Фронтовик. Убить «оборотня» - Страница 13

Не раздумывая, бандит отбросил в сторону пистолет и поднял руки.

– А теперь встань и медленно повернись!

Бандит поднялся с колен, повернулся, и Андрей увидел уже знакомое ему, ненавистное лицо. Насильник, ушедший от него из тамбура пивной! Бандит тоже узнал его – Андрей понял это по его внезапно расширившимся глазам. Но лицо Андрея было последним, что увидел насильник в своей жизни.

Мгновенно вспыхнувшая в нем ярость, ненависть на миг затмила разум, и Андрей дважды выстрелил в лицо насильника.

Бандит рухнул замертво.

Тогда, при их первой встрече он был одет в черный кожушок и черную же суконную шапку. Нынче же на нем была темно-зеленая телогрейка, а шапки не было вовсе, поэтому Андрей и не узнал его со спины. Впрочем, это мало что изменило бы.

Послышались звуки шагов бегущих людей, и из-за угла выскочили два милиционера с оружием в руках.

– Жив?

– Обоих убил. Отстреливались, сволочи!

– Туда им и дорога!

Через несколько минут к месту перестрелки подошел капитан Васильев:

– Что у вас?

– Двое неизвестных стрельбу учинили. Судя по наколкам – бывшие заключенные.

– Воздух чище будет. Оружие аккуратно подобрать и отправить на экспертизу. Может быть, оно использовалось в других преступлениях. Труповозку я сам по телефону вызову.

Неизвестный Андрею милиционер подобрал оружие у обоих бандитов, обернув их в носовой платок.

– Все живы, никто не ранен? Тогда по местам.

Андрей занял свое место в оцеплении. На душе было удовлетворение – все-таки наказал он насильника. Сам наказал, своей рукой! Суд мог назначить лагеря, и через некоторое время этот урод мог снова выйти на свободу и приняться за свое. Никого из блатных заключение еще не исправило, хотя лагеря и назывались исправительно-трудовыми – как в насмешку.

К шести вечера облава закончилась, милиционеров распустили, и Андрей сразу направился в 47-ю больницу. Отсюда, от вокзала она была не так далеко. Шел, правда, с пустыми руками, но зато с радостным известием.

Мама Лены встретила его на пороге палаты:

– Здравствуй, Андрей. Не ожидала тебя так поздно.

– Лена спит?

– Дядя Андрей, я не сплю, – послышался голос девушки.

– Я тебя обрадовать пришел. – Андрей подошел к ее кровати. – Обидчик твой мертв.

– Правда? Все-таки есть справедливость на свете! Теперь я быстрее на поправку пойду.

– Выздоравливай! А я еще зайду, как время позволит.

Андрей попрощался и ушел.

На следующий день после дежурства он пошел сдавать оружие и в коридоре отдела столкнулся с капитаном, начальником паспортной службы:

– Ты чего же не заходишь?

Андрею стало неудобно: человек занимался его просьбой, а он даже не заглянул.

– Простите, служба. Вчера облава, сегодня…

Он не успел договорить, как капитан кивнул:

– Не извиняйся, сам вижу. Пойдем ко мне.

Уже в кабинете он достал паспорт из сейфа и положил его на стол:

– Никакой это не Кропотов Василий Иванович, а Тимофей Прокофьевич Кравцов, осужденный в тысяча девятьсот тридцать девятом году за убийство с особой жестокостью на десять лет лагерей.

– По амнистии вышел?

– Как бы не так! В сорок первом немецкие танки на лагерь вышли. Охрана разбежалась, большей частью погибла. Заключенные тоже разбежались кто куда. Есть данные, что Кравцов этот в полиции у немцев служил.

– Мертв Кравцов со вчерашнего дня. Вчера вечером во время облавы двое стрельбу открыли – убиты оба. Один из них – этот Кравцов.

– Собаке – собачья смерть. У него руки по локоть в крови.

– Спасибо, товарищ капитан.

– Не за что. Значит, разыскное дело можно в архив сдавать, когда опознание подтвердит. Ну – отпечатки пальцев, фото…

– Так точно.

– Ты обращайся, если что надо будет. Одно дело делаем.

Несколько дней Андрей чувствовал себя почти счастливым: насильник понес заслуженную кару, а Лена пошла на поправку.

Через несколько дней после построения на развод один из его сослуживцев спросил:

– Ты на праздник в чем придешь?

– На какой?

