Город в осенних звездах - Страница 32

Нас окружили. У меня была под рукой только шпага, которую я убрал под стойку. На сержанта и семейство его рассчитывать не приходилось. Шустер незаметно указал взглядом туда, где лежали спрятанные наши шпаги, но я качнул головой. Мы не могли рисковать жизнью женщин. Пришлось ему удовлетвориться гневной тирадой:

- Чего вы хотите? Денег? Их уже нет в доме. Патруль пройдет здесь через десять минут, и если я не отвечу им на условленный сигнал, вам придется сразиться с десятком солдат милиционного войска! На вашем месте, будь у меня хоть немного ума, я поспешил бы убраться отсюда!

Но речь сия не впечатлила мрачного предводителя этой шайки.

- Мы пришли за двумя этими джентльменами,-он повел дулом своего пистолета.-Тебя мы не тронем, если ты только не вздумаешь нам помешать.-Голос его оставался зловещим и хриплым.-И не говори ничего дозорным, хозяин, если ты только не хочешь, чтобы к утру этих милашек приготовили в лучшем виде для жаркого, освежевали, и выпотрошили и даже по яблочку положили в рот.-Ни один из шайки его не рассмеялся и никак вообще не отреагировал на отвратительную его шутку. Тишина накрыла всех нас, точно саван.

На мгновение все застыло в этакой немой сцене; потом вожак подал сигнал. Нас с шевалье грубо схватили и потащили во двор, где в снежной тьме стояла уже в ожидании повозка с распахнутыми дверями, -крытый фургон, в каких перевозят коров на базар или развозят мясные туши со скотобоен по бакалейным лавкам. Судя по страшной вони, от него исходившей, фургон этот недавно использовали по назначению.

- Не подвергайте опасности ваше семейство, сержант,-выкрикнул я на ходу.-Мы сообщим о себе, если сможем.

- Заходите,-коротко приказал предводитель.

Сент-Одран колебался.

- Черт возьми,-проговорил он по-английски, растягивая слова и театрально закатывая глаза.-Я так понимаю, парень не шутил. Нас захватили, дружище, не за какие-то личные наши заслуги. Просто у мясников не хватает в последнее время свинины! Нам предстоит стать начинкою пирога!

Он вошел в вонючий, залитый кровью фургон и прокричал на манер раздражительного вельможи:

- Эй ты там, трогай! Сегодня холодная ночь, а мы с другом не захватили пальто!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В которой мы обнаруживаем кое-что из того, что скрывается под поверхностью Майренбурга. Опасный фарс. Имя Люцифера, произнесенное всуе. Разговор о пришествии в мир Антихриста. Предполагаемые знакомства славного моего предка. Приглашение отобедать в Аду. Я его принимаю.

