Города - Страница 10

– Гимлетт хочет еще эгид.

– Ох, Диего, да, и еще раз да! Это решает все!

В задней кладовой в магазине Гимлетта пахло луком икапустой, бананами и петрушкой. И еще там было холодно, как в квартирах Глиптиса. В этот час, далеко за полночь, за тяжелую дверь не проникали сплетничающие голоса рвущихся к продуктам хозяек. Окна магазина были закрыты ставнями, и в помещении было темно. Гимлетт хлопотал вокруг дорогих гостей, как будто они были двумя экзотическими фруктами, на которые он старался установить цену. Помахав перед ними своим медальоном, он в последний раз изложил им, в чем состоят его потребности.

– Если вы полностью возвратите камни такого же размера и качества, мои надежды будут исполнены в максимальной степени. Могу вам предложить десять быков или семь рыбачек за штуку. Камни похуже, соответственно, будут стоить дешевле.

Зохар задумчиво переложил массивный фонарик из одной руки в другую.

– А ваша наценка для покупателей составит…

Гимлетт улыбнулся улыбкой скупца.

– Вот это уже не ваша забота, Куш. Я вам предлагаю честную цену.

– А если мы выведем вас из игры и попытаемся самостоятельно сбыть эгиды?

Теперь самодовольная улыбка Гимлетта уже начинала действовать на нервы.

– Может быть, у вас имеются связи с нашей любезной, но злопамятной полицией, подобные тем, которые я так усердно налаживал все эти годы? Помните, что полагается за сбор камней для эгид? От пяти до десяти лет. Если я узнаю, что вы пытаетесь действовать за моей спиной, то выдать вас властям – мой элементарный гражданский долг.

Диего хотел было тут же убедить Гимлетта в том, что они не имеют подобных намерений, но Зохар опередил его:

– Честно говоря, мы презираем мелочную коммерцию. Мы оба – искренние художники и авантюристы, и прибегаем время от времени к этому заманчивому ритуалу из эстетических побуждений. Деньги, которые вы нам заплатите, пойдут на обновление верхнего этажа Музея изобразительных искусств Вансайкла. Я только хотел узнать… м-м… в какой мере розничная цена эгид повлияет на здоровье экономики Гритсэвиджа.

– Пока что мы понимаем друг друга. Так вы получили все, что вам было нужно?

– Благодаря вашей щедрости, сэр, в нашей экипировке пробелов нет. – Зохар пнул валявшийся у его ног рюкзак. – Веревки, кирки, ломы, лопаты, ядовитые приманки – все это у нас имеется.

– Отлично. Тогда позвольте мне увидеть ваши спины – до того времени, когда вы вернете товары. Тележка ждет вас за дверью.

Выставив таким образом двоих друзей, Гимлетт проводил их к выходу. На Бродвее Диего и Зохар уложили свою поклажу в тележку и надежно укрыли, а потом вместе взялись за ручки и направились в сторону Окраины. Диего улавливал запахи Ривера – запахи жареного мяса и дешевых сигар. Уборщик вылил ведро мыльной воды в сточную канаву Бродвея. Уличный торговец, который, как это ни невероятно, надеялся продать в этот час кому-то чулки, разложенные на лотке, висящем у него на шее, казалось, спал стоя. Рыжеволосая проститутка утомленно прислонилась к стене дешевой гостиницы.

В небе мерцающие по-ночному Голубки и Рыбачки вычерчивали траектории смертности перекрестными штрихами. Диего и Зохар катили перед собой тележку, маскируясь под мусорщиков, за которыми они следовали двумя днями ранее.

– Он сказал – восемьсот шестьдесят пять, так? – спросил Зохар.

– Да. Похоже, власти прикрыли нашу старую дыру в восемьсот сороковом.

– Значит, другой сегмент Зверя Города. Хорошие свежие внешние камни и никакой кипящей крови. Но и незнакомые хитросплетения инфраструктуры.

Диего ничего не ответил; он старался умерить сердцебиение, не допустить, чтобы пульс вышел из-под контроля.

У входа в Риверсайдское Метро в Гритсэвидж-865, охотники за добычей оставили тележку и взяли свои рюкзаки, бросив влево и вправо быстрые взгляды. В этот час в Метро должно быть совсем малолюдно, и экспрессы ходят не так часто. Опасаться можно только случайного полицейского, патрулирующего платформу в Жилой части.

