Фрунзе. Том 4. Para bellum - Страница 18
Предложение выглядело соблазнительным. После этой промозглой сырости банька была бы очень к месту. Да и покушать чего горячего. Сделав себе специально небольшой передых, а то еще, как загнанный конь, упадет. Нарком, немного помедлив, ответил:
– Банька? Банька – это хорошо. Мест на комиссию-то хватит?
– Обижаете, Михаил Васильевич.
– Ну вели протапливать…
– Слушаюсь! – радостно гаркнул начальник полигона и начал отдавать распоряжения, потеряв всякий интерес к испытаниям. Испытания-то что? Приходят и уходят. Обыденность. А вот начальство в баньке попарить – дело. Может быть, звезд на погонах и не добавит, но сковырнуть тебя с теплого местечка при случае сильно затруднит, ежели все славно пройдет.
Сам же Фрунзе, глянув на слишком уж бодрое поведение БТ-Л на бездорожье, скомандовал:
– Авария! Срочный ремонт! Замена МТО!
И закрутилось.
Если легкий танк изначально создавался просто как платформа для семейства разной бронетехники, то БТ-Л – уже как модульная платформа, в которой все, что можно было сделать модульным и быстросъемным, таковым и сделали. Насколько это позволяли доступные технологии.
Приняв команду, «лягушка», которую сильно напоминал этот тягач, замерла. А к ней поспешила гусеничная «летучка» – штатная ремонтно-восстановительная машина на базе ходовой легкого танка.
Минуты не прошло, как началась движуха, за которой наблюдало высокое начальство. Да не издали, а заявившись под самый борт и осторожно, чтобы не мешать, следя за ходом работ.
МТО размещалось в БТ-Л в передней правой части корпуса и отгораживалось быстросменными композитными панелями с асбестовым «подбоем» для защиты экипажа и десанта от жары. Ну и шума поменьше. Да резиновые уплотнители по местам креплений, чтобы дребезжания меньше.
Простые винты-барашки и защелки-эксцентрики.
Раз-раз-раз.
И МТО обнажено, доступное для повседневного обслуживания и прочих работ.
Двигатель и КПП располагались одним модулем на единой раме. И крепились на ней же к посадочному месту.
Несколько минут. И воздуховод с коллектором вывода выхлопных газов отключен. Клеммы электропроводки сняты. Тяги управления двигателем и КПП отсоединены и демонтированы, чтобы не мешались. И сотрудник «летучки» приступил к откручиванию крепежных винтов сначала привода карданного вала, а потом и самого МТ-модуля.
Ни в коем случае не в «рукопашную».
Для этого у него на «летучке» стоял компрессор и был пневматический болтоверт со сменными насадками.
Пять минут, и готово.
На крыше БТ-Л изнутри имелся специальный профиль, за который ремонтник и зацепил небольшую ручную лебедку. Накинул с ее крюка тросики на монтажную раму МТ-модуля. И легко его приподнял с места, несмотря на внушительный вес. А потом, просто сдвигая по профилю ролик лебедки, передвинул чуть в сторону, куда он уже подогнал тележку.
Поставил на нее модуль.
И выкатил по плоскому полу БТ-Л наружу. Где подцепил крюком крана с «летучки» и закинул в кузов, взяв оттуда запасной блок. И продолжил дальше все то же самое, только в обратном порядке. Благо, что пневматические болтоверты радикально облегчали и ускоряли дело. Да и электрооборудование кое-какое имелось.
Фрунзе сверился по секундомеру.
Эта команда «летучки» уже набила руку и шла с опережением графика. Демонтировав модуль за девять минут двадцать семь секунд. Что было в известной степени рекордом или близко к этому. Понятно, что так да еще в нервической обстановке вряд ли кто-то сможет работать. В нормативы пока вписали полчаса. Но как там будет – вопрос. Нужна широкая практика. В любом случае из-за хорошо продуманной модульной конструкции эти все «приседания» проводились удивительно быстро. Особенно в глазах аборигенов. И да, они прекрасно понимали, что запасного МТ-модуля может под рукой и не оказаться. Но ремонтировать извлеченный из корпуса модуль без всяких неудобств на лужайке с полным доступом к узлам и агрегатам принципиально быстрее, чем возиться в стесненных условиях МТО. В крайнем случае даже вытащить модуль в десантное отделение – уже хлеб, если погода не способствует уличным работам.
