Китайский дракон на мировой финансовой арене. Юань против доллара - Страница 2

Теперь о двух самых острых проблемах Китая.

Первая проблема. В работе показано, что мир сегодня (эти слова пишутся 31 декабря 2015 года) стоит на пороге второй волны мирового финансового кризиса. Опираясь на международную статистику, автор показывает, что реально существует три потенциальных эпицентра, которые могут дать толчок кризису. Это Соединенные Штаты (откуда пошла первая волна мирового финансового кризиса), Европа (с такими «детонаторами» долгового кризиса, как Греция и ряд других стран Южной Европы), Китай. По относительному совокупному долгу (долги государства, корпоративного сектора и сектора домашних хозяйств) Китай в 2014 году вышел на уровень 280 % валового внутреннего продукта (ВВП). Для сравнения: аналогичный показатель Австралии был равен 275 %, США – 270 %, Германии – 260 %.

В Китае первые подземные толчки грядущего кризиса были зафиксированы летом 2015 года, когда произошло резкое падение индексов фондового рынка. Государственно-административными методами тогда удалось «купировать» дальнейшее падение фондового рынка. Однако причины падения не были ликвидированы. Дальнейшее падение просто было отсрочено. В этой связи неустойчивость фондового рынка Китая перестала быть сугубо внутренней проблемой Китая, за ней следят во всем мире.

Вторая проблема еще более фундаментальная. Речь идет о том, что партийно-государственное руководство Китая не имеет четкой стратегии экономического развития страны. Вернее, представления о будущем Китая и стратегии очень разнятся в руководстве страны. Между различными фракциями идет борьба, автомобиль под названием «Китай» управляется одновременно несколькими парами рук. Что и не позволяет понять логики политического и экономического курса страны. Что создает впечатление «непостижимости» китайского общества, некоей китайской «мистики». Впрочем, так называемая китайская «мистика» в чем-то напоминает нынешнюю российскую «мистику», выражающуюся в восстановлении имперской идеологии при сохранении прежней либеральной политики в сфере экономики. Увы, введение должен закончить на этой не очень мажорной ноте: оснований для глубокой экономической и валютно-финансовой интеграции России и Китая пока, мягко говоря, маловато. Вместе с тем, наличие общей угрозы со стороны Вашингтона, а также угрозы второй волны мирового финансового кризиса делает возможным и даже жизненно необходимым создание тактического союза между Россией и Китаем. Надеюсь, что данная книга может быть интересной широкой читательской аудитории, а также тем, кто практически будет участвовать в создании указанного российско-китайского союза.

Организованная преступность (в том числе наркомафия) предпочитает «бездокументарные формы» финансовых операций. На первом месте среди таких «бездокументарных» инструментов выступают наличные деньги. На втором – золото.

На протяжении трех столетий существования мировой наркоторговли золото всегда играло заметную роль в качестве средства расчетов на рынке наркотиков. Более того, в те времена, когда мировая торговля наркотиками только складывалась, главной целью торговцев зельем было получение «желтого металла». Активное навязывание наркотиков Китаю Британской Ост-Индской компанией и другими английскими купцами диктовалось их желанием заполучить несметные запасы золота, которые Китай накапливал веками. Накопление происходило за счет того, что китайские купцы везли в Европу шелк, фарфор, пряности, иную восточную экзотику, получая за это серебряные и золотые деньги. Импорт Китаем товаров при этом был в разы меньше. Активный торговый баланс способствовал наращиванию запасов драгоценных металлов в Китае. Две опиумные войны, развязанные Англией (при участии Франции во второй войне), были призваны вернуть некогда утраченное золото. Подсадив многие миллионы китайцев «на иглу», Великобритания обеспечила такой запас драгоценного металла, который позволил ввести золотой стандарт – сначала в самой Великобритании, а затем навязать его и всей Европе. За всеми этими нарко-золотыми проектами в XIX веке стояли Ротшильды (прежде всего лондонский банк «Н. М. Ротшильд»). Примечательно, что и сегодня серьезные исследователи склоняются к утверждению, что нынешний клан Ротшильдов в первую очередь специализируется на таких товарах, как золото и наркотики.

Один из рынков, где расчеты за поставки наркотика принято проводить золотом, является Гонконг. Долларовым бумажкам там не доверяют. Это сегодня один из крупнейших в мире рынков опиума и золота. Об этом пишет в своей книге Дж. Коулман. Более того, он полагает, что цена на золото на данном рынке производна от цен на опиум. «Я провел обширные исследования, – пишет Дж. Коулман, – для того, чтобы установить связь между ценами на золото и ценами на опиум. Я обычно говорил тем, кто желал меня слушать: «Если вы хотите узнать цену на золото, узнайте какова цена одного фунта или килограмма опиума в Гонконге».

В своей книге Дж. Коулман пишет о том, что большие доходы от торговли опиумом получает социалистический Китай, который осуществляет эти операции через Гонконг. Получаемое от этой торговли золото накапливается в запасах, которые не отражаются официальной статистикой. По мнению Дж. Коулмана и некоторых других исследователей, Китай, благодаря операциям с наркотиками, сегодня вышел на одно из первых мест по запасам «желтого металла». Дж. Коулман приводит в качестве примера следующий случай: «Посмотрите, что произошло в 1977 году – критическом году для цен на золото». «Банк Китая поверг в шок прогнозистов, внезапно и без предупреждения выбросив на рынок 80 тонн золота по демпинговым ценам. В результате цена на золото резко упала. Эксперты удивлялись тому, откуда в Китае взялось столько золота. Это было золото, заплаченное Китаю на гонконгском рынке золота за крупные партии опиума».

Сегодня на некоторых рынках наркотиков золото используется не только в качестве средства обмена (расчетов), но также как мера стоимости – для снижения рисков колебаний покупательной способности официальных денег. В частности, в Афганистане. А. П. Девятов пишет: «Расчеты за поставки опия ведутся не в «нулях» бумажных денег, а в учетных единицах драгоценных металлов (для США – в унциях, для Китая – в лянах), а оплата принимается не только продуктами и товарами потребления, но и оружием»[1].

В отдельные моменты истории в отдельных странах происходило то, что не описано ни в одном учебнике по деньгам: на место золота как всеобщего эквивалента заступали наркотики. В таком качестве наркотики получали название «белого золота», «нарко-золота» или «кокаинового золота». Некоторые исследователи обратили внимание, что «белое золото» особенно уверенно занимало место «желтого золота» в те моменты, когда официальный золотой стандарт обваливался, а бумажные деньги обесценивались. Первый раз это произошло после Первой мировой войны и краха временно восстановленного золотого стандарта в 1930-е гг., второй раз – после краха золотодолларового стандарта в 1971 году (отказ Вашингтона обменивать доллары на драгоценный металл).

В этой связи уже упоминавшийся нами А. П. Девятов пишет: «Крах финансовой системы, где учетными единицами богатства выступают не нули на бумажных «билетах банков», а полновесные граммы, унции, ляны, фунты драгоценных металлов, приводит к появлению параллельной финансовой системы, где учетной единицей выступают другие натуральные стоимости – граммы, унции, ляны, фунты наркотиков. Ибо стабильность финансов требует, чтобы в обеспечении «ценных бумаг» и «кредитных билетов» банков со многими нулями было что-то реальное и хорошо ликвидное, имеющее надежный спрос у населения. На фоне «мыльного пузыря» учетных записей «нарисованного богатства», раздувшегося на счетах мировых банков за счет капитализации нематериальных активов «новой экономики» виртуальных кибер-продуктов, «наркозолото» выступает надежным оплотом натуральных стоимостей»[2].