Спустившись под землю, друзья смогли облегченно перевести дух: платформа была пуста, если не считать кучки пассажиров. И только один из них, бородатый мужчина, обратил внимание на их громоздкую поклажу. Когда Диего и Зохар поравнялись с ним, он проговорил:

– Удашной ношной добыши, мальшики.

Диего ответил ему улыбкой и приветливым кивком. Когда они отошли на достаточное расстояние, он спросил:

– Ты когда-нибудь слышал такой выговор или такую речь?

– Никогда. Знаешь, я думаю, Милагра в Милктауне получила хорошую закалку. Она успешно поправляется и, кстати, передает тебе, Ди, всю свою любовь.

– Отлично, я рад за вас обоих. Но ты должен запомнить, что сегодня точно моя последняя вылазка. Эта работа чересчур страшна для меня. Не говоря о юридических последствиях и о том, чтобы вязаться с Гимлеттом, у которого вместо головы арбуз. Сейчас мои рассказы расходятся лучше, и я не так остро нуждаюсь в деньгах, как несколько лет назад.

Лицо Зохара оживила хитрая усмешка.

– Понятное дело. Мне нужно только, чтобы мы с Милагрой встали на ноги. Когда у меня будет респектабельный адрес и я исправлю свое поведение, мои занятия, уверяю тебя, будут достойными и законными. Возможно, в следующий раз ты встретишь меня за прилавком «Лучших вин Ламмергейера», где я со знанием дела буду рассказывать покупателям о последнем урожае винограда в Стинчкоме или в Уинкелриде.

Они дошли до конца платформы, сбросили рюкзаки, и Зохар спустился в тоннель. Диего передал ему рюкзаки и спустился вслед за другом.

– Должен я прошептать «третий рельс» в твое не очень-то девственное ухо?

– Вот что еще я категорически ненавижу в этой работе!

При неверном свете фонариков пара стремительно двигалась по тоннелю, чутко прислушиваясь к шуму приближающегося экспресса. Но удача не изменила им, и они достигли цели, избежав встречи с электрическим Джаггернаутом [8].

На ржавой двери в тоннеле виднелся начерченный мелом косой крест. Огромный висячий замок и цепь, казалось, надежно охраняли вход, но механизм был испорчен, и засов открылся без труда.

За дверью обнаружился ход среди запотевших труб и свернутых кабелей, высотой в рост человека, где можно было идти только по-одному. В спертом воздухе пахло озоном и паром.

Диего положил руку на пучок каких-то проводов.

– Знаешь, мне пришла в голову идея рассказа. Предположим, по таким сетям можно передавать голоса, но не электричество.

– Что-то вроде проволочного радио?

– Не совсем так. Я имею в виду режим «от одного к одному». Я с инструментом у себя дома говорю с тобой, а у тебя в руках тоже инструмент. Тогда люди, живущие в отдаленных частях Города, смогут общаться. Разве это не станет революцией в нашей жизни?

– Да, наверное. Но что я, в сущности, могу сказать своему собеседнику? «Какая погода в твоем Квартале?» «Сколько у вас стоит новая пара обуви?»

Диего разочарованно убрал руку с проводов.

– Да, пожалуй, это все-таки дурацкая идея. Но при моих играх приходится много витать в облаках…

Они прошли полмили по служебному ходу. Фонарики высветили люк. При помощи ломов друзья подняли крышку, закрепили якорем канат и спустились.

Коллекторы в Гритсэвидже казались более старыми, чем в какой-либо другой части Города, хотя они, безусловно, сооружались одновременно с подавляющим большинством зданий, протянувшихся вдоль Бродвея. (Только пожар мог положить конец существованию дома. Строительство новых домов осуществлялось по мере спорадических поставок необходимых материалов, и место сгоревшего нередко оставалось пустым годами, как щербинка в бесконечной улыбке Города.) Массивные глыбы добытого в карьерах камня, покрытые липкой патокой, нависали над головой и лежали под ногами, и только узкие выступы по обе стороны вогнутой поверхности предоставляли защиту от потоков воды, жидкой грязи, отходов и экскрементов, направлявшихся неизвестно куда на переработку.