Сам модуль также удивлял своей необычностью.
Прежде всего, это был V6 двигатель нового поколения от завода АМО. Их только-только начали выпускать. За счет перехода к ряду технических новинок и решений удалось поднять его мощность до 28 лошадей на литр рабочего объема, то есть до 184 лошадей в текущей конфигурации. Тут и впрыск в коллектор, и бензин Б70, и обширное использование алюминиевых сплавов как по корпусу, так и поршням, что позволило раскрутить двигатель до 3200 оборотов в минуту в пике. Понятно, на таких оборотах никто ездить не будет, но это было почти вдвое выше обычных моторов АМО предыдущего поколения – довольно тихоходных. Для 1928 года это был не то чтобы и уникальный показатель. Моторов с такой литровой мощностью в мире хватало. Понятно, не в массовых аппаратах и без такого сочетания конструктивных ноу-хау. Но именно они и обеспечивали этому мотору не только хорошую мощность, но и приличную живучесть.
Коробка передач тоже удивляла.
На заводе АМО к тому времени уже освоили крупносерийный выпуск планетарных демультипликаторов и реверс-редукторов. Вот Фрунзе и собрал из них пакет в едином чугунном корпусе и общим резервуаром масла.
А почему нет?
Понятно, их пришлось чуть доработать. Но минимально, из-за чего вся КПП представляла собой контейнер со сменными модулями, позволяющими собирать достаточно широкий диапазон вариантов. Конкретно в этом аппарате стояли только понижающие редукторы одинакового коэффициента, собранные гирляндой и покоящиеся на опорных подшипниках качения, роликовых.
Первый не имел строго зафиксированного корпуса, который проворачивался вокруг своей оси. В таком состоянии он выполнял функцию нейтральной передачи. Чтобы ее снять, нужно было «включить» первый фрикционный пакет – сталь по феродо в масле.
Раз.
И крутящий момент пошел от двигателя с максимальной редукцией оборотов, то есть включалась первая передача.
Продвигая тягу дальше по линейным направляющим, можно было включить второй фрикционный пакет. Тот стоял на первом модуле и выключал его, превращая в прямую передачу. Потом еще. И так до тех пор, пока последний редуктор не будет выключен, передавая теперь напрямую обороты двигателя. В данном случае КПП была собрана из четырех модулей-редукторов и имела пять скоростей, не считая нейтральной. А само переключение скоростей не требовало выжимания главного фрикциона, который использовался для аварийного отключения крутящего момента, то есть крайне эпизодически. Очень хотелось вместо него поставить гидромуфту, благо, что с 1908 года их довольно активно использовали в самых разных отраслях. Но за пределами Союза и с ней пока дела не задались. Однако Фрунзе не оставлял попыток сделать подходящую гидромуфту и применить, так как ее использование в роли главного фрикциона позволяло радикально поднять и без того хорошую проходимость аппарата, который бы, например, перестал глохнуть, упираясь в, скажем, слишком толстую каменную стенку. Ведь прямой механической связи между двигателем и ходовой больше не было.
Реверс в теории можно было реализовать и в рамках единой коробки. Корпус предусматривал установку ограничителя для линейной тяги и установку отдельного включателя для последнего модуля, так как подобную КПП собирались ставить много куда. Но этого не сделали. Планетарные реверс-редукторы поставили на каждое ведущее колесо, что позволяло включать их по отдельности, повышая маневр на месте. И ставили его не просто так, а в едином модуле с барабанными тормозами и бортовым фрикционом.
Из совсем уж нестандартных дизайнерских решений стало кресло механика-водителя с двумя плоскостями регулировки и откидной спинкой. А также достаточно продвинутая панель приборов, на самом видном месте которой – рядом со спидометром – располагался тахометр. Причем на большей части приборов была сделана цветовая маркировка значений: синяя, зеленая, красная. Отмечались таким образом пониженные, нормальные и повышенные значения. Чтобы минимально задумываться при управлении, не отвлекаясь попусту.