Кристалл, несущий смерть - Страница 6

– Барон, я буду воевать против вас, только если вы нападете на мои владения. В противном же случае ни во что не стану вмешиваться, ибо верю, что объединение послужит Европе на благо.

– Однако у этого объединения есть и противники.

Граф усмехнулся:

– С трудом могу в это поверить. Разве найдется сейчас кто-то, способный противостоять мощи Гранбретании.

Барон скривился.

– Вы совершенно правы. Победы наши неисчислимы. Однако чем больше земель мы завоевываем, тем сильнее приходится распылять свои резервы. Если бы мы знали Европу так же хорошо, как и вы, граф, то без труда могли бы определить, кто достоин доверия, а кто нет, и тогда уж сосредоточить внимание на самых слабых местах. Так, губернатором Нормандии мы назначили герцога Зимиона. – Барон покосился на графа. – Он мечтал занять трон еще во времена правления его кузена Джевеларда. Могли бы вы оценить разумность нашего выбора, граф? Станет ли он преданным слугой империи?

– Зимион? – Граф Брасс не смог сдержать усмешки. – Когда-то я в пух и прах разбил его под Руэном.

– Знаю. Но какого вы мнения о нем?

Теперь от недавней невозмутимости барона не осталось и следа, и чем больше он нервничал, тем шире улыбался граф, ибо теперь в точности осознал, чего желает от него Империя Мрака.

– Он прекрасный наездник и нравится женщинам.

– Это все пустые слова, – Мелиадус раздраженно отставил бокал с вином.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул граф.

Взглянув на большие настенные часы, что висели над камином, он заметил, что позолоченные стрелки приближаются к одиннадцати. Огромный маятник мерно покачивался, отбрасывая на стену колеблющуюся тень, и наконец часы принялись отбивать удары. С последним граф невозмутимо поднялся с места.

– Здесь, в замке, мы привыкли ложиться рано, – заявил он. – Слуга проводит вас в ваши покои, а свиту мы разместим по соседству.

Барон нахмурился:

– Граф, мы высоко ценим вас как политика, восхищаемся вашей прозорливостью и великолепным знанием ситуации в Европе. Нам хотелось бы прибегнуть к вашей помощи. В обмен мы готовы предложить вам безопасность, власть, богатство.

– Властью и богатством я обладаю и без того. А в безопасности своей не сомневаюсь, – ровным голосом отозвался граф и позвонил в колокольчик. – Прошу извинить меня, барон. Я утомился и хотел бы отдохнуть.

– Я взываю к вашему здравому смыслу, граф. Прошу вас… – Мелиадус пытался сдержать раздражение.

– Надеюсь, вы не откажетесь погостить у нас, барон, и расскажете нам последние новости обо всем, что творится в мире.

Вошел слуга.

– Пожалуйста, покажите нашему гостю его апартаменты, – обратился к нему граф и отвесил поклон барону. – Доброй ночи, барон Мелиадус. Утром буду рад встретиться с вами за завтраком.

Вслед за слугой барон вышел из зала, и Брасс от души расхохотался. Ему приятно было, что столь могущественная империя, как Гранбретания, надеется заполучить его в союзники, однако менее всего сейчас ему хотелось бы ввязываться в политические интриги. Однако и ссориться с Империей Мрака у него не было ни малейшего желания, и потому он надеялся, что сумеет вежливо отклонить предложение барона, к тому же тот пришелся ему по душе. У них, несомненно, было что-то общее.

Барон Мелиадус гостил в замке Брасс целую неделю. Он по-прежнему не терял надежды заручиться согласием графа на свое предложение, но тот продолжал уходить от разговора и не давал окончательного ответа. Мелиадус, однако, не терял терпения.

Впрочем, судя по всему, в замке барона удерживали не только государственные соображения. Немало времени и внимания он уделял прелестной Иссельде. Она хоть и ничем не походила на придворных красоток Европы, была чарующе прекрасна и пленительна, и барон не мог остаться к этому равнодушен. Однако отец ее, казалось, ничего не замечал. Однажды утром, когда они с Ноблио любовались виноградниками, прогуливаясь по верхним террасам сада, ученый сказал своему другу:

– Сдается мне, барон Мелиадус строит планы не только в отношении тебя, граф. Держу пари, у него на уме и кое-что еще.

– О чем это ты? – граф повернулся к другу. – Чего еще он может хотеть?

