Города - Страница 62

И все это перед обедом. О, это решительный день. Не отступай, и он станет еще решительнее.

Сегодня суббота, день визита Билла. Я иду в солярий и жду, потом жду еще. Сегодня он не появляется. Я еще немного жду. А потом звоню ему, чтобы оставить сообщение. Я не хочу, чтобы мой голос прозвучал жалобно, поэтому стараюсь собраться.

– Привет, Билл, это папа. Все отлично. Надеюсь, ты тоже владеешь обстановкой.

Потом я присаживаюсь и отключаю связь. Мне не хочется быть старым унылым говнюком. Я открываю газету. Там говорится, что Конгресс намеревается пересмотреть налоговые ставки, облегчить бремя для молодых налогоплательщиков. Круто, спасибо.

Я возвращаюсь, чтобы проведать Джаззу. Уже перевалило за полдень, но он спит как дитя.

Когда-то Джазза был крутым парнем. Хорошо, когда кто-то рядом, у тебя. Даже если он не помнит, кто ты такой.

Мы хотели послать ракету на Марс. Мы построили ее сами, назвали «Афродитой», отправились в Неваду, запустили ее, и она взмыла вверх, как в полном надежд шестьдесят девятом [112].

Мы открыли свою фирму, сделали парочку компьютерных игр, назвали себя Готовыми к Бою и фирму продали. Мы занялись компьютерными взломами и какое-то время имели одну подружку на двоих. После того как мы потеряли все деньги, мы принялись опустошать одни и те же счета. Любительские космические аппараты не окупаются. Я решил стать порядочным человеком и поступил на работу в компанию по обеспечению программной безопасности. Какое-то время я шел прямой дорогой. Джазза – никогда. Он просто болтался. Время от времени я подкидывал ему подработку. Когда Билл отправился в колледж, я поехал проведать Джаззу. В свои пятьдесят он все еще тасовал карты. На нем была рубашка с меняющимися картинками, которая могла давать игрокам подсказки.

На счета Джаззы я тоже проник. В ином случае сейчас он был бы на улице.

Я немного посижу с ним – надо убедиться, что с ним все в порядке, и на случай, если ему что-нибудь понадобится. Он храпит. Я погладил его колено и вышел. Бывает, иногда чувствуешь себя одиноко.

Я прихожу к себе в комнату, где меня ждет сообщение.

– Папа, может быть, ты уже в курсе. На Бесси напали. Я буду завтра.

Бесси – это моя внучка. Никак не дождешься удачного решительного дня.

На следующее утро у нас нейробика.

Ученые установили, что даже у старых людей рождаются новые нейроны. При применении стимуляторов процесс ускоряется, но их можно либо использовать, либо терять. Так что нас заставляют учиться. Заниматься безумным делом. Например, чистить зубы непривычной рукой. Или читать текст с перевернутого экрана. Иногда нам предлагают нечто совсем уж из ряда вон – скажем, нюхать ваниль и одновременно слушать классическую музыку. Пытаются вводить синэстезию.

Сегодня мы побывали под регулятором напряжения. Невесомость в горящей космической станции. Наша задача – пробираться сквозь задымление, а верха и низа нет. В каком направлении поворачивать ручку двери?

Кто-то сжимает мое предплечье. Это Мальчишка. Он мило и искренне улыбается мне.

– Мистер Брюстер? Я пришел за вами. Здесь ваш сын.

Сейчас я хожу на слабых, непослушных ногах, как Франкенштейн. Наши мускулы здесь заставляют работать, чтобы они укреплялись. Никто не должен меня поддерживать. А Мальчишка все-таки поддерживает. Наверное, в его представлении я – старый дедушка, к которому следует таким вот образом проявлять уважение.

Я знакомлю его с моим сыном. «Жуан, это мой мальчик, Билл». Билл встает, пожимает Мальчишке руку и благодарит за заботу обо мне. Моему мальчику пятьдесят. У него пивной животик, и тем не менее он выглядит как человек, не проведший ни одного дня в кабинете.

Билл – настоящий аккуратист. Это я вам могу сказать. Он аккуратный ребенок, просто он так и не научился делать деньги. Летом он работает инструктором по плаванию, а зимой подается на юг. Он заделался преподавателем в начальной школе на Гебридах. Он достиг своего потолка, когда стрелял разрывными пулями в головы слонов на Шри-Ланке.

