Искатель. 1969. Выпуск №3 - Страница 1

Каюта по размерам походила на купе железнодорожного вагона: только на уровне верхних полок здесь был потолок, а вместо одного центрального окна — два иллюминатора почти над самой водой.

Ромадину надоело сидеть в тесной каморке, где пахло от близости двигателя разогретым маслом и металлом. Он поднялся, вышел на палубу. Темный-темный лес, вода плещется у самого его края, захлестывая корни отдельных деревьев. С тех пор как выехали из города, ни дымка, ни избушки, ни причала. Река, которая не может не вызвать мысли о мощи стихийных сил, и дорога по ней, как дорога по вселенной, — ни конца, ни начала, ни жилищ, ни машин, ни людей…

Шум мотора прекратился внезапно, и катер сразу закачало на волнах. Из рубки вылез моторист в замасленной клетчатой рубашке.

— Тропинку видишь? Прямо по ней — часа через полтора будешь на месте.

Ромадин пригляделся. Нет, просвета в этой приближающейся темно-зеленой стене не видно.

— Как вы различаете тропинку? — спросил он удивленно.

Моторист не ответил. Он глядел на приближающийся берег да покрикивал мальчишке-помощнику, управляющемуся с рулем.

— Ты к Зотову? — спросил он. — Ну да, больше не к кому. Вот передай ему, чтоб мне лишний раз не мотаться.

Он дал Ромадину корзину. Сквозь решетчатые стенки Ромадин увидел оболочку воздушного шарика и письмо. Странная какая-то посылка.

— Ладно, — сказал он, — передам.

Ромадин вынес из каюты свои ящики, рюкзаки. Катер остановился, парнишка подтянул лодку, привязанную сзади, и перебрался в нее. Ромадин начал подавать снаряжение. Мальчишка повисал над водой, держась рукой за веревку, ящики тянули его вниз.

— Неужели причал нельзя сделать? — Ромадин повернулся к мотористу.

— Был здесь когда-то причал, — сказал моторист. — Развалился со временем. Последний столб весной смыло. Да и кому он нужен-то! Раз в две недели привозим бензин, продукты да почту.

Ромадин пожал плечами и осторожно спустился в лодку. Парнишка налег на весла; через несколько минут лодка ткнулась носом в берег. Ромадин перенес на сухое место два металлических ящика, футляр с киноаппаратом.

Тропинка шла через густой ельник. Паутина лишайников, вывороченные с корнем деревья, полутьма. Он двигался медленно, часто отдыхал и до станции добрался только через три часа, близко к вечеру.

Бревенчатый двухэтажный дом стоял на лесной поляне. Его окружал высокий забор из заостренных досок. На крыше возвышалась антенна радиопередатчика. К толстому столбу калитки была прибита дощечка с надписью, выведенной чернильным карандашом: «Академия наук. Институт энтомологии. Сектор борьбы с болезнями, с природной очаговостью. Ельнинское отделение». На другом столбе висел темно-синий почтовый ящик — такой же, как в подъезде любого городского дома. По дорожке, посыпанной песочком, Ромадин направился к крыльцу, но не успел еще дойти, как дверь распахнулась, вышел человек лет тридцати пяти, в высоких сапогах, в клетчатом пиджаке. Он выглядел очень аккуратно — гладко выбритый, подстриженный — и улыбался приветливо. Должно быть, не часто сюда забирались гости. Он не дождался, пока Ромадин приблизится, сбежал с крыльца, помог снять с плеч поклажу. Ромадин сел прямо на ступеньки.

— Павел Михайлович Зотов, — человек протянул руку.

— Директор станции? — обрадовался Ромадин.

— Можете считать директором, а можете — дворником. Все равно я здесь один, — сказал Зотов. — А откуда вы меня знаете? — насторожился он вдруг.

Ромадин вынул из кармана две соединенные скрепкой бумаги, подал. На первой — фирменном бланке — было написано «Директору Института использования в науке и технике механизмов и систем живой природы т. Милашевскому. Согласно решению Академии наук направляем вам для сведения выдержку из отчета научного сотрудника, директора Ельнинской станции тов. Зотова».

