Город в осенних звездах - Страница 45

Сент-Одран с Клостергеймом в недоумении уставились на меня, а лицо мрачной фигуры, что угрожала нам пистолетом, озарилось улыбкой.

Теперь я понял, в чем заключался источник всех этих слухов относительно странных пристрастий герцога: наряжаться в женское платье и в таком виде бродить по городу. Я также понял, почему упорные мои поиски герцогини всякий раз заводили меня в тупик-она славно бы растворялась в воздухе, подобно дыму. (А герцог при этом всегда почти был где-то рядом.) Я задохнулся в восторге, близком к экстазу.

- Самозванец?-приподнял бровь Сент-Одран.

Я покачал головой. Все тело мое сотрясалось восхитительной дрожью.

- Добрый вечер, миледи,-проговорил я, низко поклонившись герцогине Критской.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Провалы, успехи и откровения. Описание Миттельмарха. Город в Осенних Звездах.

Настал серый вечер; мы летели среди молчаливых вершин невообразимо громадного горного кряжа. Герцогиня Критская, твердо держа правой рукой пистолет, левой откинула капюшон и сняла маску. Я жадно смотрел на нее, пытаясь узреть на прекрасном лице ее некий знак, некий намек на то, что я ей все-таки не безразличен. - Либусса.-Мы не были с нею любовниками, но именно благодаря ей оказался я в этой странной стране, не обозначенной ни на одной из карт, стране, наделенной телесною твердостью и в то же время проникнутой духом.-Либусса. Больше уже не смеясь, она признала меня быстрым движением сосредоточенных глаз. - Мадам,-пылая гневом, пробормотал Сент-Одран,-нет никакой нужды в этой мелодраматической позе! Либусса осторожно опустила свой пистолет с боевого взвода и положила его на пол у своих ног.

- Теперь уже нет, я согласна. Ибо вы выполнили свою часть сделки. -Она вдруг потянулась и сладко зевнула, словно бы только пробудилась от сна.-Мы вели с вами переговоры через Ойхенгейма, и это я вас снабдила столь необходимым вам газом!

Сент-Одран был сражен, едва ли не оскорблен. С неодобрением и испугом смотрел он на громоздящиеся вокруг нас вершины гор, а потом его плотно сжатые губы слегка приоткрылись. Лицо его выражало теперь несказанное изумление. Взгляд его впился в западный горизонт. Проследив за направлением его взгляда, я разглядел полосу розоватого свечения по ту сторону самых дальних утесов. Полоса эта с каждым мгновением становилась все шире. Клостергейм и моя герцогиня не выразили, однако, ни малейшего удивления. Солнце село каких-нибудь полчаса назад... и вот оно восходило снова! Я бросил затравленный взгляд на компас и тут же вспомнил, что стрелка показывает вообще в противоположную сторону от той, куда должна бы показывать. Обстоятельство это, понятно, вовсе меня не утешило. Я повернулся к востоку. Розовое сияние стало уже золотистым и бледно желтым. Мне не требовалось больше уже никаких доказательств того, что мы действительно очутились в волшебном царстве, существование которого я недавно еще отвергал с таким пылом. Снедаемый любопытством, я вновь обозрел устрашающие эти скалы. Далеко внизу серебрились узкие ленты рек; среди черного камня утесов то и дело возникали зеленые пятна-долины. Интересно, там жили обычные люди, или край этот был населен только злобными троллями и прочею всякою нечистью. Если раньше я ничему подобному не верил, то теперь я готов был поверить во что угодно!

Однако солнце, поднявшееся из-за гор-ослепительно бронзовый диск, нависающий над вершинами-оказалось знакомым, привычным светилом. Солнцем нашего мира. Нам навстречу не вылетели никакие драконы и гиппокрифы, только ласточки парили под нами в воздушных потоках. Утро в неведомом этом мире выдалось на удивление теплым; стало едва ли не жарко, и вскоре мы все поснимали верхние наши плащи. Сент-Одран замкнулся в себе. Он явно никак не мог примириться с тем, что Либусса противостояла ему, пригрозив пистолетом; и в то же время само приключение, как вполне очевидно, его взволновало. Клостергейм же, небрежно облокотившись о край гондолы, делал какие-то прозаические замечания относительно знакомых ему наземных ориентиров, над которыми мы пролетали. Замечания свои адресовал он герцогине, но та, похоже, уделяла речам его мало внимания.

