Фрунзе. Том 3. Польская партия - Страница 7

– Так на то они и злые языки, чтобы гадости говорить. Открою вам один маленький секрет. Настоящих диктаторов никто никогда так не называет. Страшно.

– Но вы ведь фактический лидер Союза.

– Смешные вы люди, – расплылся в улыбке Фрунзе. – Разве это делает меня диктатором? Боюсь, что эту лекцию по политологии вы проспали. А теперь прошу меня простить. Дела. Мне сегодня еще нужно подписать приказ о массовых расстрелах и съесть парочку младенцев.

– Что, простите? – ошалело переспросил француз.

– Вы глупости всякие пересказываете. Так отчего же и мне не пошутить? – фыркнул Фрунзе.

Так и переругивались.

Михаил Васильевич, правда, больше с вежливой улыбкой посматривал на англичанина, прекрасно зная, что Великобритания в это же самое время надрывается, подготавливая Польшу к войне. С Союзом. А его визави с аналогичным выражением лица смотрел на Фрунзе, прекрасно понимая, что тот все знает. Шила-то в мешке не утаить.

И война эта предстояла весьма непростая с весьма вероятными морскими столкновениями. Ведь у Польши имелся выход к морю, по которому ее станут снабжать. И, как нетрудно догадаться, Союзу будет крайне важно эту тропинку заблокировать. Силами флота.

Весьма, надо сказать, невеликого флота.

В Кронштадте теперь стояли четыре однотипных линкора разной степени готовности: «Севастополь», «Гангут», «Петропавловск» и «Бородино». Первым трем вернули старые названия, а третий – это переименованный «Генерал Алексеев», бывший «в девичестве» «Императором Александром III».

Надо сказать, что мода на смену революционных названий на традиционные все усиливалась с каждым днем. Понятно, что Фрунзе это делал крайне осторожно. Но лед тронулся. И после краха культа Свердлова и Коминтерна ситуация стала развиваться самостоятельно. Даже вмешиваться порой не требовалось. Да и борьба с культом личности в целом приносила свои плоды.

Так вот – четыре линкора.

Для Балтийского флота это представлялось существенной силой. Даже в чем-то избыточной. Но в моменте относительной боеспособностью обладал только один. А именно «Севастополь». Его просто отмыли и подтянули гайки, заменив самые изношенные узлы и механизмы. Два других стояли на частичной модернизации. На них меняли котлы, переводя их с угля на нефть. Ну и так, по мелочи, кое-что правили. Последний же был на комплексном ремонте-модернизации, вероятно долгом. Слишком уж его побила жизнь.

Посему выходило, что из номинально четырех линкоров по факту имелся только один. А тут нужно держать в уме, что линкоры типа «Севастополь» и его дочерняя серия для Черного моря отличались крайне неудачно расположенной артиллерией, поганой даже для Балтики мореходностью и бронированием, по сути, крейсера.

И вот таких красавцев имелось всего одна штука. Что уверенности Фрунзе в успехе морской фазы операции не добавляло.

Сильно поврежденный пожаром и разоруженный в 1925 году линкор «Полтава» был перестроен в большой наливной танкер. Само собой, он был выведен из состава флота и переименован.

Ни брони, ни турбин на нем больше не оставалось.

Поставили тяжелые дизеля MAN для хода в 10 узлов. Дали самую минимальную команду, разместив ее в сильно урезанной надстройке. Много ведь там теперь не требовалось. И отправили на линию. Трудиться.

Аналогичная судьба постигла и линкор «Император Николай I», что стоял недостроенным в Николаеве. Подготавливаясь к вероятному бунту компартии УССР, Фрунзе еще в 1927 году завершил работы по превращению этого корабля в танкер. И к началу 1928 года он, как и бывшая «Полтава», уже находился в трудах и заботах – возил нефть на продажу.

С авианосцем, в который были мысли его переделать, Михаил Васильевич решил не связываться. Просто не успевал. А как там дела повернутся летом – никто не знал. И впустую рисковать не хотелось. Все-таки большой корпус. Жаль такой терять.

