Истребитель. Ас из будущего - Страница 9

У самолета уже стояла «полуторка», и два бойца под руководством механика грузили в заднюю кабину ящики.

– Все, хорош! – остановил бойцов Иван. – У нас не «Дуглас». Вас не останови, весь грузовик перебросите. Я ящики веревкой перетяну, – обратился он к Тихону, – и завяжу морским узлом. Дернешь за конец – моментально развяжется. Плохо только, что центровка задняя получается. Да еще в полете бензин из бака вырабатываться будет.

Бензобак впереди, перед летчиком. Центровка для самолета очень важна. Неправильная – со смещением – может привести к аварии или катастрофе.

– А сколько положили?

– Я прикинул – сто двадцать килограммов.

Тихон разложил на крыле карту – надо было просчитать, хватит ли на обратный путь горючки. Двигатель потребляет тридцать пять литров бензина в час, стало быть, бака хватит на три с половиной часа полета при крейсерской, самой экономичной скорости.

Прикинув расстояние до точки встречи, Тихон умножил его на два – ведь надо было еще назад добираться. Получалось – на полчаса резерв есть. Немного, учитывая разные непредвиденные обстоятельства.

Наказав дежурному разбудить его в три часа, Тихон улегся спать. Однако ему не спалось. Первый вылет ночью, посадка в немецком тылу на неподготовленную площадку… А еще – вполне вероятная встреча с вражескими истребителями. И потому он волновался, переживал за благополучный исход операции, опасался не доставить патроны кавалеристам. О своей жизни он даже и не вспомнил… Опасно? Так наши летчики-истребители рискуют больше, вступая в бой с немцами. А он кто? Всего-навсего воздушный извозчик. Туда – пакет, а сюда – патроны. Винтик в огромной военной машине государства, потерю которого оно и не заметит, но который иной раз важен.

Он и не заметил, как сон сморил, а дежурный уже толкает:

– Вставай!

В казарме все спали, только у входа светила синяя лампа – для светомаскировки.

Тихон умылся холодной водой, сразу взбодрился и к стоянке направился уже быстрым шагом. Немного познабливало – то ли от предутренней свежести, то ли от нервного напряжения.

– Аппарат к полету готов! – доложил механик. – Мотор прогрет.

– Спасибо.

Тихон забрался в кабину. Темнотища, никакой подсветки приборной доски. Не приспособлен аппарат для ночных полетов. На стадии проектирования никто и предположить не мог, что учебный самолет будет эксплуатироваться ночью.

Но мышечная память не подвела. Он подкачал бензин – механик уже проворачивал винт.

– Контакт!

– Есть контакт!

Громко взревел в ночной тишине двигатель.

– Удачи! – крикнул Иван.

Тихон вырулил на старт – очень осторожно, видимость плохая. И вдруг вдоль ВПП – яркий свет прожектора. Сразу ручку газа вперед до упора. Секунды – и самолет в воздухе. Едва он оторвался от земли, прожектор погас.

В кабине гулял ветер, было прохладно, даже зябко, и Тихон пожалел, что не надел ватник.

Набрав высоту, он направил самолет на запад. Как посветлеет, он скорректирует курс по компасу.

Через полчаса полета на востоке стало сереть. Внизу промелькнула передовая – окопы, змеей вилась траншея, видны были воронки от бомб и снарядов. Огня никто не открывал: солдаты обеих сторон спали, и бдили только часовые.

Еще через четверть часа солнце поднялось над горизонтом, и Тихон повернул влево, по компасу. Положив на левое колено планшет с картой, он стал искать на земле ориентиры. Так, село, за ним река отблескивает. Нашел на карте ориентиры. Еще пять минут, и можно снижаться. Только бы не к немцам сесть! За прошедшую ночь ситуация могла измениться.

Он подобрал газ, мотор перестал реветь, и самолет начал плавно терять высоту. Уже сто метров… Впереди – подходящая площадка, но где же конники?

Тихон заложил вираж, встал в круг. Если внизу не будет кавалеристов, придется с грузом лететь назад. Ладно, он подождет минуту. Нет, пять – вдруг они просто не успели к месту встречи? Но и кружиться на одном месте опасно. Его самолет издалека виден, немцы могут догадаться о посадке и долбанут из пушек или минометов.