Перекрестные токи воздуха бросали корабль наш то туда, то сюда,-словно бы нас направляла рука Талоса,-и вот мы плывем уже над зеленою чашей долин, над лугами, не покрытыми снегом, над полянами ярких цветов позднего лета. Здешние времена годы тоже были как отражение нашей реальности. Там, в своем мире, мы могли бы сейчас пролетать над Швейцарией или Карпатами. Нагреваемый солнцем воздух был свеж и сладок. Он словно бы располагал к вялой неге-целебный бальзам, обволакивающий мою душу, в течение многих недель осаждаемую только страхами и тревогами. Уныние мое словно рукой сняло. Под нами проплывала земля, крошечные домики, маленькие поселения, города, опоясанные крепкими стенами. Древняя архитектура их казалась приятно знакомой и напоминала мне старую германскую готику за тем исключением, что ядра вражеских пушек, как очевидно, ни разу еще не потревожили этих замков и башенок, устремленных ввысь, этих спокойных виадуков и рифленых крепостных стен, этих аркад из резного гранита и известняка, выстроенных на вершинах холмов, что возвышались над тихими реками, чьи крутые берега, густо заросшие лесом, услаждали взор всеми оттенками зелени.

- Это здесь, вы говорили, прошли полчища Ада?-спросил я Клостергейма.

- Нет, не здесь.-Тут он сделал указующий жест рукою.-На западе. За Ирландией. За горизонтом.

Либусса,-не такая уже напряженная, теперь больше похожая на ту необыкновенную женщину, которую встретил я по дороге в Лозанну,-любезно мне пояснила:

- Миттельмарх-не единое царство реальности, не какой-нибудь замкнутый в себе мир, как вы его себе представляете. Он как волна перехлестывает ту, нашу, реальность, то проникая в нее, то вновь отступая. Можно перейти из одного мира в другой и даже этого не заметить. Но если вы преднамеренно ищете вход сюда и знаете, где и когда возникают Точки Соприкосновения или просто-когда дуют нужные ветры, вы сумеете проникнуть в Миттельмарх без труда... что мы и сделали. Мы пересекли черту6 разделяющую миры, приблизительно между Венгрией и Австрией. Срединный Предел занимает громадную площадь в пространстве, многие тысячи квадратных миль... и все-таки можно пройти сквозь него за какие-то считанные секунды. Или же вдруг оказаться в каком-то другом царстве реальности Миттельмарха. Пространство и Время-явления не ограниченные, каковыми объявляет их Разум, фон Бек. Ваша натурфилософия, основанная на анализе величин неизменных, вряд ли может служить непогрешимейшим и отточенным инструментом познания, на чем вы настаиваете с таким упорством. Подобною логикой, сударь, вы заключаете мир в узкие, тесные рамки. А мы, алхимики, принимаем мир в его сложности и беспредельности и не желаем сводить его к меньшему. Мы тоже стремимся к постижению вселенной, но иными путями.

Мне почему-то казалось, что словами своими она имеет в виду наказать меня. Сладкая боль вдруг скрутила мне чресла. Я желал ее с такой силой, что мог лишь молча стоять, застыв без движения, вцепившись обеими руками в край борта гондолы, качающейся под громадным шелковым шаром. Немного придя в себя, я спросил ее нарочито небрежным тоном, который дался мне не без труда:

- А что вы надеетесь отыскать в Миттельмархе, мадам? Почему вы направили наш кораблю сюда?

- Я ищу только то, чего ищем мы все, фон Бек. И поскольку Время теперь спрессовано, ваш корабль несет нас к нашей цели быстрее самых стремительных лошадей... и потом вынесет нас назад.

- "Чего ищем мы все"? Но чего же, мадам?

Она улыбнулась и так на меня посмотрела, словно бы подозревала, что неведение мое-напускное.

- Грааль. Интересы мои большей частью лежат в сфере алхимии. "Единение" и "гармония"-вот два слова, наиболее употребительные в речи нашего цеха. А Грааль, безусловно, олицетворяет собой эти качества?-Она не спрашивала-утверждала.

- Ваш предок верил, как верил и князь Люцифер, что Грааль принесет облегчение сердцу, положит конец всем мучениям...-проговорил Клостергейм в пространство.