В углу листа размашисто было написано: «Тов. Тикову. Ваше мнение? М и л а ш е в с к и й».

— Тиков, начальник конструкторского отдела, где я работаю, — уточнил Ромадин.

Зотов перевернул лист.

— «…Вершина крыла перепончатая, тонкая, с нормальным жилкованием. Насекомые живут на вершинах высоких деревьев; поэтому я назвал их вершинниками. Длина отдельного экземпляра достигает 25 мм, окраска тела — серая. Частота взмахов крыльев очень велика, вероятно, выше даже, чем у комара (305 в секунду). Точную цифру определить без необходимых приборов трудно. Вес мышц, приводящих в движение крылья, составляет всего лишь 0,5 % от общего веса тела (у пчелы — 15 %). Между тем вершинники поднимаются очень высоко. Мне неоднократно приходилось наблюдать и невооруженным глазом и в бинокль их почти вертикальный взлет по прямой».

Зотов опустил листы и пристально поглядел на Ромадина.

— Ну да, — сказал он медленно, — это я писал. А как оно попало к вам?

— Постановление № 962, - ответил Ромадин. — Всякое сообщение о каком-либо новом факте, касающемся поведения, устройства внутренних или наружных органов животных любых видов, должно быть доведено до сведения Института использования в науке и технике механизмов и систем живой природы. Видите, директор спрашивает мнения Тикова, а он высказал его тем, что прислал меня сюда. Лаборатория машущего полета — Тиков ее руководитель — получила задание на подготовку исходных данных для проектирования аппарата с машущими крыльями. Нужна конструкция, которая смогла бы опускаться на любую зыбкую поверхность, как пчела на колеблющуюся чашечку цветка, и быстро взлетать. Мы сейчас хватаемся за все, что может нам дать какой-то исходный толчок. Я здесь, несколько человек разъехались по другим местам. А ведь на каждом из нас еще по нескольку тем висит. Однако что ж это за вершинник такой? Я ради него только сюда и прибыл.

— Класс Insecta — насекомые, подкласс Pterygota — крылатые; подотряд Elitroptera — покровнокрылые, — сказал Зотов. — Однако ж что за разговор на крыльце. Пойдемте в дом, расположитесь, отдохнете, помоетесь. Вон бочка на столбах — видите. Солнце греет в ней воду. Здесь летом жарко. А потом перейдем к делу.

Они поднялись на крыльцо, переступили порог и оказались в коридоре, шедшем через весь дом. Из окна на противоположном конце его падал свет. Справа и слева было по две двери, сразу у входа — лестница, ведущая на второй этаж. Пол был желтый, из свежих досок, солнечные пятна не очень даже на нем выделялись. Зотов распахнул первую дверь справа, пропуская Ромадина, а сам пошел за оставленными вещами.

Комната была большая, с двумя окнами и высокой печкой в углу. Между окнами стоял стол, покрытый клеенкой. Ромадин распахнул окно, выглянул. Запахло свежими щепками — груды их лежали под окном, — хвойным, сырым лесом.

— Да, вот еще корзина, — сказал Ромадин. — Моторист просил передать.

Зотов схватил конверт, разорвал. Он читал, шевеля губами, топая тихонько ногой, и видно было, что ничего, кроме письма, ничего в этот момент для него не существует.

— Любопытно. — Он положил письмо на столик. — Ладно схожу, за приборами.

Ромадин не успел задать вопрос: «Что-нибудь важное?» А пока Зотова не было, решил, что спрашивать невежливо.

Дверь распахнулась от удара ногой; пятясь, вошел Зотов, неся в руках два ящика, поставил на пол.

— Тяжело, — он перевел дух. — Как вы их дотащили? Здесь очень нужные приборы?

— Комплект импульсных ламп-вспышек для скоростной киносъемки и батарея серебряно-цинковых аккумуляторов.

— Я предлагаю перенести все это хозяйство в верхнюю комнату. Там вы сможете заниматься киносъемкой; здесь будете жить. Советую помыться, потом пообедаем, потом вам имеет смысл немного отдохнуть.