Искатель. 1969. Выпуск №3 - Страница 29

— Доктор не разрешает, да? — спросил Джосп.

— Нет. Сам бросил.

— Я не могу. Когда-то пробовал. А сигареты ничего. Я их покупаю в городке, контрабандные.

— Да, но для этого надо туда ездить.

— Э, не жалейте! Вонючая дыра.

— Но вы можете ездить дальше.

— Не могу. Доктор не позволяет. Все мы здесь должны быть всегда на месте.

— А сам он ездит?

— Когда-то ездил к семье, недалеко отсюда, пятьдесят миль. Теперь и он не ездит.

— Почему?

— Не знаю. Говорят, развелся с женой.

— А в действительности?

— Он со мной не делится, — Джосп взял поднос.

— А вам еще не надоело?

— Немного. Но здесь хорошо платят. Где-то ведь надо работать.

— У вас здесь много работы.

— Все делаю. Сами видите.

— У вас многосторонняя квалификация. Институт — это почти фабрика, по крайней мере по количеству потребляемой энергии.

— Не надо преувеличивать.

— Хотелось бы мне когда-нибудь взглянуть на вашу аппаратуру.

— К сожалению, это невозможно. У нас на этот счет есть точные инструкции. Какая-нибудь авария, и большинство экспериментов пришлось бы прервать. Не говоря уж, о биологическом материале, который здесь довольно дорог. Разумеется, у нас есть гарантия.

— Аварийная установка?

— Да.

— Ясно. При небольшой мощности это самый простой выход.

Джосп внимательно посмотрел на Мольнара.

— Мне говорили, вы нейроник.

— Мало ли что говорят. Моя специальность гораздо ближе к вашей, чем вам это кажется, — Мольнар сказал это, не раздумывая над тем, что говорит. Он уже думал о другом: о небольшой мощности, потребляемой институтом, и понял, что один из них — Эгберг или Джосп — говорит неправду. «Я это выясню», — решил он, даже не заметив, как Джосп вышел.

Мейдж он встретил на следующий день в саду.

— Мейдж… У вас есть немного свободного времени?

Она остановилась в нерешительности, потом не очень уверенно ответила:

— Мне надо быть в секретариате.

— А может, вам неловко разговаривать со мной здесь?

— Нет, почему же.

— Мне казалось, что мы теперь редко встречаемся.

— У меня масса работы.

— Я не отниму у вас много времени. Я хочу знать только одно. Лично вы испытали когда-нибудь на себе результаты исчезновения поля?

— Я нет, но Бертольд…

— Мы сейчас говорим не о Бертольде. Сами вы никогда ничего не замечали? Головокружение в частично экранированных помещениях или что-нибудь подобное?..

— Нет. А почему вы спрашиваете?

Мольнар ответил не сразу.

— Я скажу вам, — решился он наконец. — Я подозреваю, что этого поля вообще нет.

— То есть как нет?

— Просто нет. Точнее, оно существует только в вашем воображении и воображении еще нескольких объектов фермы, как вы их называете. Это гениальная по своей простоте выдумка Эгберга.

— Что-то не понимаю.

— Но это же просто. Скажите, остались бы вы здесь, несмотря на все обязательства, данные вами перед операцией, если б не поле?

— Ну, разумеется, нет! Ах… понимаю! Вы думаете, он мог бы так поступить? Убедить нас в существовании поля, которого в действительности нет?

— Мог бы наверняка. Вы не знаете своего шефа.

— И. вы убеждены, что он именно так поступил?

— Нет… Честно говоря, нет. И поэтому, я хотел бы предложить вам проделать один эксперимент.

— Чем я могу вам помочь?

— Вы спуститесь в бункер, Мейдж, на две-три минуты, не больше. Если с вами ничего не случится, вы будете свободны.

Она внимательно смотрела на него.

— Я думаю, войти туда — значит умереть. А я не хочу умирать.

— Вы хотите остаться здесь до конца жизни? Несколько дней тому назад…

— Тогда у меня был тяжелый день. Иногда это бывает. Но я хочу жить, даже здесь, если нельзя иначе.

