Крестоносец - Страница 15

На смирной белом коняшке, с некоторой грустью помахивающем желтовато-пегим хвостом, Михаил, не особенно торопясь, ехал во главе своего небольшого отряда, сборного, а лучше сказать – сбродного, кого там только не было! Беглые крестьяне-баварцы, наемные лучники из Бранденбурга, с десяток державшихся на особицу чудинов, столько же белоглазых эстов, да, были еще и русские – Иван Судак и Доброга – тоже, верно, из беглых. Иван – здоровенный крепыш, косая сажень в плечах, с кудлатой огненно-рыжей бородою, Доброга – чернявый, цыганистый, не такой широкоплечий, но тоже – верзила с ручищами, словно оглобли. К ним почему-то прибился Эгберт – совсем еще молодой парнишка из Любека, похоже, что из подмастерий или, скорее, учеников, из тех вечных бедняков, что никогда не выбьются в мастера. По типу характера – как знаменитый чеховский Ванька – такой же зачуханный, светленький, сероглазый, с тонкой, вечно замотанной какой-то грязной тряпицею, шеей. Остальные кнехты его откровенно шпыняли, один из бранденбуржцев – сутулый, с длинным вислым носом, звали его, кажется, Фрицем – даже как-то на привале под общий смех завалил бедолагу, наплевав на все Божьи заповеди, явно намереваясь использовать того, как девочку… Ратников уж хотел вмешаться, да не успел – рыжий Иван Судак, не говоря ни слова, просто огрел охальника кулаком по хребтине – тот и осел. Бранденбуржцы хватились было за копья… да тут выступили вперед молчаливые чудины и эсты… Угомонились. Вот с той поры Эгберт, устало примостив на узком плечике копьецо, и шагал следом за русскими, как собачонка.

Короче – то еще было воинство, недаром брат Гернольт, прощаясь, вполне серьезно советовал первым делом парочку из этого сброда повесить, просто так, для острастки. Наверное, так бы и стоило сделать, да Миша – «сэр Майкл» – почему-то стеснялся. Наверное, проклятое воспитание мешало.

А Максик, уже помаленьку приходивший в себя, шагал рядом с Ратниковым – конь парню не полагался, как и любому другому из всех этих с позволения сказать, солдат. Михаил ехал неспешно, да при всем желании не получалось быстрее – в телеги-то были запряжены быки, а уж они-то никуда не торопились, помахивали себе хвостами, отгоняя назойливых мух, да время от времени останавливались – жевали траву. Возами правили баварцы – видно было, что – крестьяне. Беглые.

А никто их, похоже, о прошлом и не спрашивал – людей у Ордена не хватало, и не только рыцарей.

Бург – если его так можно было назвать – располагался километрах в двенадцати от Танаева озера, на мысу, в виду большого острова у впадения в Чудское озеро реки Желчи. Частокол с воротами, сложенная на скорую руку башня и несколько жилых и хозяйственных построек, многие из которых были еще не законченными.

Вновь прибывших встречал священник – орденский брат – отец Арнольд. Даже с виду весь какой-то желчный, с отечным носом и желтым лицом, священник сразу же не понравился Ратникову, как, впрочем, и сам бург, центр нарождавшегося комтурства.

– Я – рыцарь Майкл, – спешившись, представился Михаил, вытаскивая бумаги. – Из…

– Я знаю, кто вы, – холодно ответствовал отец Арнольд. – Меня уже известили – брат Гернольт отправил связного на лодке.

Ага… Ратников ухмыльнулся в усы: Гернольт ему ничего о подобном вестнике не говорил – специально? Или просто не счел нужным?

– Располагайтесь, – священник соизволил изобразить на тонких губах нечто вроде улыбки. – Ваши покои, герр Майкл – в главной башне, там же, я полагаю, поселиться и ваш оруженосец, в привратницкой же обычно располагалась охрана. Прошу вас, проходите… Вскоре приготовят обед, уж извините, не успели…

– Ничего, ничего…

– А пока я бы порекомендовал вам после молитвы и краткого отдыха ознакомиться с уставом, герр комтур.

– Гарнизонной и караульной службы? – пошутил Миша. – Хорошая вещь, тащите сюда, отец Арнольд.

– Я велю принести.

