Ксиор - Страница 6

Наконец, Коля открыл глаза и поморщился — ныл локоть. Некоторое время мальчик лежал без движения. Удивленно разглядывал стрелку указателя времени. которая неудержимо мчалась по кругу. И вдруг вспомнил… вспомнил все, что произошло.

Позабыв о боли. Пузырек вскочил с кресла и бросился к двери, но та не поддавалась. Он растерянно оглянулся по сторонам: на пульте мирно горели лам почки. Машина, чуть покачиваясь, мчалась неизвестно куда в пространстве и времени.

Один, совсем одни, если не считать верного Фотографа. летел маленький Пузырек в машине.

С пульта, будто злые глаза, приборы строго глядели на мальчика. Ему уже не хотелось быть капитаном. Он забился в угол кабины, взял щенка на руки, крепко прижал к себе и горько, горько заплакал.

Коля ведь еще не был членом славного Клуба и не давал клятвы «не дрейфить». Ему было очень страшно и одиноко, слезы лились сами собой.

Кто знает, как долго он плакал. Когда нос Пузырька распух, а слез совсем не осталось, он вспомнил первую заповедь клуба «не теряться». Вытер кулаком глаза и почувствовал, что он голоден. Пузырек пошарил рукой по полке над пультом. Нашел рукавицы Дмитрия Анатольевича, пачку папирос и шоколадку. Он разломил ее и честно угостил Фотографа половинкой. Шоколадка окончательно успокоила мальчика, и он решил попробовать остановить машину. «Я ее включил, я же се и выключу», — подумал он. Несколько раз поднимал он руку, но всякий раз в нерешительности опускал се. Наконец, зажмурив глаза, с размаху ткнул пальцем в синюю пуговку. Гул моторов сразу стал тише. На спине машины невидимо для мальчика выдвинулся винт. «Мечта» превратилась в вертолет и начала медленно снижаться.

Коля взглянул в окно — земля приближалась. Он повеселел. Однако, радость была преждевременной… Леденящий холод стал пробиваться сквозь металлические стенки кабины. Приборы начали покрываться инеем. Стекла затянуло льдом.

На приборе-счетчике частоколом выстроились цифры «1981», а на другом приборе появилась надпись «декабрь».

Но мальчик этим не интересовался. Не знал он и того, что во время посадки зимой в машине включалось устройство для обогревания. Новая опасность нависла теперь над Пузырьком. Достигнув земли, он мог замерзнуть в машине.

Между тем на земле машину заметили. Как только перестали работать ускорители времени, выключенные Колей вместе с двигателями, «Мечта» превратилась в обыкновенный самолет. И в тот же миг ее изображение появилось на экранах многочисленных радиолокаторов. расположенных на ближайшей станции наблюдения за воздушными магистралями.

Дежурные наблюдатели не понимали, почему неизвестная машина ни на одной волне не отвечает на радиосигналы. На экранах уже ясно можно было различить и машину и надпись на ней. Одного только не могли видеть люди с земли, как в холодной кабине, завернувшись в ковер. Пузырек и Фотограф отогревали друг друга своим дыханием. Мальчик начинал коченеть…

Необыкновенная машина медленно опустилась па землю. Проломив наст. «Мечта» провалилась в глубокий снег. В задравшемся стабилизаторе засвистел ветер. Стояла ночь.

Налево от машины громоздились скалы, направо — простиралась однообразная снежная равнина с торосами. Кое-где на крутых склонах виднелись следы зверей. На плотном слежавшемся снегу отражался свет луны. Время шло. Колючий снег заносил остроносую машину…

Но вот тишину нарушил гул моторов. В черном небе ослепительно вспыхнули три фонаря — три осветительные бомбы, медленно покачиваясь, наперекор ветру. стали опускаться на землю. Вслед за ними откуда-то из темноты вынырнули две удивительные, похожие на перевернутые грибы, машины. Бескрылые, совсем не похожие на самолеты, они вдруг неподвижно повисли в воздухе, и, словно посовещавшись о чем-то, тихонько опустились «шляпками» вниз, рядом с «Мечтой».