— Слушайте, Мейдж. О смерти нечего и говорить. Я буду вас страховать снаружи. И просто вытащу оттуда, если вы потеряете сознание. За одну секунду не умирают. Я обвяжу вас веревкой и вытащу.

— Иначе этого проверить нельзя?

— Нельзя. Ну так как?

Она не ответила.

— Это важно и для вас. Кроме меня, никто поставить опыт не решится. Все вы здесь боитесь Эгберга. Не возражайте. Это видно. А чтобы проделать этот опыт, одного человека мало. Вспомните о Бертольде. Если б его тогда кто-нибудь вытащил, он жил бы и сейчас. Но он пытался сделать это один.

— Пытался?

— Я так думаю. Он должен был заметить то же, что и я.

— Я боюсь, профессор, но попробую. Если я умру — это останется на вашей совести.

Мольнар ждал, что она улыбнется, но она смотрела на него так же серьезно, как и раньше.

— Когда вы хотите попробовать, профессор?

— Сейчас. Вы можете? Веревка готова.

— Хорошо. Только сменю платье.

— Зачем?

— На всякий случай…

— Послушайте, Мейдж, перестаньте дурачиться. Пошли!

На этот раз она улыбнулась.

— Хорошо. Пошли. Не бойтесь, профессор. Это решено.

В институт они вернулись порознь и встретились на лестнице, ведущей в подвал. Рядом с широкими ступенями шел бетонный пандус, оканчивающийся у входа в бункер. Мольнар еще раньше приходил сюда и спрятал здесь веревку, сделанную из двух коротких шнуров, связанных морским узлом и служивших для опускания гардин в его комнате. Мейдж даже не проверила узла. Он крепко обвязал ее в поясе, так что она едва могла дышать, а потом несколько раз дернул веревку, чтобы проверить, выдержит ли она.

— Готово, — сказал он.

Мейдж без колебаний вошла в бункер. Он переждал несколько секунд, потом спросил:

— Что вы чувствуете?

— Пожалуй, ничего. Только жарко.

— Это от волнения…

Он смотрел на часы. Прошла минута.

— А сейчас?

— Ничего. Совсем ничего.

Через пять минут, когда она вышла из бункера, он знал, что был прав.

— Мы выиграли, Мейдж, — сказал он, развязывая веревку. В полумраке он видел ее лицо.

— Значит, я свободна? — медленно спросила она.

— Да.

— Это прекрасно, профессор, — она резко повернулась и побежала по пандусу наверх, к светлому прямоугольнику выхода.

Мольнар свернул веревку, спрятал между ящиками и пошел вслед за девушкой по ступеням. На половине дороги он увидел сандалию.

Итак, поля не было. Теперь он мог попросту выйти за ограду, спуститься вниз в городок. Какой-нибудь корабль наверняка забрал бы его, а через пять-шесть дней он был бы уже дома, если за это время его комнату не сдали кому-нибудь другому. Но ведь Бертольд умер, и это его беспокоило. Мольнар был уже немолод и никогда не действовал слишком поспешно. Он решил повторить эксперимент. «Теперь туда войду я, а Мейдж будет страховать, — думал он. — Только хватит ли у нее силы, чтобы вытащить меня, если я потеряю сознание». Он решил, что подумает об этом после ужина. Но после ужина пришел Эгберг.

— Я думаю, профессор, нам пора поговорить, — сказал он и сел в кресло, сняв с него какие-то вещи Мольнара.

— Давно жду.

— Раньше я не мог, потому что еще не знал результатов анализов. Теперь у меня есть полная картина состояния вашего организма.

— Полная?

— Да. Мы установили это достаточно точно. Оказалось, что мое решение было правильным. Состояние вашего организма не оправдывает вживления автономного сердца.

— Как это понимать?

— Ваше теперешнее сердце работает от внешней энергии, вырабатываемой генератором силового поля института. Поэтому вы не можете покинуть институт.

— И вы не намерены дать мне автономное сердце?

— Нет.

— Люблю прямые ответы. Но это беззаконно. Я не давал согласия на такую операцию.

— Я спасал вашу жизнь и выбрал ту систему искусственного сердца, которая у меня была. Вы знаете так же хорошо, как и я, что ни один судья в этом случае не присудит меня даже к штрафу.

— Но я имею право заменить сердце.