– Забыл разве? Через три дня День Советской армии! Отдел в полном составе, кроме дежурной смены, в Клубе милиции будет. Вот я и думаю: пиджак и рубашка у меня есть, а брюк нет.

– Тоже мне – проблема! Иди в форменных.

– Думаешь?

– Не хочешь – так иди к барыгам, купи у них.

А сам задумался. У него самого, кроме летней и зимней формы, никакой цивильной одежды нет. Как говорится, – и в пир, и в мир, и в добрые люди. Везде в одном и том же.

Патрулируя барахолку, он подошел к знакомому барыге:

– Костюм бы мне и рубашку. А еще туфли или ботинки.

Барыга окинул Андрея оценивающим взглядом:

– Одежда сорок восьмой, второй рост, обувь сорок второй. Угадал?

Андрей удивился – ну и глаз у барыги!

– Угадал.

– Все найду, начальник. Костюм шевиотовый, ботинки хромовые.

– Сколько стоить будут?

– Обижаешь, начальник, за свою цену отдам.

– Все-таки хотелось бы знать…

– Плохо государство о своих людях заботится. Три тысячи за все.

Сумма была большой, и Андрей не смог сдержать вздох огорчения.

Барыга понял:

– Две с половиной, и то себе в убыток отдаю.

– Ладно, договорились. Только мне померить надо.

– А как же? Конечно!

– Ну не здесь же, я на службе.

– Тогда вечером ко мне домой. – Барыга назвал адрес, и Андрей повторил его про себя.

В обед он заскочил домой, забрал деньги – за полгода службы сумел накопить три тысячи, и вечером направился к барыге.

Тот открыл дверь сразу – ждал.

– Пожалуйте… Вот ваш костюмчик… Извольте примерить…

Костюм был темно-коричневый. Брюки широкие, с отворотами – по моде, пиджак двубортный.

Андрей снял форму и надел костюм. Посмотрев в зеркало, он не узнал себя – к форме он привык больше. В армии в форме, в милиции – тоже. Как он выглядел в школе, уже забыл.

Из соседней комнаты вышел барыга:

– Ай-яй-яй, молодой человек! Как на вас костюм шили! Просто великолепно! Прямо жених!

– Да?

– Зуб даю, чтоб у меня глаза лопнули!

– Ладно, беру.

Андрей примерил рубашку – она оказалась тесна. А вот ботинки пришлись в самый раз.

– Может, тенниску возьмете вместе рубашки? – предложил барыга.

Тенниска оказалась в самый раз – белая.

– Беру. – Андрей отсчитал деньги.

Барыга завернул вещи в крафт-бумагу, перевязал. В мешках из такой плотной бумаги перевозили почту, а немцы на фронте хоронили своих убитых.

Андрей попрощался с барыгой.

– Желаю носить не сносить, – пожелал продавец.

Дома тетка только всплеснула руками, когда Андрей надел обновки:

– Андрей, да ты прямо красавец писаный! Вот что: тебе надо жениться!

– Не нашлось пока подходящей девушки, – улыбнулся Андрей.

– Сколько мужчин с фронта не вернулось! Девушек и женщин вокруг тебя полно, куда ты только смотришь! – запричитала тетка.

– А жить где? – остудил ее пыл Андрей.

С жильем в столице было плохо. Люди ютились в бараках, в коммуналках. Во время войны не строили ничего, часть домов была разрушена бомбежками. Сотрудникам ценным и не женатым предоставляли койку в общежитской комнате, женатые сами снимали угол. А уж комната в коммуналке была предметом мечтаний и зависти.

В 1947 году начали строительство пяти знаменитых высоток. О жилых домах речи не шло – значительная часть бюджета страны шла на «атомный проект».

Двадцать второго февраля на разводе капитан Васильев поздравил сотрудников с наступающим праздником.

– Завтра, в двадцать часов свободным от службы прибыть в Клуб милиции – генерал Леонтьев опозданий не терпит. Форма одежды свободная. После торжественного собрания будет вечер с танцами.

После построения постовые стали живо обсуждать предстоящий праздник. У всех было радостное настроение – праздники со всеобщим сбором бывают нечасто.

На следующий день Андрей примчался со службы, переоделся в костюм и ботинки. Осмотрел себя в зеркало – вроде все в порядке. Потом шлепнул себя ладонью по лбу: не лето на улице, а пальто нет! Надевать же форменную шинель на штатский костюм – нелепо.