Финальная программа. Средство от рака. Английский убийца - Страница 106

— Это одна из песен Эллы Ретфорд, — объяснил майор Най, остановившись и с восхищением разглядывая болотный вереск. — В репертуаре вашей подружки есть что-нибудь типа этого?

— Есть еще лучше, — не задумываясь, ответил Очинек смиренно, но с отвращением глядя на огромное болото, распростершееся перед ним. — У нее все песни высшего качества, майор. — Он засвистел сложную мелодию. — Это — одна из ее песен. «Официанты заставляют меня двигаться».

— Это значит, что мне придется ехать в Лондон, — сказал майор Най, двигаясь осторожно. — А Лондон не самое безопасное место в наше время, не так ли?

— Сейчас везде опасно, майор.

— Я просто ненавижу Лондон, мистер Очинек.

— О, я вас понимаю. — Очинек задумчиво наблюдал за птицей, которая, хлопая крыльями, взлетела в небо. Майор Най поднял свое пороховое ружье и притворился, что прицелился.

— Бах! — сказал майор. — Вообще-то, — продолжил он, — мне, между прочим, необходимо поехать в Лондон по одному очень важному делу в ближайшие дни. Я еще точно не знаю, когда именно, попросите у меня в офисе, чтобы вам сообщили, когда я там буду.

— И тогда вы ее прослушаете?

— Именно это я и имел в виду, старина. Если, конечно, у меня будет время. Между прочим, который сейчас час?

Очинек удивленно посмотрел на него.

Майор Най повел плечами. Небо было темно-синего цвета, воздух был мягким и теплым.

— У меня очень много дел, — сказал он, — То одно, то другое.

— У вас множество интересов, — сказал Очинек с восхищением.

— Да, очень много. Я играю, — майор рассмеялся, — сразу много разных ролей, как вы выражаетесь. — Он дотронулся рукой до галстука с широкими, как у шарфа концами. — Как, впрочем, и все… — Он улыбнулся кривой загадочной улыбкой. Очинек твердо решил приобрести себе костюм из твида, такой же, как и у майора, и широкое пальто с поясом и поставил себе целью приобрести небольшой дом где-нибудь в Сомерсете или Девоне. Он ненавидел жизнь за городом, но другого выбора, казалось, не существует. Они взобрались на холм и посмотрели на извилистую дорогу, ведущую в Порлок. За дорогой распростерлось блестящее море. По пыльной, немощеной дороге едва плелся экипаж, запряженный парой гнедых. Экипаж был старым, и его давно пора было как следует отремонтировать.

Майор Най стоял, опираясь на свое ружье, и с изумлением наблюдал за экипажем, который медленно взбирался на холм.

— По-моему, это викарий едет ко мне в гости. Да, наш викарий путешествует с шиком. Раньше он ездил верхом. Один из самых лучших охотников в наших местах. Хоть и не раз падал с лошади. Ха, ха.

Седая голова показалась в окошке и бледная рука помахала им.

— Майор! Майор!.

— Викарий! Доброе утро! Хотите сообщить что-нибудь новенькое о моем разбойнике? — Майор Най улыбнулся Очинеку. — Мой сын сейчас служит в армии.

— Попал в плен. Пленник.

— Что? Мой старший?

— Да, майор. Я везу вам телеграмму. Я был в городе, когда ее прислали. Я сказал, что передам ее вам.

Очинек понял, что его опять преследует неудача. Он вздохнул — он выбрал неудачное время для встречи с майором Наем.

— Машины типа бронетранспортеров, — продолжал кричать викарий охрипшим голосом, — врезались в их ряды и отрезали их. Почти все убиты. Он сражался отважно. Об этом напечатают завтра в газетах.

— О, черт побери!

— Он ранен! — Викарий окончательно сорвал себе голос, экипаж задел за камень и подпрыгнул. Кучер заорал на лошадей.

— Вы возвращаетесь в Лондон на электричке, которая отходит в семь тридцать, мистер Очинек? — спросил майор Най.

— Ну… — Очинек надеялся, что его пригласят переночевать. — Если это самый удобный поезд.

— Я поеду с вами. Быстро, хватайте лошадей за узду и заставьте их двигаться побыстрее. Доедем с викарием до моего дома, и я успею собрать вещи.

