Крепость Жемчужины - Страница 22

– Если смогу.

Элрик поднялся, превозмогая дрожь в ногах, и услышал у себя за спиной какой-то звук. Поначалу он подумал было, что это звук скорби, который издала пришедшая сюда баурадимка. Он оглянулся и в свете, попадавшем в шатер, увидел только очертания ее фигуры.

Это была молодая женщина, но не баурадимка. Она медленно вошла в шатер, и в глазах у нее, когда она увидела мертвое тело Алнака Креба, появились слезы.

– Значит, я опоздала? – В ее музыкальном голосе слышалась невыносимая боль. Она взялась рукой за лицо. – Он не должен был браться за это. Мне в оазисе Серебряного Цветка сказали, что вы направились сюда. Почему вы не могли немного подождать? Один только день?

Ей с трудом удавалось сдерживать свое отчаяние, и Элрик внезапно почувствовал странную близость к этой женщине.

Она сделала еще один шаг к телу. Незнакомка была приблизительно на дюйм ниже Элрика, ее овальное лицо обрамляли густые каштановые волосы. Ее гибкий и мускулистый торс обтягивала куртка с разрезами, сквозь которые виднелась красная шелковая подкладка, на ней были мягкие бархатные штаны, ездовые фетровые сапоги с узорчатой вышивкой, а на плечах – плащ-пыльник, откинутый назад. На поясе у нее висел меч, на левом плече крючком держался жезл похитителя снов из золота и слоновой кости – более замысловатая разновидность того, что лежала на ковре рядом с телом Алнака.

– Я научила его всему, что знала об этом искусстве сама, – сказала она. – Но для таких дел этого было мало. Да как он вообще мог подумать, что у него что-то получится! Такой цели он никогда не смог бы достичь. У него для этого не хватало характера. – Она отвернулась, вытирая лицо руками.

Когда она снова посмотрела на них, слез в ее глазах уже не было, и она смотрела прямо в лицо Элрику.

– Меня зовут Оуне, – сказала она. Девушка сделала небольшой поклон Райку На Сему. – Я и есть тот похититель снов, за которым ты посылал.

Оуне выплюнула финиковую косточку на песок оазиса Серебряного Цветка. Она потянулась рукой к одному из великолепных бутонов кактуса, которые и дали название этому месту. Она погладила лепестки длинными, изящными пальцами. Она что-то напевала тихим голосом, и Элрику показалось, что это были слова скорби.

Альбинос, почтительно сохраняя молчание, сидел спиной к пальме и смотрел на лагерь вдалеке, где без остановки бурлила жизнь. Она попросила его проводить ее, но больше почти ничего не сказала. Он услышал чей-то крик из кашбеха высоко наверху, но, посмотрев туда, ничего не увидел. По пустыне гулял ветерок, и красный песок волнами устремлялся к Зубчатым Столбам на горизонте.

До полудня оставалось совсем немного. Они тем утром вернулись в оазис Серебряного Цветка. То немногое, что осталось от Алнака Креба, по традициям баурадимов этой ночью должно было быть с почетом сожжено на погребальном костре.

Крючковатый жезл Оуне больше не висел у нее на плече. Теперь она все время переворачивала его двумя руками, смотря, – словно видела это в первый раз, – как играют на его поверхности солнечные зайчики. Другой жезл – Алнака – она засунула себе за пояс.

– Моя задача была бы легче, – сказала она вдруг, – если бы он не действовал так опрометчиво. Он не знал, что я тоже еду сюда, и делал максимум возможного, чтобы спасти эту девочку. Но подожди он еще несколько часов, и я могла бы воспользоваться его помощью, и, вероятно, с успехом. Но уж спасти его я могла бы наверняка.

– Я не понимаю, что с ним случилось, – сказал Элрик.

– Даже я не знаю точной причины его смерти, – сказала она. – Но я объясню тебе, что могу. Поэтому-то я и просила тебя поехать со мной. Я не хочу, чтобы нас кто-нибудь услышал. И я должна взять с тебя слово, что все, мною сказанное, останется между нами.