– Твою дочь, – отозвался Ноблио невозмутимо.

– Ну, знаешь ли, – граф засмеялся. – Ты слишком подозрителен. Во всех его действиях видишь лишь скрытое зло и порок. Но барон – аристократ и человек благородный. Кроме того, он слишком нуждается во мне, и потому едва ли позволит себе столь глупый риск. Полагаю, ты несправедлив к барону. Лично мне он по душе.

– В таком случае, друг мой, тебе и впрямь приспела пора вернуться в большую политику, – ответил Ноблио не без насмешки. – Судя по всему, ты совершенно перестал разбираться в людях.

Граф повел плечами.

– Ноблио, ты хлопочешь, словно старая клуша. Барон очарователен и любезен. Конечно, между нами говоря, он напрасно тратит здесь время, и мне кажется, ему давно пора покинуть Камарг. Но чтобы он проявлял какой-то интерес к моей дочери… Я не замечал ничего подобного. Конечно, ему могло бы прийти в голову жениться на ней, дабы привязать меня к Гранбретании кровными узами, однако Иссельда вряд ли согласится, да и я сам ей не позволю.

– А вдруг твоя дочь влюблена в барона?

– То есть как это влюблена?

– Ну, не станешь же ты спорить, что в Камарге не так много красивых и утонченных кавалеров.

Граф усмехнулся:

– Будь она и впрямь влюблена, так первым делом созналась бы мне в этом. Согласен? Поэтому до тех пор, пока не услышу о чем-то подобном от самой Иссельды, не желаю даже думать об этом.

Для Ноблио оставалось загадкой, почему граф так упорно закрывал глаза на очевидную истину. То ли не желал знать правду о нравах владык Империи Мрака, то ли оставался, как и всякий отец, слеп к тем движениям души родного чада, которые столь очевидны для окружающих. Что касается мнения графа о бароне Мелиадусе, Ноблио никак не мог с этим согласиться, ибо помнил, что перед ними человек, на совести которого резня в Лиге и разграбление Захбрука. Слухи об извращенных пристрастиях барона приводили в ужас людей от Норвежского моря до Туниса. Ученый верно подметил, что граф слишком долго жил вдали от большой политики, наслаждаясь чистым деревенским воздухом, и сейчас не мог почувствовать смрада разложения, даже когда вдыхал его.

В своих беседах с Мелиадусом граф чаще всего проявлял похвальную сдержанность, однако сам гость рассказывал много и охотно. По его словам выходило, что даже в тех странах, которые пока еще не вошли в состав Гранбретании, находятся люди, готовые сотрудничать с Империей Мрака в обмен на обещания будущих благ. Как оказалось, интересы Гранбретании простираются уже далеко за пределы Европы. Даже на другом берегу Срединного моря уже созданы отлично организованные вооруженные отряды, которые, когда придет их час, готовы будут оказать поддержку войскам Империи Мрака. Подобная тактика империи приводила графа Брасса в восторг, и с каждым днем он все больше привязывался к гостю.

– Пройдет еще два десятка лет, – говорил барон Мелиадус, – и вся Европа будет принадлежать нам. Через тридцать лет – весь арабский мир. А через пятьдесят, надеюсь, очередь дойдет и до той загадочной страны, которая именуется Коммуназией.

– Да, это древнее и весьма романтическое наименование, – усмехнулся граф. – Говорят, те земли сохранили поистине сказочное очарование, и именно там, судя по слухам, хранится Рунный Посох.

– Да, я слышал легенду, что он якобы покоится на самой высокой вершине мира, с которой никогда не сходит снег. Там вечно дуют ледяные ветра, а сторожат Посох поросшие шерстью обезьянолюди, необыкновенно сметливые и десяти футов ростом, – барон засмеялся. – Впрочем, я слышал и иные легенды о местонахождении Рунного Посоха. Утверждают даже, что он может храниться и в Амареке.

Граф кивнул:

– Ах да, Амарека… Вы хотите, чтобы и она стала частью империи? Поговаривают, что сами боги правят на том огромном континенте, что лежит по другую сторону океана. Доводилось мне слышать также, что люди, его населяющие, ведут жизнь спокойную и размеренную, совершенно не похожую на нашу. И будто бы их цивилизации не коснулись бесчисленные бедствия Тысячелетия Ужаса.