Городок Окуров - Страница 17

души: лицо его побледнело, глаза налились слезами, сердце горело острой тоской.

Он долго выкрикивал своё покаяние и жалобы свои, не слушая, - не желая слышать, - что говорил Тиунов; увлечённый игрою, он сам любовался ею откуда-то из светлого уголка своего сердца.

Но, наконец, утомился, и тогда пред ним отчётливо встало лицо кривого: Яков Тиунов, сидя за столом, положил свои острые скулы на маленькие, всегда сухие ладони и, обнажив чёрные верхние зубы, смотрел в глаза ему с улыбкой, охлаждавшей возбуждение Вавилы.

- Ты - что? - спросил он, отодвигаясь от кривого. - Сердишься, а?

Тиунов длительно вздохнул.

- Эх, Вавила, хорошая у тебя душа всё-таки!

- Душа у меня - для всего свободна! - воскликнул обрадованный Бурмистров.

- Зря ты тут погибаешь! Шёл бы куда-нибудь судьбы искать. В Москву бы шёл, в губернию, что ли!

- Уйти? - воскликнул Вавила, подозрительно взглянув на тёмное, задумчивое лицо. "Ишь ты, ловок!" - мельком подумал он и снова стал поджигать себя: - Не могу я уйти, нет! Ты знаешь, любовь - цепь! Уйду я, а - Лодка? Разве ещё где есть такой зверь, а?

- Возьми с собой.

- Не пойдёт!

Бурмистров горестно ударил кулаком по столу так, что зашатались бутылки.

- Я уговаривал её: "Глафира, идём в губернию! Поступишь в хорошее заведение, а я туда - котом пристроюсь". - "Нет, говорит, милый! Там я буду, может, десятая, а здесь я - первая!" Верно - она первая!

- Пустяки всё это! - тихо и серьёзно сказал Тиунов. Вавила посмотрел на него и качнул головой, недоумевая.

- Ты меня успокой всё-таки! - снова заговорил он. - Что я сделал, а?

- Это насчёт доноса? - спросил кривой. - Ничего! Привязаться ко мне трудно: против государь-императора ничего мною не говорено. Брось это!

- Вот - душа! - кричал Бурмистров, наливая водку. - Выпьем за дружбу! Эх, не волен я в чувствах сердца!

Выпили, поцеловались, Тиунов крепко вытер губы, и беседа приняла спокойный, дружеский характер.

- Ты сообрази, - не торопясь, внушал кривой, - отчего твоё сердце, подобно маятнику, качается туда-сюда, обманывая всех, да и тебя самого? От нетвёрдой земли под тобою, браток, оттого, что ты человек ни к чему не прилепленный, сиречь - мещанин! Надо бы говорить - мешанин, потому - всё в человеке есть, а всё - смешано, переболтано...

- Верно! - мотая головой, восклицал Вавила. - Ах, верно же, ей-богу! Всё во мне есть!

- А стержня - нету! И все мы такие, смешанные изнутри. Кто нас ни гни - кланяемся и больше ничего! Нет никаких природных прав, и потому христопродавцы! Торговать, кроме души, - нечем. Живём - пакостно: в молодости землю обесчестив, под старость на небо лезем, по монастырям, по богомольям шатаясь...

- Верно! Жизнь беззаконная!

- Закон, говорится, что конь: куда захочешь, туда и поворотишь, а руку протянуть - нельзя нам к этому закону! Вот что, браток!

Гладкая речь Тиунова лентой вилась вокруг головы слободского озорника и, возбуждая его внимание, успокаивала сердце. Ему даже подумалось, чтоОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com