Далеко справа и слева, километрах в десяти, видны дымы, изредка слышны звуки пушечной стрельбы.

И в этот момент из-за деревьев вылетел десяток всадников. Гимнастерки на них зеленого цвета, стало быть, свои. У немцев кавалеристы тоже были, хоть кавалерия считалась устаревшим видом войск.

Тихон убрал обороты до холостых, спланировал и приземлился. Это только сверху площадка ровной казалась, а на лугу кочки, неровности, и самолет на пробеге трясло и раскачивало. Но шасси крепенькое, рассчитано на грубую посадку, совершенную учениками, и потому выдержало.

Самолет остановился.

Тихон мотор не глушил, расстегнул ремни и выбрался на крыло.

Конники были уже рядом.

– Привет, бойцы!

– Здравия желаем, товарищ пилот!

– Забирайте ящики. – Тихон дернул за веревку, и узел развязался.

Он вынимал ящики из кабины и передавал их конникам. Те сразу крепили их за седлами. На одну лошадь, которая была в поводу, без всадника, погрузили сразу два ящика, связав их между собой.

– Все!

Кабина сзади была пуста.

– Товарищ пилот, пожевать ничего не найдется? – обратился к Тихону один из бойцов.

Но Тихон только развел руками. Неудобно стало, мог бы взять в столовой пару буханок хлеба, да вот не догадался.

– А письмо не возьмете? Все равно ведь к своим летите…

– С удовольствием, давай.

Боец достал из нагрудного кармана замусоленный треугольник и передал его Тихону.

– Сегодня же отдам! – заверил его Тихон.

Всю почту части сдавали в штаб, оттуда ее забирали военные почтовики. Письма просматривали цензоры и то, что им не нравилось, вычеркивали черной краской – нельзя было писать о дислокации части, вооружении.

Конники унеслись прочь.

Тихон был доволен. Задание он выполнил, теперь бы до аэродрома добраться. Большую часть пути сюда он преодолел по темноте, обратно придется лететь посветлу. Для зенитчиков и истребителей он – удобная мишень, тихоходная.

Тихон дал газу и взлетел. Набрав сотню метров высоты, прошел над кавалеристами, помахав им крыльями на прощание, и так же, на высоте сто метров, направился на восток. Он решил набрать высоту перед передовой, чтобы не сбили из стрелкового оружия. А на малой высоте сейчас безопаснее. «Мессеры» над своей территорией высоко летят, на двух тысячах метров, и заметить далеко внизу, у самой земли, маленький самолетик шансов у них мало.

Тихон часто поглядывал в зеркало и периодически оборачивался, следя за задней верхней полусферой.

Через четверть часа он увидел впереди и немного левее дым, а на земле – пожар. Ему стало интересно, и он подвернул немного.

Приблизившись, увидел, что на земле горит самолет. Огнем были охвачены крылья и фюзеляж, и виден был только руль направления с красной звездой. В огне и дыму даже модель самолета опознать было невозможно. А летчик – погиб или успел с парашютом выброситься? И кто его сбил – зенитки или истребитель?

Вдруг в сотне метров от горящего самолета Тихон увидел летчика – тот лежал в небольшой ложбине. Ранен? Или уже мертв?

Увидев самолет, летчик поднял голову и махнул рукой. «Знак какой-то подает, – понял Тихон. – Но какой? Помощи просит или приказывает улетать?»

Тихон сделал широкий круг и километрах в пяти от места падения самолета заметил на грунтовой дороге три мотоцикла с колясками, направлявшиеся в сторону горящего самолета.

Решение пришло сразу – надо садиться и выручать летчика. Как бросить пилота – своего, советского, во вражеском тылу? Для сбитого летчика перспектива плохая – плен или смерть.

Тихон примерился, посадил самолет и подрулил к ложбине.

Летчик за посадкой наблюдал и, как только Тихон приземлился, выбрался из убежища. Бежать он не мог, так как подволакивал за собой правую ногу, на штанине – кровавое пятно. В руке он держал пистолет, видимо, принял решение в случае необходимости отстреливаться.

Тихон выбрался из кабины и побежал пилоту навстречу.