Мы были одеты легко, и к тому времени, когда повозка въехала, судя по гулкому эху, во внутренний двор, мы с шевалье так замерзли, что казалось, еще немного-и мы совсем уже заиндевеем. Ворота за нами закрылись на засов, из темноты снаружи донеслись приглушенные голоса. - Ну и воняет же здесь!-простонал Сент-Одран.-Они что, хотят, чтобы мы задохнулись до смерти? В то же мгновение, как будто жалоба его была услышана, дверцы фургончика распахнулись, и мы с благодарностью глотнули воздуху посвежее. В повозку вошли трое мужчин. Двое приставили нам к вискам пистолеты, а третий тем временем скрутил руки нам за спиною и завязал нам глаза, словно мы были с ним заключенными, которых ведут на казнь. А может быть, вдруг подумалось мне, так оно и есть, и все это подстроено Монсорбье. Есть у него, интересно, своя гильотина? Разве не может он в гневе своем решить, что уж машину-то я не одурачу? Но к чему простирать свою мстительность и на бедного Сент-Одрана, который ничем его не оскорбил, разве что носимым им титулом и аристократическою картавостью, пусть даже и то, и другое приобретено им совсем недавно. И вот нас вывели из фургона, и, проковыляв по выщербленной мостовой, мы прошли через дверной проем куда-то, где воздух был заметно теплее (хотя и сырым), и начали долгий спуск, плечом к плечу, по узенькой скользкой лестнице, ворча и спотыкаясь, но уже безо всякого выражения громких протестов, поскольку на все предыдущие возмущенные наши тирады ответа так и не получили,-и не получим, скорее всего, пока не спустимся наконец в преисподнюю. Еще ниже,-эхо капающей воды, с высокого свода на залитый пол,-и еще ниже,-естественная скала, сталактиты и мшистые наросты плесени, звук какой-то тягучей жидкости и вонь, словно где-то поблизости прорвало сточную трубу. - Умоляю вас, джентльмены, закройте мне лучше нос, не глаза,-в отчаянии взмолился Сент-Одран, может быть, шутки ради. Но эти мерзавцы только подталкивали нас, спотыкающихся, вперед, по крайней мере, еще на один уровень вниз. Неужели под сточными трубами может быть что-то еще? Или это, возможно, и есть катакомбы Свитавиана, где сначала христиане скрывались от преследования язычников, а потом-наоборот? Где рыцарь Игорь фон Миров спит, чтобы проснуться, когда город, названный его именем, покорится владычеству тирании? Сам я всегда считал, что эти пещеры-легенда, порожденная прихотливой фантазией, позаимствованная у Рима или Константинополя. Но вот же они, несомненно, и я убеждал себя, что никто вовсе не собирается убивать нас на месте, в противном случае, мы бы давно уже были мертвы. Эти Белые Душители, похоже, слишком ленивы для того, чтобы соблюдать чрезмерную предосторожность или прибегать к каким-то хитроумным ухищрениям. Стало едва ли не жарко. На самом деле, я ощущал на лице жар от пламени, чувствовал рядом мерцание горящей головни. Звук шагов удалился. Закрылась дверь. В воздухе чувствовался запах серы. Зловоние, наводящее на мысли о химических изысканиях и ретортах. Может это быть так своеобразно принимает нас тот, кто прислал нам записку относительно горючего газа? Благодетель с извращенным чувством юмора. Настойчивые невидимые руки оттащили нас к стене. Камень стены оказался гладким. Что-то охватило мою лодыжку, звякнула цепь. Нас приковали. С глаз наших сняли повязки, но руки так и остались связанными. Поначалу я сумел разглядеть только слепящее пламя, потом-корзины с тлеющими углями, покачивающиеся под потолком, потом- расплывшееся обрюзгшее лицо... и внезапно все части шарады сложились и ответ прояснился!

Нас окружали банальные сценические декорации; такие встретишь теперь в любом современном театре, где прибегают к помощи всевозможных механических приспособлений, дабы воздействовать на чувствительность уважаемой публики: заставить народ в обморок падать от ужаса, если уж невозможно растрогать его высокой поэзией истинной драмы. Здесь же, если я только правильно понял, готовилась постановка настоящего сатанинского шабаша! Несомненно, мужчины и женщины, что стояли в сумраке этого грота, были облачены на монастырский манер, лица их скрывали капюшоны и маски. Теперь я уже убедился, что никакие это не происки Монсорбье. Из-за громадной ширмы с намалеванною на ней козлиною мордой вышел тщедушный косолапый аббат в алых одеждах. Как и все люди подобного сорта, вместо того, чтобы заговорить нормально, он заунывно забубнил. Речь его, архаичная и какая-то явно неумеренная в плане употребления прилагательных, хлынула, как из отхожего места, где внезапно чего-то прорвало.

- Гнусные, дерзкие, нечестивые негодяи! Как осмелились вы пренебречь предостережениями нашего Зловещего Короля?! И теперь предстоит претерпеть вам безжалостное его отмщение! Мерзостные, корчащиеся в пыли черви, стали вы ненавистны ересью вашей пред лицом Преисподней и Нечестивого Духа!-При этом оратор явно испытывал трудности в произнесении "р" и повсеместно его заменял на "в".-Чем оправдаете извращенность вашу? Или неведомо вам, что преступления ваши повлекут за собой праведный гнев Люцифера?

- О господи!-проговорил по-английски Сент-Одран.-Худшей судьбы и представить себе невозможно, верно, фон Бек? Похоже, мы угодили в лапы помешанного подростка со склонностью к дешевым аллитерациям. Боюсь, нам с вами при всем желании не обнаружить тут здравого смысла.

- Вы, сударь, будете говорить на цивилизованном языке,-пропищал захвативший нас,-иначе вообще языка лишитесь!

Теперь я узнал говорящего. Я с ним однажды встречался, у любезной нашей ландграфини. То был ее племянник, дьяволопоклонник-любитель, который так возмущался щедрыми ее дарами, коими она забросала наш путь. А он, без сомнения, уже подсчитывал размеры наследства.