Город богов - Страница 6

Франциско де Толедо обвинил его в намерении нанести ущерб королевской казне. Учёный муж пытался возразить, но властный и надменный вице-король приказал иезуиту покинуть пределы резиденции и впредь не беспокоить его по пустякам.

Покинув резиденцию вице-короля, Акоста вернулся в университет Сан-Маркос. Он понимал, что братья по ордену при всём желании не смогут защитить его от козней Его высочества, известного своей злопамятностью.

Франциско де Толедо действительно приблизил к себе доминиканцев. Те только того и ждали, ибо присутствие в Лиме иезуитов шло вразрез с интересами ордена святого Доминика, желавшего заполучить как можно больше привилегий и бенефициев[16].

Вице-король окружил Акосту шпионами, которым вменялось в обязанность не только следить за перемещениями иезуита, но и украдкой читать его рукописи.

Учёный муж с каждым днём всё отчётливее ощущал, как вокруг него накаляется обстановка. И потому он принял решение отправиться в Буэнос-Айрес, также принадлежавший испанской короне, а оттуда – в милую сердцу Кастилию. Все свои труды профессор намеревался увезти с собой.

Много лет Акоста собирал коллекцию предметов, относившихся к культуре инков, кечуа, аймара и гуарани, населявших северо-восточные земли Аргентины (задолго до того, как те переправились через Парану). Гуарани не имели своей письменности и, к сожалению, не оставили литературного наследия. Правда, в одной из миссий на территории северо-западной Аргентины иезуиту удалось записать сказание гуарани. В нём говорилось о сотворении народа гуарани, праотце Паи Суме. У Создателя были двое сыновей – Тупи и Тамандуаре. Тупи, как и отец, благоволил к гуарани, а вот его брат, напротив, ненавидел свободолюбивое и гордое племя. Он поссорился с роднёй и удалился в неизвестные земли, где воздвиг собственный божественный город, назвав его своим именем. Акоста полагал, что этот таинственный urbs vetus (древний город – лат.) хранит некую великую тайну.

Перед тем как покинуть Лиму, профессор намеревался встретиться и поделиться своими мыслями и некоторыми планами с собратом Диего де Торресом. Ему нравился энергичный и напористый молодой иезуит, стремящийся продвинуться по иерархической лестнице, но при этом не лишённый здравого смысла и тяги к познаниям.

Стемнело. Лима постепенно погружалась в сумерки. Комната Хосе де Акосты наполнилась живительной прохладой. По обыкновению, иезуит ложился спать поздно, после полуночи. В дверь постучали.

– Входи, Диего, – безошибочно определил учёный муж.

Дверь отворилась, и на пороге показался молодой иезуит, облачённый, как и подобает, в длинную чёрную одежду, перехваченную красным поясом.

– Добрый вечер, брат Хосе. – Гость вежливо поклонился старшему собрату. Тот жестом пригласил визитёра присесть на стул.

– Я рад и признателен тебе, Диего, за то что ты принял моё приглашение, – произнёс Акоста. – В последнее время братья сторонятся меня, не желая навлечь на себя недовольство Франциско де Толедо… – Пожилой иезуит вздохнул. – Увы, противостоять этому человеку бесполезно.

Диего де Торрес в знак согласия склонил голову, ибо прекрасно был осведомлен о противоборстве отстаивающего интересы науки профессора и деспотичного вице-короля.

– Возможно, ты слышал о моём намерении отбыть в Буэнос-Айрес, а оттуда в Кастилию, – продолжал Акоста. – Я не был в родных местах много лет… Вероятно, там всё изменилось…

– Мне жаль, что вы покидаете Лиму, брат Хосе, – с искренней печалью отозвался Диего.

– Я не сомневаюсь в твоей правдивости, Диего. К сожалению, обстоятельства порой сильнее нас… И даже Господь…

Диего метнул на Хосе удивлённый взгляд.

– Вы говорите странные речи, брат мой…

Учёный усмехнулся.

– Правильно, будь осторожен. Теперь кругом доминиканцы, шпионы вице-короля. Удивительно, как быстро они нашли общий язык!

Диего пожал плечами.

– Доминиканцы отвергают прогресс в том виде, в каком его представляем мы, иезуиты. Его высочество и доминиканцы – родственные души, – саркастически заметил он.

Профессор не без удовольствия взглянул на своего предполагаемого преемника.

