Карта небесной сферы, или Тайный меридиан - Страница 11

– Нет, больше он меня не беспокоил, – наконец произнесла Танжер так, словно ей необходимо было порыться в памяти, чтобы вспомнить, о чем, собственно, речь.

– А тогда казалось, что он совсем не собирается мириться с тем, что Уррутия от него уплыл.

Он заметил, что она прищурилась.

– Найдет другой экземпляр.

Женщина была в открытой блузке цвета слоновой кости, и Кой смотрел на ее шею, на ту же серебряную цепочку, что он видел раньше, и ему стало интересно, что на ней висит. Если металл, подумал Кой, то он чертовски горячий.

– А я ведь так и не знаю, ты этот атлас для себя покупала или для музея? Дело в том, что аукцион…

Внезапно он умолк, поскольку увидел Уррутию. В одном ряду с другими книгами большого формата он стоял в застекленном шкафу. Кой сразу же узнал кожаный корешок с золотым тиснением.

– Для музея, – ответила она и, помедлив секунду, добавила: – Разумеется.

Она проследила за взглядом Коя и тоже увидела атлас. В сиянии солнечного света ее профиль горел.

– Этим ты и занимаешься? Раздобываешь всякие редкие вещи?

Она слегка наклонилась вперед – качнулись и пряди волос. На ней был расстегнутый серый вельветовый жакет поверх блузки, темная широкая юбка, черные туфли на совсем низком каблуке и черные же чулки, отчего она казалась выше и худощавее, чем на самом деле. Девочка из хорошей семьи, еще раз отметил Кой и понял, что впервые видит ее при естественном освещении. Сильные руки, интеллигентный голос. Здоровая, вежливая. Спокойная. На вид, во всяком случае, подумал он, взглянув на неровные короткие ногти.

– В определенном смысле, это моя работа, – кивнула она через мгновение. – Просматривать каталоги аукционов, отслеживать торговлю антиквариатом, посещать другие музеи и ездить туда, где появляется что-то интересное… Потом я пишу отчет, и начальство принимает решение. У попечительского совета очень небольшой фонд для исследований и приобретений, и я забочусь, чтобы средства тратились правильно.

Кой наморщил нос, вспомнив ожесточенную дуэль на аукционе:

– Значит, твой далматский друг погиб героически – сразив и тебя? Уррутия обошелся вам в целое состояние…

Она вздохнула с веселой покорностью судьбе и подняла руки, раскрыв ладони, – как бы показывала, что осталась ни с чем. Тут Кой снова обратил внимание на необычные мужские часы со стальным корпусом, которые она носила на правой руке. Больше на руках у нее ничего не было – ни браслетов, ни колец. И в ушах уже не было золотых сережек, которые он видел три дня назад в Барселоне.

– Да, он стоил нам очень дорого. Обычно мы столько не тратим… Тем более что у нас в музее много картографии XVIII века.

– Уррутия был настолько необходим?

Она снова наклонилась над столом и на мгновение замерла, опустив голову; затем подняла ее, и на лице было уже совсем другое выражение. Солнце опять осветило золотистые пятнышки на ее коже, и Кой подумал: сделай он шаг вперед – и сумел бы разгадать, какой аромат исходит от этой загадочной географической карты с точечной разметкой.

– Этот атлас, после пятилетних трудов, напечатал в 1751 году географ и моряк Игнасио Уррутия Сальседо, – начала объяснять она. – Лучшее пособие для мореплавателей, пока в 1789-м не появился «Гидрографический атлас» Тофиньо, намного более точный. Экземпляров в хорошем состоянии осталось совсем мало, а в Морском музее вообще не было этого атласа.

Она открыла стеклянную дверцу шкафа, достала тяжелый том, положила на стол и раскрыла его. Кой подошел поближе, они стали рассматривать атлас вместе, и он убедился в том, что и так интуитивно знал с первой минуты. Ни намека на одеколон или духи. От нее веяло только чистотой и прохладой.

– Хороший экземпляр, – сказала она. – Среди букинистов и антикваров немало бессовестных людей: если им удается заполучить такой атлас, они расшивают книгу и продают ее отдельными листами. Но этот остался в целости и сохранности.