Если бы здесь был всезнающий реактивщик, он и то, наверное, признался бы. что такие самолеты видит впервые. Это были колеоптеры — самолеты, о конструкции которых только еще начинали говорить в то далекое время, когда ребята покинули лагерь. Эти машины могли взлетать без разбега, как вертолеты, и летать так быстро, что звук от их моторов оставался далеко позади.

Из колеоптеров вышли люди. Фонари-бомбы, не долетев до земли метров пятнадцати, остановились неподвижно, освещая окрестности ровным, чуть желтоватым светом. Люди подбежали к «Мечте». Раскопать машину, отыскать дверь и войти в кабину было делом минуты. И очень скоро двое вынесли из машины окоченевших мальчика и щенка, укутанных в ковер.

Незнакомцы осторожно передали свою ношу в колеоптер. И тот сразу же. подняв снежный вихрь, взвился свечой вверх и пропал в черном небе.

Новые люди входили и выходили, осматривали конструкцию машины, но ни пилота, ни экипажа не могли найти.

Как огорчились бы пионеры о лагере на берегу озера, если бы они могли себе представить всё то, что произошло с Пузырьком и Фотографом. Опечалились бы и Дмитрий Анатольевич с Виктором и Володей. Но никто не знал судьбы путешественников, никому в лагере не хотелось верить, что Виктор и Володя удрали, не предупредив, перед самым костром. Они не могли подвести и свой отряд и свой лагерь!

— Очень даже просто. — горячился Гоша Федоров и в тридцатый раз принимался рассказывать о том, как он обнаружил, что ребята исчезли.

— Ты ведь знаешь, знаешь, какой я наблюдательный, — кричал он, размахивая руками, — я давно следил за ними, а тут…

Но подробности никого уже не интересовали.

— Здесь какая-то тайна. — сказал изобретатель водяного велосипеда Валя Петров. Его связывала с пропавшим Володей старинная дружба. Друзья твердо решили, когда вырастут, стать изобретателями. Валя подумал н добавил:

— А если они всё-таки уехали, значит, в какое-нибудь опасное путешествие и сделают открытие.

К костру ребята обязательно вернутся. Я уверен!

— Жди! — кипятился Гоша, — испортили модель, сдрейфили и удрали из лагеря… Трусы!

Валя покраснел от возмущения.

— Что-о? — сжав кулаки, двинулся он на Гошу. — Что-о? Да ты соображаешь, что говоришь? Это только ты можешь такое!

Еще минута — и спор решился бы тем старым и испытанным способом, который хорошо знаком мальчишкам всех стран и времен.

Валя уже крепко держал рукой Гошу за майку а тот, пятясь, твердил:

— А ты чего? Чего ты?

Споры умолкли. Все ждали, чем кончится ссора. Конечно, следовало бы разнять «петухов», но вступиться за товарища, когда тот сам не может постоять за себя — закон мальчишеской чести. Вот-вот разбитый нос мог решить спор, как вдруг издалека послышался крик: «Ребята-а-а!» Крик был тоненький, как комариный писк. Но оба соперника, а за ними и остальные, повернулись в сторону голоса. Прошло несколько минут напряженной тишины, зов повторился снова, за кустами раздался топот. Кто-то несся во весь опор по тропинке. «Ребята-а!» — снова разнеслось над озером.

— Это Сережка-следопыт кричит! — убежденно сказал Петя Лихачев. — Но когда же он успел уйти?

Действительно, в спорах никто и не заметил, как исчез Сережа. И вот… Из-за поворота вылетела растрепанная фигура следопыта.

— Нашел!.. — выпалил он.

— Что нашел? Где? Кого?

Задыхаясь от быстрого бега, Сережа вытянул руку по направлению к деревне.

— Веди! — приказал коротко Петя. Способность быстро оценивать обстановку и принимать нужное решение снова вернулась к председателю.

Не успели путешественники даже рассмотреть кабину скоростного лифта, как вспыхнула табличка с надписью: «Девятнадцатый этаж. Центральный пост связи».

— Приехали! — широким жестом дежурный распахнул дверцу и пригласил пассажиров выйти.

Они ступили на площадку и остановились. Перед ними тянулся длинный, длинный коридор с множеством обитых клеенкой дверей. Окон не было, а откуда же яркий дневной свет? Володя растерянно осматривался. Он достал платок и вытер вспотевший лоб.