– Я уже распорядился упаковать свои рукописи и коллекцию предметов быта и искусства… – Хосе жестом указал на два массивных сундука, стоявших в углу. – Но один свиток я оставил, – добавил он тоном заговорщика и тихо, на цыпочках подошёл к двери, неожиданно резко распахнув её.

Изумлённый Диего увидел скрючившегося на пороге человека, вероятно, подслушивавшего его с Акостой разговор через замочную скважину.

– Прочь отсюда! – гневно повелел профессор. – Через пару дней я покину город, и тебе не придётся шпионить за мной.

Соглядай выпрямился, и иезуиты смогли хорошо разглядеть его: он был молод, среднего роста, облачён в старую выцветшую рясу, дабы вид её не подчёркивал принадлежности к какому-либо ордену. Окинув собеседников уничижительным взглядом, шпион удалился.

– Неслыханно! – гневно воскликнул Диего. – У меня руки чесались! Вздуть бы его как следует!

– Поверь мне, Диего, это ничего не даст. По крайней мере теперь я уверен, что за дверью никто не подслушивает, и потому расскажу тебе об этом свитке. – Хосе развернул свиток, пробежал по нему глазами и цепко воззрился на молодого собрата. – Помнишь, как ты прибыл в Лиму два года назад?

– Да, – подтвердил молодой иезуит.

– Помнишь, с каким рвением ты обращал индейцев в христианство?

Диего де Торрес согласно кивает.

– Но ещё с большим рвением ты отправлялся в затерянные города инков, страстно желая разгадать их тайны, – продолжал учёный.

– Помню. Но, увы, я так и не раскрыл ни одной тайны. Зато нашёл много золота для испанской короны и ордена… Но, признаться, жаждал другого, – с сожалением признался Диего.

– Хорошо понимаю тебя, брат мой. Я всегда чувствовал в тебе жажду познаний и потому решил подарить тебе этот свиток.

Диего оживился.

– О чём он?

– В нём изложено древнее сказание гуарани. Когда раскалённые камни низверглись на землю, повествует оно, вспыхнули пожары, разрушились все строения. Выжили некто Паи Суме и двое его сыновей. Старший, Тупи, почитался племенами гуарани как бог. Он научил их обрабатывать землю и изготавливать йорбу[17], которую они до сих пор употребляют в качестве хмельного напитка и лечебного средства. В отличие от старшего брата младший, Тамандуаре, ненавидел гуарани да и к Тупи питал далеко не родственные чувства. Он удалился в непроходимые леса и основал там город, назвав его своим именем. Согласно сказанию, Тамандуаре призвал злого демона – змея Колоканна, который похищал для него молодых юношей и девушек. Но суть не в этом…

Профессор прервал рассказ и умолк, обдумывая, как лучше выразить свою мысль. Диего не торопил его. Хосе прошёлся по комнате, распахнул окно и полной грудью вдохнул свежий океанический воздух.

– Словом, в одной из золотых пластин, что ты привёз полгода назад из экспедиции в Куско, – вновь заговорил он, – есть несколько рисунков. Вернее, были, ибо эту пластину, как и другие, отправили в Испанию. Там бесценные реликвии переплавят в дублоны.

Диего напрягся, осознав, что наставник собирается посвятить его в некую тайну. Не выдержав напряжения, он воскликнул:

– Умоляю, говорите! Не томите меня!

– Я расшифровал эту пластину. Вот она… – Хосе развернул свиток перед молодым учёным и принялся быстро водить указательным пальцем по рисункам, скопированным с пластины. Под каждым изображением давалась подробная расшифровка.

Диего, как завороженный, не мог оторвать взгляд от свитка.

– Я узнаю эту пластину, – промолвил он почти шёпотом, – почему-то именно она врезалась мне в память.

– Запечатленные на ней сцены как раз и передают историю Паи Суме и его сыновей, – пояснил Акоста. – Смотри, Диего! Здесь всё, о чём я рассказывал: каменный дождь, огонь, пожирающий жилища и людей. Далее стоят мужчина и два мальчика. На следующем изображении – старик, он же Паи Суме, и два его взрослых сына. Вот старший сын протягивает группе людей, вероятно, гуарани, колосья. Младший брат запечатлён рядом со змеем. Следующий сюжет: змей обвивает молодую девушку. Ещё на одном рисунке отчётливо видны очертания города… – Пожилой иезуит умолк, переводя дыхание.