Еще имелся линкор «Императрица Мария», что стояла вверх килем в доке Севастополя. Но до нее руки пока не дошли. Хотя Фрунзе также видел этот корабль в роли еще одного большого танкера. Если, конечно, получится перевернуть на ровный киль, что само по себе было делом нетривиальным. Впрочем, тут особенно спешить не требовалось – Крым был и оставался в составе РСФСР, более того – именно здесь накапливались кое-какие силы для предстоящей заварушки. Достаточные не только для обороны полуострова, но и даже для наступления.

Еще имелся корпус линейного крейсера «Измаил». Недостроенный. Но он стоял в Ленинграде на консервации и также каши не просил. И тут уж точно вариант с авианосцем прямо напрашивался. С последующим перегоном в Черное море, если удастся договориться с турками, конечно. Тратить такой задел на танкер, в принципе, было можно, но нужно ли? Хотя время покажет. Наращивание производства и продажи нефти и нефтепродуктов требовало средств доставки. А возить на своих танкерах сильно выгоднее, чем на чужих.

В общем, неясно пока.

Но сейчас на него вообще не было ни времени, ни сил.

Еще два тяжелых монитора строились в Ленинграде. Однако они войдут в строй никак не раньше конца 1928 года.

С крейсерами все обстояло еще хуже.

На Балтике у РККФ их не было ни одного. Вот вообще.

На Черном море – два. Один бронепалубный «Кагул» времен Русско-японской войны. И один легкий крейсер «Червона Украина» типа «Светлана». И все.

Еще один «полуфабрикат» «Светланы» стоял в Ленинграде. Как с ней все сложится – вопрос. Вероятно, получится к лету достроить, дав Балтике хоть что-то в этом плане. Но это не точно.

Кроме того, имелись еще три «замороженные тушки» «Светлан», одна в Ленинграде и две в Николаеве. Но там все было плохо. И Михаил Васильевич даже не пытался их достроить. И был почти уверен – черноморские «тушки» обязательно попытаются взорвать или как-то еще повредить в процессе. А отбуксировать их в Севастополь, например, не имелось никакой возможности – их еще на воду не спустили.

Что еще?

Эсминцы.

На Черном море находилось пять «Новиков», на Балтике – дюжина. Чего было категорически недостаточно.

На Черном море вроде как тоже простор немаленький. Но Азовское море было практически лишено смысла как канал снабжения противников. Тем более что УССР не выступала в этой партии ударной силой. А для блокирования Одессы с Николаевым большого флота не требовалось. Впрочем, имелось его все равно меньше необходимого.

На Балтике же совсем беда. Блокировать Данциг с операционной базы в Кронштадте – удовольствие ниже среднего. При этом частичную модернизацию прошел только один балтийский «Новик». Выпуск новых силовых установок – перспективных дизельных «звезд» – еще не удалось наладить. А без них максимум что могли сделать – заменить имеющуюся артиллерию главного калибра на две спарки 102-мм пушек на универсальных лафетах.

В теории могли и больше, так как на складах лежали лафеты еще для пяти кораблей. Но легкая башня была сырой, особенно в плане средств механизации. И ее обкатывали на одной «машине», по ходу дорабатывая.

Кроме того, имелось еще полдюжины эсминцев, вернувшихся от французов. Но Михаил Васильевич не был уверен, что их удастся ввести в строй достаточно быстро. Слишком запущены и изношены. Скорее всего, в 1928 году о них можно было забыть.

На этом все значимые надводные силы РККФ и заканчивались.

И англичанин вполне искренне улыбался, прекрасно понимая, насколько их мало… насколько их недостаточно даже для пресечения снабжения Польши морем. Особенно если англичане с французами полякам помогут.

А они – помогут.

Иначе Михаил Васильевич не мог объяснить столь широкую и искреннюю улыбку. Впрочем, он возвращал такую же. Во всяком случае, старался. Тем более что в конце концов эта партия будет решаться на суше. И морская фаза операции хоть и важна, но в целом второстепенна.

– Я смотрю, вы очень довольны вхождением в договор, – наконец заметил французский представитель.

– Вы даже не представляете как, – скаля зубы в улыбке, ответил нарком. – Наконец-то можно будет свернуть без последствий все эти мегалитические проекты. Увлеченные натуры мне всю плешь уже проели.