулся в комнату к Толику. Впрочем, несмотря на утреннее поражение, на душе у него после разговора с Настенькой сделалось светло, а недавние мысли относительно новой жизни показались вдруг не более чем глупым ребячеством.

Taken: , 1

Глава 12. Толик

Толик с покрытыми одеяльцем ногами сидел на диване. На одеяльце рассыпаны были открытки и фотографии, снятые, по всей видимости, со стены. Толик не взглянул на Пирошникова, углубленный в свою игру, а Владимир, обойдя стол, уселся чуть сзади и принялся наблюдать. Мальчик слегка насупился, но продолжал свое дело.

Держа в руке бумажного голубя, изображавшего самолет, мальчик с еще слышным завыванием производил им несколько плавных движений в воздухе, а затем тыкал его в какую-либо из открыток, разложенных перед ним. Тут же он тихонько изображал взрыв, после чего быстро рвал открытку на части и разбрасывал кусочки, а самолет поднимался вверх, отыскивая новую добычу. Пирошникову игра показалась жестокой, но вмешаться он решился лишь после того, как Толик уничтожил открытку с репродукцией картины Ван-Гога, которая изображала рыбацкие лодки на берегу моря.

– Тебе разве картинок не жалко? Тетя Надя будет ругаться, – сказал Пирошников недовольно.

– Это война, – сурово сказал Толик, закончив измельчение рыбачьих лодок.

И он с более уже резким звуком ткнул свой бомбардировщик в фотографию весьма миловидной девочки с бантиком и, произнеся «Кх-х!», смял эту фотографию, а затем и разорвал.

Владимир вскочил с места и отобрал у Толика картинки, на что ребенок нагнул бычком голову, метнув в Пирошникова яростный взгляд.

– Когда я вырасту, я буду солдатом, – неожиданно и твердо произнес он. – И всех убью!

– Посмотрим еще! – разозлившись, ответил Пирошников, которому мальчик не слишком понравился, что, впрочем, совершенно понятно. Владимир мало имел общения с детьми, хотя полагал в душе, что относится к ним с любовью, причем последняя подразумевала в детях необыкновенно смешные и милые существа, от которых сплошной восторг и удовольствие.

– Убью! Убью! – повторил мальчик, совсем уж набычившись и без тени шутки.

– Ладно, – примирительно сказал Пирошников и вдруг ощутил проснувшееся в душе благородство и нечто вроде отцовского чувства. – Вот посмотри… – И он извлек из пачки открыток другую репродукцию Ван-Гога, а именно известный автопортрет с отрезанным ухом. – Этот… Этот дядя был художником. Он рисовал картины, а ты их рвешь. Посмотри, каким он был. Ему очень плохо жилось, он был совсем один и отрезал себе ухо.

Толик недоверчиво посмотрел на репродукцию и пощупал свое ухо.

– А где оно? – спросил он.

– Он его отрезал, – скорбно произнес Пирошников. – Его нет.

– И выбросил?

– Откуда я знаю? Дело совсем не в этом.

– Он плакал? – спросил Толик.

– Не думаю, – ответил молодой человек. – Но ему было больно. Главным образом, морально. Ты понимаешь, что такое морально?

– Понимаю, –Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com