Грядущая буря - Страница 3

– Ладно, ты только проследи, чтоб люди были готовы. Я займусь домом.

Она поспешила в дом, и Ренальд заставил себя отвернуться от бури. Он обошел дом и вошел на скотный двор, созывая работников. Они все были крепкими парнями и хорошими людьми. Его собственные сыновья искали счастья в другом месте, но эти шестеро его работников были ему почти как сыновья. Мерк, Фавидан, Риннин, Вешир и Адамад собрались вокруг. Все еще чувствуя ошеломление, Ренальд отправил двоих собрать животных, еще двоих – собрать зерно и провизию, оставшуюся после зимы, и последнего – за Гелени, который ушел в деревню за свежими семенами, на случай, если их собственные посевы не взойдут.

Пятеро работников разбежались кто куда. Ренальд немного постоял на скотном дворе, потом пошел в амбар, чтобы вытащить на свет полевую кузню. Это была не просто наковальня, но настоящая компактная кузня, созданная специально для того, чтобы ее перевозить. Она помещалась на колесах – в амбаре работать с кузней нельзя, из-за пыли амбар мог загореться. Он взялся за ручки и выкатил ее под навес на краю двора – тот был сложен из добрых кирпичей, и Ренальд чинил здесь вещи по мелочам, когда было нужно.

Через час у него в кузне горел огонь. Он был не таким хорошим кузнецом, как Тулин, но отец учил его, что хотя бы немного кузнечное дело знать крайне полезно. Зачем тратить впустую несколько часов на дорогу в город и обратно лишь затем, чтобы починить сломанную дверную петлю?

Тучи все еще были тут. Он старался не смотреть на них, когда отошел от кузни и направился в амбар. Тучи казались ему глазами, подсматривающими за ним через плечо.

Сквозь трещины в стенах амбара пробивался солнечный свет, освещая пыль и сено. Ренальд построил его сам, лет двадцать пять назад. Он все собирался поменять кривые балки под крышей, но теперь не до того.

Подойдя к инструментам, он, было, потянулся к одной из кос похуже… но остановился. Глубоко вздохнув, он снял со стены лучшую косу. Он вернулся к кузне и сбил косу с рукоятки.

Когда он отбрасывал деревяшку в сторону, к нему подошел Вешир – старший из рабочих – ведя с собой пару коз. Когда он увидел лезвие косы на наковальне, его лицо потемнело. Он привязал коз к столбу и быстро подошел к Ренальду, но промолчал.

Как сделать боевую косу? Тулин сказал, что она годится на то, чтобы стащить врага с лошади. Значит, ему придется заменить рукоятку косы на более длинное, прямое древко из ясеня. Ограненный конец будет выступать за пятку лезвия, превратившись в грубый наконечник копья, обитый куском олова для усиления. А потом придется нагреть лезвие и загнуть конец примерно до половины, чтоб получился крюк, которым можно стащить человека с лошади и одновременно его ранить. Он положил лезвие на горящие угли, чтобы нагреть его, и принялся завязывать фартук.

Вешир постоял с минуту, наблюдая. В конце концов, он подошел к Ренальду и взял его за плечо.

– Ренальд, что мы делаем?

Ренальд сбросил его руку.

– Мы отправляемся на север. Грядет буря, и нам нужно на север.

– Мы собираемся на север из-за какой-то бури? Что за безумие?!

Почти то же самое Ренальд сказал Тулину. Вдали загрохотал гром.

Тулин прав. Посевы… небо… еда портится без предупреждения. Даже до разговора с Тулином Ренальд знал. Знал глубоко внутри, что буря не пронесется над головой и попусту исчезнет. С ней придется сражаться.

– Вешир, – сказал Ренальд, возвращаясь к работе, – ты проработал на этой ферме… сколько уже, пятнадцать лет? Ты первый, кого я нанял. Как я обращался с тобой?

– Хорошо, – сказал Вешир. – Но, чтоб мне сгореть, Ренальд, прежде ты никогда бы не решился бросить ферму! Посевы, если мы их бросим, превратятся в пыль. Тут же не юг, где влажно. Как мы можем просто взять и уйти?

– Потому что, – ответил Ренальд, – если мы не уедем сейчас, то потом не будет иметь никакого значения, посеяли мы что-нибудь или нет.

Вешир нахмурился.