— В каком сражении захватили в плен вашего сына? — спросил Очинек, когда они спускались вниз к дороге.

— Черт побери! — воскликнул майор Най, останавливаясь, чтобы отцепить вереск, прилипший к его носку. — Полк? Конечно, восемнадцатый уланский.

— Я спросил, где это произошло?

— Боже! Мой мальчик! Не может быть!

Принц Лобкович был почти уверен, что за ним полдня следит полицейский агент, и хотел бы надеяться, что на самом деле это не так. Он посмотрел на часы: он ждал посланника, стоя неподалеку от единственных из сохранившихся ворот в Букингэмский дворец. Незаметно разглядывая всех, проходивших мимо, он пытался определить, кто из них агент (прохожих было немного), но не заметил никого подозрительного, повернулся в сторону дворца и начал рассматривать его. Прошел уже год, как он был забит досками, но стражники в красной одежде и меховых киверах все еще стояли в караульных будках. Это место было не хуже любого другого, где можно было бы встретиться с посланником. И уж наверняка это место было сейчас одной из самых нейтральных на земле территорий. Швейцарские карманные часы с горным пейзажем на внутренней стороне крышки были подарком мисс Бруннер. Ему никогда сразу не удавалось найти кнопку, открывавшую крышку. Он решил, что, как только закончится большая встреча, купит себе электронные наручные часы, что-нибудь типа тех, которые сейчас делают французы. Ему нравилось все новое. В конце концов именно это привело его в политику.

Посланник опаздывал. Принц Лобкович вытащил из кармана фрака свернутый в трубочку номер «Юмориста» («Типично британский журнал, но вовсе не старомодный») и стал внимательно изучать его, держа его так, чтобы была видна обложка журнала с изображением собаки Бонзо. Определенный номер определенного журнала был оговорен заранее. Принцу Лобковичу нравился журнал «Юморист». Он погрузился в чтение, непроизвольно улыбаясь напечатанным в нем шуткам.

Некоторое время спустя мужчина средних лет с аристократической внешностью и военной выправкой налетел на Лобковича и притворился, что узнал его. Говоря по-английски с легким акцентом, он радостно воскликнул:

— Бог мой! Да ведь это же ты, старина Генри!

Лобкович притворился удивленным и сказал:

— Неужели это ты, Джордж?

— Да, конечно. Как здорово, что мы встретились.

Лобкович нахмурился, пытаясь вспомнить дальнейшие слова. Он неохотно скрутил журнал и положил в карман, журнал сильно выпирал из кармана.

— Пойдем выпьем, старина. — Лобкович похлопал мужчину по плечу. — Нам есть о чем поговорить.

— Да, конечно!

Они перешли улицу и вошли в парк Святого Джеймса, в котором были десятки аттракционов, и на каждом из них звучала своя музыка. Мужчина негромко сказал:

— Я — полковник Пьят, меня прислало наше посольство.

— А я — Принц Лобкович, представляю эмигрантов. Надеюсь, наша встреча окажется плодотворной.

— Я тоже надеюсь на это. — Они дошли до аттракционов, расположенных вокруг озера. Ленты, флаги, раскрашенные холсты, медь и сталь, ярко нарисованные деревья — все двигалось по кругу, вверх и вниз, а люди визжали, громко смеялись и хихикали.

Пьят остановился у палатки, около которой сидела несчастная на вид обезьянка, рядом стоял ее хозяин — старый итальянец, на голове у него был цилиндр. Итальянец широко улыбнулся и предложил Пьяту купить мороженое. Пьят остановился, протянул руку и нежно погладил обезьянку. Он отрицательно покачал головой и двинулся дальше, отказываясь от мороженого.

— Мороженое! — закричал итальянец, как будто Пьят забыл купить его. — Мороженое!

Одетый во фрак и с цилиндром на голове, Пьят с величественным видом пошел дальше.

— Мороженое? — спросил итальянец Лобковича, который шел на два шага позади Пьята. Лобкович отрицательно покачал головой. Не оборачиваясь, Пьят спросил:

— Есть какие-нибудь новости о Корнелиусе?

— Вы имеете в виду Джеремиа?

— Да.

— Никаких. Такое впечатление, что он исчез окончательно.

— Ну, может это и к лучшему. А вы как считаете?

— Его умение проникать в суть вещей очень полезна.