Она осторожно переворачивала большие страницы – под ее пальцами шелестела бумага, плотная, белая, в прекрасном состоянии, несмотря на то, что атласу было уже два с половиной века. «Морской атлас побережья Испании», – прочел Кой на фронтисписе с тончайшей гравюрой, на которой был изображен морской пейзаж, лев меж двух колонн с девизом «Plus Ultra»[4] и различные навигационные инструменты. «Составлен из шестнадцати сферических карт и двенадцати планов, от Байонны во Франции до мыса Крё». Это было собрание морских карт и планов портов, отпечатанных в большом формате и переплетенных для вящей сохранности и удобства пользования. Первой в нем шла карта побережья между мысом Сан-Висенте и Гибралтаром, очень детальная, с указанием глубин в морских саженях и с подробнейшим указанием всех опасных мест. Кой пальцем вел по береговой линии между Сеутой и мысом Эспартель, ненадолго задержавшись на городе, чье имя носила женщина, стоявшая рядом. Потом он пересек пролив, поднявшись к северу, к Тарифе, и двинулся на северо-запад, снова задержавшись у Асейтеры, где крестики, обозначавшие опасность, стояли гораздо более точно, чем на современной карте Британского адмиралтейства в проходе между Терсоном и Моуэтт-Грейвом. Кой хорошо знал карты Гибралтарского пролива; и почти все совпадало, причем настолько, что оставалось только удивляться такой точности, практически невозможной для гидрографии тех времен, когда не существовало не только снимков из космоса, но и технических достижений конца XVIII века. Он видел размеченные по градусам и минутам шкалы долготы и широты, справа находилась шкала широт, а шкала долгот повторялась четырежды – в зависимости от того, какой меридиан принимался за нулевой: Париж, Тенерифе, Кадис или Картахена. Кой вспомнил, что в те времена еще не был принят универсальный нулевой меридиан – гринвичский.

– Отлично сохранился этот атлас, – с восхищением произнес он.

– Просто великолепно. Этот экземпляр никогда не бывал на борту корабля.

Кой перелистал несколько страниц: «Сферическая карта побережья Испании от Агилас и горы Копе до башни Эррадора, иначе называемой Орадада»… Эту часть побережья он знал наизусть – неприветливый каменистый берег с узкими скалистыми бухтами и подводными камнями. Там прошло его детство. Палец передвигался по плотной бумаге: мыс Тиньосо, Эскомбрерас, мыс Агуа… Очертания были выведены столь же точно, как и на карте Гибралтара.

– А здесь ошибка, – вдруг сказал он.

Она посмотрела на него скорее заинтересованно, чем удивленно:

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Ты знаешь это побережье?

– Я там родился. Даже нырял – за античными амфорами и прочими археологическими редкостями.

– Ты и водолаз?

Кой прищелкнул языком и покачал головой:

– Нет, в профессиональном смысле – нет. – Он чуть улыбнулся, словно извиняясь. – Летом на каникулах подрабатывал.

– Но опыт-то у тебя есть…

– Какой там опыт… – пожал он плечами. – В молодости еще какой-то был. А теперь я уже столько лет не суюсь в воду…

Она склонила голову к плечу и внимательно посмотрела на него. Потом снова посмотрела на его палец, еще лежавший на карте.

– А какая здесь ошибка?

Он сказал, какая. На карте Уррутии мыс Палос обозначался на две-три минуты южнее того места, где расположен в действительности; Кой столько раз огибал его, что наизусть знал координаты. На самом деле этот мыс находится на 37°38′ северной широты – секунд он сейчас не помнил, а на карте Уррутии – примерно на 37°36′. Несомненно, потом эти координаты – с течением времени и усовершенствованием способов съемки – неоднократно уточнялись.

– В конце концов, – сказал он, – что значит пара морских миль для карты 1751 года, да еще выполненной в сферической проекции? – Танжер молчала, не отрывая глаз от старинной гравюры. Кой пожал плечами: – По-моему, тебя такого рода неточности завораживают. У тебя в Барселоне был предел, выше которого ты не могла поднимать цену, или нет?

Она все так же сидела, опершись о стол и глядя на карту. Казалось, мысли ее витали где-то далеко, и ответила она не сразу.