Велю… А не слишком ли ты много на себя берешь, гнида желтолицая? Ратников усмехнулся – а брат Гернольт хитер, ишь ты, предложил комтурство. Он, «сэр Майкл», вроде как – командир, а этот отец Арнольд, выходит, за комиссара?! Для слежки, пригляду, наушничества и наблюдения за морально-политическим обликом вверенного гарнизона? Не дурак брат Гернольт, не дурак… все правильно – разделяй и властвуй. Ладно, поглядим, кто кого!

Привратницкая располагалась на первом этаже башни, на второй вела узкая приставная лесенка – в покои комтура и оруженосца. Последнему, собственно, никаких таких отдельных покоев и не полагалось – он спал на скамье в небольшой зале – приемной. Весь первый этаж был сложен из замшелых камней и выглядел довольно старым, остальная же – верхняя, бревенчатая – часть башни явно была пристроена недавно, и в покоях вкусно пахло свежей сосновой смолой и опилками.

– Ну, вот, – сбросив плащ, Ратников уселся на лавку. – Вроде прибыли.

– Выбраться бы поскорее отсюда, – сжал губы Макс.

Выглядел он сейчас хоть куда – в мягких башмаках из лошадиной кожи, в длинной, перехваченной широким поясом, тунике с черным крестом на груди. На поясе висел устрашающих размеров кинжал – трофейный, чудинский.

– Да-а… – хохотнул Миша. – Ты у нас теперь – истинный ариец!

Подросток наморщил лоб:

– Дядь Миша… а что же это – мы теперь с тобой крестоносцы? Псы-рыцари?

– Псы? – Михаил улыбнулся. – У тебя, Максюта, что по истории было?

– Четыре! Нет, ей-богу, четыре!

– Ну, вообще – да, что у нас в школьных учебниках написано – ясно. Выдумка на пропаганде сидит и глупыми побасенками погоняет. Тевтонцев, Максюта, современники псами не звали… Это уж потом, пресловутого Карла Маркса не совсем правильно перевели – он-то писал «рыцари-монахи», а получилось – «псы». Ты, кстати, фильм «Александр Нев– ский» случайно не смотрел? Ну, тот, старый…

– Нет.

– И слава Богу! Чу! Вроде как кто-то внизу кричит… Сбегай-ка. Макс, посмотри.

Кивнув, парнишка выбежал из покоев… и тут же вернулся, держа в руке пожелтевший пергаментный свиток:

– Сказали – устав.

– Понятненько! – Ратников потер руки. – Сейчас взглянем… ну-ка… ах, блин, по-немецки… Ну-ка переводи!

Разложив свиток на столе, Максим придавил его тяжелыми подсвечниками – что б не скручивался – и снова наморщил лоб:

– Ну и почерк – убил бы!

– Что – совсем ничего не разобрать?

– Да нет… сейчас попробую… «братьям позволено носить и использовать холст для нижних рубах, подштанников и чулок, простыней и покрывал… верхняя одежда должна быть спокойных тонов…»

– Стой, стой, что это ты такое читаешь?

– Что написано, – подросток пожал плечами. – Дальше продолжать?

– Давай, – Миша разлегся на лавке, вытянув ноги. – Только с другого места.

– Как скажете… «все братья должны стричь свои волосы в монашеской и духовной манере…»

– Подожди! – Михаил уселся и, пододвинув свиток к себе, неожиданно рассмеялся. – Так это они мне Орденский устав подсунули, клоуны! Так и знал – нет у них караульного устава! Бардак. Ладно, разберемся и с этим…

– А чего разбираться-то, дядя Миша? Валить надо при первом же удобном случае!

Ратников насмешливо взглянул на подростка и покачал головой:

– Э, это ты погоди, Максюта – валить! А куда валить?

– Ну… к машине, куда же еще-то?

– Допустим. И что там делать? Ждать, когда кто-нибудь с браслетами явиться – на подносе нам их принесет? А вдруг опять чудины? Ну, те… Нет, братец ты мой! Не наш это путь, мы пойдем другим путем…

– Каким другим путем, дядя Миша? – жалобно поморгал Макс. – Тут ведь только одна дорога.

– Эх, молодежь, молодежь, – Михаил с осуждением покачал головой. – Вот в чем беда – не знаете классики. Ладно! Я к тому, что ведь очень хорошо, что мы с тобой в крестоносцах. В командирах, а не где-нибудь там в пыточном подвале! Этим надо воспользоваться, Максюта. Мы там, около Танаева – пост выставим! И, ежели что – сразу знать будем. Обо всех подозрительных людях! Смекаешь?