Но сегодня его улыбка кажется вымученной.

Я спрашиваю:

– Как Бесси?

Билл меняется в лице и садится.

– Гм. Ты не смотрел новости? В новостях был сюжет.

– Сюжет о Бесси в новостях?

Черт! Шагу нельзя ступить, чтобы не споткнуться о сучок.

Голос Билла дрожит.

– Ей что-то сделали с лицом, – говорит он. Достает газету, активирует и кладет на стол.

Я отвечаю:

– Я ничего не видел. Мне кажется, мы под фильтром. По-моему, новости для нас фильтруют.

– ААЖ. Только на этот раз активирована жертва.

Система ААЖ защищает банки, торговые центры, офисы. В Первом Мире, в Тупоголовом Мире ААЖ есть повсюду. Она предназначена для ликвидации жуликов. Всего на одну секунду я предположил, что Бесси взялась за какую-то работу вроде роли беглого гангстера.

Газета Билла заполняется живыми заголовками.

И вот заголовок:

А

А

Ж…

Потом приходит анимация:

Активизируются

Асоциальные

Живодеры

А затем, к вашему развлечению и удовольствию, идет сцена ограбления моей внучки, запечатленная камерой и проданная артиллерийской компанией с целью покрытия издержек.

Они тиражируют захват моей внучки ради смеха. Потому что грабители стары.

А что, разве не клевые стариканы?

Вот она, моя Бесси – она выходит к своей машине. Гладкие черные волосы, обтягивающие красные брюки, такая маленькая, такая чудесная. Способная позаботиться о себе, но ведь человек не ожидает, что его технически оснащенная, опоясанная ААЖ автостоянка может стать местом, где он подвергнется ограблению.

Вот четверо клоунов, пошатываясь, приближаются к ней. Стариканы вроде меня. Ковыляют на костылях. У них походка Франкенштейна, только загаживают улицу. На одном старые штаны, которые маловаты для него. Штанины на икрах заканчиваются, и держатся только ремнем, спереди не сходятся. Сплошь выставка тусклого белья.

Билл говорит:

– Микроволновая печь. Как-то получилось, что они эту печь обернули на нее, а не на себя. Только они не ведали, что творят.

Билл не в силах смотреть, он закрывает лицо.

А там, на странице, Бесси стирают с лица земли.

Ключи в ее руке раскалились, и она их роняет. Ее блестящие волосы нагреваются, она хлопает себя по лбу, сгибается и пытается защитить себя локтями.

Билл говорит, прикрывая рот рукой:

– Сеанс должен продолжаться двести пятьдесят секунд. Дольше вредно.

Это старые, старые чудаки. Все они шаркают ногами. Они забыли выключить эту гребаную штуку. Они забирают ключи от машины, но ключи чересчур горячие, и старики роняют их. Хай сделано! И вот они уже тащатся дальше в поисках выключателя.

Прошло триста секунд. Брюки Бесси уже дымятся, и кожа на лице начинает пузыриться.

– Ей придется трансплантировать радужную оболочку глаз, – говорит Билл.

Старики подхватывают ее сумочку и попросту оставляют Бесси там. Забираются в машину. Мне достается момент взглянуть на них.

Есть два пути к старению. В одном случае вы сморщиваетесь. В другом – раздуваетесь подобно облаку. У одного из них в свете дневных ламп лицо похоже на засушенный корень алтея.

– Старые пердуны.

Это я услышал собственный голос. Мне становится плохо, когда я злюсь. А злюсь я все время, и ничего не могу поделать. Я ничего не могу сделать для Бесси, никак не могу справиться с этими старыми придурками.

– С ней все будет в порядке, – говорит сын.

Он смотрит на меня, и на мгновение я опять становлюсь его папой. Не ахти каким папой я был, когда он был маленьким, вечно разъезжал по делам или работал на свою компанию. Господь с тобой, Билли. Я хотел, чтобы у меня было столько денег, чтобы не пришлось больше работать, чтобы можно было удалиться от суеты. Но все мои деньги ушли в мою старость.

Мы сомкнули руки. Всю свою жизнь Билл помогал людям. Билл лучше меня, вот и все.