– Можешь не сомневаться, госпожа.

– Навсегда, – сказала она.

– Навсегда?

– Ты должен пообещать, что не скажешь никому то, что услышишь от меня сегодня. А также, что никому не будешь говорить о событиях, которые последуют за моим рассказом. Ты должен согласиться соблюдать кодекс похитителя снов, Хотя ты и не принадлежишь к нашему цеху.

Элрик пребывал в недоумении.

– Но почему?

– Ты хочешь спасти Священную Деву? Хочешь отомстить за Алнака? Хочешь освободиться от зависимости к этому снадобью? Хочешь устранить зло, которое исходит из Кварцхасаата?

– Ты же знаешь, что хочу.

– Тогда мы придем к соглашению, потому что можно сказать наверняка: если мы не поможем друг другу, то ты, девочка и, скорее всего, я умрем еще до того, как зайдет Кровавая луна.

– Наверняка? – Элрик впал в мрачноватый юмор. – Так ты к тому же и оракул, моя госпожа?

– Все похитители снов в некоторой степени оракулы. – Она говорила с долей нетерпения, словно имела дело с несообразительным ребенком. Потом она взяла себя в руки. – Извини. Я забыла, что наше искусство неизвестно в Молодых королевствах. Впрочем, мы и в самом деле редко появляемся в этом мире.

– Я в своей жизни встречался со многими потусторонними существами, моя госпожа, но ничей образ не был так близок к человеческому, как твой.

– Близок к человеческому? Да я и есть человек! – Вид у нее был недоумевающий. Потом ее чело прояснилось. – Я же забыла, что твой ум более изощрен и менее просвещен, чем умы моих коллег по ремеслу. – Она улыбнулась ему. – Я все еще не могу прийти в себя после такой напрасной гибели Алнака.

– Он мог остаться жить. – Элрик произнес эти слова ровным, уверенным тоном. Он достаточно знал Алнака, чтобы считать его своим другом, и понимал, что чувствует Оуне в связи с этой утратой. – И нет никакого способа оживить его?

– Он потерял всю свою сущность, – сказала Оуне. – Он не то что не похитил чужой сон, он лишился своего собственного. – Она помолчала, а потом произнесла быстро, словно боясь, что потом будет жалеть о своих словах: – Ты мне поМожешь, принц Элрик?

– Да, – решительно ответил он. – Если этим я смогу отомстить за Алнака и спасти девочку.

– Даже если не исключена вероятность того, что ты разделишь судьбу Алнака? Ту судьбу, свидетелем которой ты был?

– Да. Я думаю, эта смерть не хуже, чем смерть по воле господина Гхо.

– Может быть, и хуже, – просто сказала она.

Элрик улыбнулся ее откровенности.

– Ну что ж, значит, так тому и быть. Так тому и быть. И каковы же твои условия?

Она снова протянула руку к серебряным лепесткам, балансируя своим жезлом на пальцах другой. Она все еще хмурилась, не будучи уверенной в правильности своего решения.

– Я думаю, ты один из немногих смертных на этой земле, кто может понять природу моей профессии. Ты поймешь, когда я буду говорить о природе снов и реальности и об их взаимодействии. А еще я думаю, что твой образ мышления делает тебя если и не идеальным союзником, то, по меньшей мере, союзником, на которого я могу в известной мере положиться. Мы, похитители снов, умудрились превратить в подобие науки ту профессию, которая по своей сути противится любому упорядочению. Таким образом, мы получили возможность практиковать свои навыки с успехом, объясняемым, как я думаю, в значительной мере тем, что мы умеем навязывать свою волю тому хаосу, с которым сталкиваемся. Это тебе понятно, принц?

– Пожалуй. У меня на родине есть философы, которые заявляют, что наше волшебство в значительной мере представляет собой навязывание своей воли основам реальности. Если тебе угодно, это – способность воплощать сны в реальность. Некоторые утверждают, что весь наш мир был создан таким образом.