– Сынок, – сказал Ренальд, – ты сделаешь, как я скажу, и все тут. Ступай, продолжай собирать скот.

Вешир побрел прочь, но сделал, как велено. Он был хорошим парнем, но немного горячим.

Ренальд вынул лезвие из огня – металл раскалился добела. Он положил его на маленькую наковальню и принялся бить по искривленной области, где пятка лезвия соединялась с острой кромкой. Удары молота о металл казались громче, чем следовало. Они звенели, будто огромный колокол, и звуки сливались. Как будто каждый удар молота был частью бури.

Он работал, и звон ударов, казалось, превращался в слова. Как будто кто-то бормочет у него в голове все одну и ту же фразу.

« Грядет буря. Грядет буря…»

Он продолжал бить, оставив косе лезвие, но выпрямляя ее и формируя на конце крюк. Он еще не знал, зачем – но это было не важно. Грядет буря, и он должен быть готов.

Наблюдая, как кривоногие солдаты прилаживают к седлу завернутое в одеяло тело Танеры, Фалендре едва сдерживала слезы и подступающую тошноту. Она была старшей, и, если хотела, чтобы четверо выживших сул'дампроявили хоть какое-то самообладание, она должна была служить им примером. Она пыталась убедить себя, что на своем веку повидала худшее, и битвы, в которых гибло больше одной сул'дамили дамани. Но это только напоминало ей о том, как именно погибли Танера и ее Мири, поэтому она гнала эти мысли прочь.

Ненси всхлипывала, прижавшись к ее боку. Фалендре гладила ее по голове, пытаясь направить через ай'дамуспокаивающие чувство. Такое часто срабатывало, но только не сегодня. Для этого ее собственные чувства были чересчур взбаламучены. Если бы только она могла забыть, что ее даманиограждена, или кем именно. Точнее, чем. Ненси снова всхлипнула.

– Передашь ли ты сообщение, как я тебе приказал? – раздался мужской голос за ее спиной.

Нет, это был не просто мужчина. От его голоса у нее сводило живот. Она заставила себя обернуться к нему лицом, заставила себя встретить взгляд этих холодных, жестких глаз. Они менялись с каждым поворотом головы – то голубые, то серые – но всегда оставались похожими на отшлифованные драгоценные камни. Она знала много сильных мужчин, но был ли среди них хоть один настолько силен, чтобы, потеряв руку, вел бы себя как ни в чем не бывало, будто потерял всего лишь перчатку? Она почтительно поклонилась, дернув ай'дам, чтобы Ненси сделала то же самое. Пока что, для пленников, взятых при подобных обстоятельствах, с ними обходились достаточно снисходительно. Им даже дали воду для умывания, и, возможно, их скоро освободят. Однако кто знает, что может заставить изменить решение этого мужчину? Обещание свободы могло быть частью какого-то плана.

– Я передам ваше сообщение со всем вниманием, которого оно заслуживает – начала она, но затем запнулась. Как она должна к нему обращаться? – Милорд Дракон! – поспешно закончила она. От этих слов у нее пересохло в горле, но он кивнул – видимо, этого было достаточно.

Одна из марат'даманипрошла сквозь эту немыслимую дыру в воздухе. Это была молодая женщина с уложенными в длинную косу волосами. На ней было надето столько драгоценностей, что с лихвой хватило бы для Высокорожденной. И, как ни странно, посреди лба у нее была красная точка. – Насколько ты решил здесь задержаться, Ранд? – потребовала ответа она, словно молодой человек с безжалостным взглядом был слугой, а вовсе не тем, кем являлся на самом деле. – Насколько близко мы от Эбу Дар? В городе полно Шончан, знаешь ли, и не исключено, что вокруг летает куча дозорных ракенов.

– Это Кадсуане тебя отправила спросить? – сказал он, и ее щеки порозовели. – Осталось недолго. Всего несколько минут.

Молодая женщина перевела свой взгляд на остальных сул'дами дамани, которые по примеру Фалендре делали вид, что рядом не было разглядывающей их марат'дамани, и, особенно, никаких мужчин в черных куртках. Женщины привели себя в порядок настолько, насколько могли. Сурья смыла кровь с лица и умыла свою Таби, а Малиан перевязала их головы так, что казалось, что на них надеты странные шляпы. А Сайар почти сумела отчистить следы рвоты, которой она испачкала платье.