Фиаско 1941. Трусость или измена? - Страница 3

Изменить размер шрифта:

После провозглашения независимости в прибалтийских странах очень быстро от крупной машиностроительной промышленности практически ничего не осталось. Если крупная латышская промышленность подверглась разорению в связи с эвакуацией в 1915–1916 годах и последующим немецким грабежом, то в Эстонии промышленность была уничтожена собственным правительством. Эстонская газета «Päevaleht» от 29 января 1926 года писала: «В будущем плане экономического развития Эстонии предприятия крупной промышленности надо рассматривать как явление исключительное…»[7]. Первые годы независимости крупные заводы не работали, их оборудование ржавело, а потом началось их уничтожение. Русско-Балтийский судостроительный завод был продан на металлолом британской фирме Армстронг – Виккерс, а корпуса снесены. Петровская верфь была также уничтожена. Верфь «Беккер» перешла на выпуск металлической посуды. Несмотря на то что Эстония могла обеспечить свой флот собственными новыми судами и еще выполнять заказы для соседних стран, эстонские судовладельцы стали закупать старые суда за границей – настоящий плавучий хлам. 25 % эстонского флота было старше 40 лет, 50 % – имело возраст 25–30 лет. Из-за сильного износа в год выбывало по 8–10 % эстонского торгового тоннажа, и только в 1933 году пошло ко дну или было продано на слом 11 тысяч брт.

И так было со всеми крупными предприятиями. Вагоностроительный завод «Двигатель» был продан на металлолом, а корпуса разобрали на кирпич. Электротехнический завод «Вольта», который в 1913 году имел 1500 рабочих, в 1937 году давал работу для 150 человек, и это предприятие было продано немецкому концерну AEG. В корпусах бывшего завода работало много мелких мастерских, главное здание было перестроено в спортивный клуб, в бывшем литейном цехе разместился склад сельдей. Металлообрабатывающий завод «Франц Круль» перешел на производство печного литья: заслонок, плит и т. п. Знакомая картина. Так же обходились с промышленностью пламенные борцы за демократию и либерализм в России в 1990-х годах.

Единственная страна Прибалтики, которая не испытала процесса деиндустриализации, была Литва, по очень простой причине отсутствия там до революции крупных промышленных предприятий и крупных портов. Это была типичная аграрная страна[8].

В межвоенные годы произошла деиндустриализация Прибалтики, когда промышленность упала как в общем масштабе, так и по техническому уровню. Стали господствовать мелкие предприятия, в основном пищевые, текстильные, деревообрабатывающие, кожевенные и т. д. Промышленность измельчала в невероятной степени. В Латвии до революции в среднем на машиностроительное предприятие приходилось 270 человек, в 1935 году – 3,4 человека[9]. Правительство Латвии пыталось скрыть эту деиндустриализацию путем изменения правил учета. Так, в Латвии в число промышленных предприятий попали все предприятия с числом рабочих от 5 человек, с механическим двигателем, тогда как до революции учитывались только предприятия от 15 человек. Также латышская статистика учитывала всех строительных рабочих, чего не делалось до революции. Таким образом, в конце 1930-х годов в Латвии стали утверждать, что промышленность достигла якобы уровня 1913 года по занятым в ней рабочим. Но И. Маркон сделал пересчет по старым правилам, и оказалось, что численность рабочих достигала лишь 60–65 % от уровня 1914 года[10].

Мелкое предприятие, фактически ремесленная мастерская, не могло позволить себе сложные машины, современные технологии, технический уровень производства упал в огромной степени, а рабочие деквалифицировались. Резко снизился и общий уровень промышленного производства – главный источник богатства любой страны.

В годы независимости правительства прибалтийских стран сделали ставку на развитие аграрного сектора, главным образом на животноводство и маслоделие. Они хотели сделать свое сельское хозяйство похожим на датское, с развитым животноводством и экспортом масла. Это была идея, которая буквально охватила и страны Прибалтики, и Польшу. Причины этой «данизации» лежали на поверхности. Прибалтийская промышленность обеспечивалась сырьем и топливом из других областей Российской империи и туда же сбывала свою продукцию. Разрыв связей с Советской Россией и СССР, главным образом по чисто политическим причинам, сделал невозможным существование крупной промышленности, у Латвии и Эстонии не было возможности самостоятельно закупать на мировом рынке сырье и топливо, а также сбывать продукцию из-за сильной конкуренции со стороны промышленно развитых европейских стран. Единственное, чем могли торговать Литва, Латвия и Эстония, – это масло, бекон, лес и продукты деревообрабатывающей промышленности, хотя и ее тоже продали иностранным капиталистам вместе с лесами. Литва торговала в основном лесом и немного хлебом. Разрыв с СССР толкнул Прибалтику в аграризацию.

Прибалтика стремилась к развитию сельского хозяйства, и политика аграризации возымела свое действие. «Теперь Латвия и Эстония – аграрные страны. Доля промышленности в отличие от довоенного времени значительно отступает в общем национальном доходе», – писал Ю. Кирш в 1932 году[11]. Это же признают и современные авторы: «Главной отраслью народного хозяйства Латвийской республики было сельское хозяйство, в котором работало две трети населения. Сельское хозяйство давало больше национального дохода, чем все остальные отрасли производства вместе взятые», – писал латышский автор П.И. Гаварс в 1993 году[12].

Ставка на мировой «цивилизованный рынок» и вывоз сельскохозяйственных продуктов, пресловутая «данизация», которая витала над правительственными и деловыми кругами прибалтийских стран в 1920-е годы, не оправдалась. Наступившая в 1929 году Великая депрессия обрушила мировой рынок и значительную часть внешнеторговых связей. Выяснилось, что охваченный кризисом мировой рынок не в состоянии потребить аграрную продукцию прибалтийских стран. Под давлением конкуренции продукция продавалась за рубежом по демпинговым ценам – ниже себестоимости. Так, себестоимость килограмма масла в Латвии составляла 13,4 сантима, а цены на мировом рынке упали до 7–8 сантимов.

Мировой кризис привел к новому витку деиндустриализации. Например, в Латвии стоимость промышленной продукции упала с 447 млн лат в 1929 году до 312 млн лат в 1933 году, резко сократился экспорт. Уже в 1932 году в Латвии было в городах 40 тысяч безработных, больше половины всех занятых в промышленности. В 1938 году число предприятий в Латвии было на 11 % меньше, чем в 1913 году, число рабочих – на 39,4 % меньше, стоимость продукции на 43,8 % меньше[13].

Из крупных и более-менее развитых латвийских предприятий сохранился только VEF, и то благодаря тому, что руководитель завода Александр Типайнис пролоббировал в правительстве очень высокие заградительные пошлины на импортные радиоприемники – 10 лат за каждую радиолампу. С 1935 года завод стал экспортировать радиоприемники в Великобританию, Швейцарию, скандинавские страны. С 1935 года на заводе стали выпускаться ограниченными партиями самолеты, дорожные машины, автомобили и мотоциклы. Кое-какие ниши нашли и другие прибалтийские страны. В Эстонии в 1930-х годах бурно развивалась сланцевая промышленность, перерабатывавшая сланец на сланцевое масло и бензин. Если в 1929 году добывалось 517,6 тысячи тонн сланца, выпускалось 11,2 тысячи тонн сланцевого масла и 690 тонн бензина, то в 1939 году добыча сланца выросла до 1642,1 тысячи тонн, выпуск сланцевого масла до 180,1 тысячи тонн и бензина до 22,4 тысячи тонн[14]. Главным потребителем этой продукции стала Германия, таким образом восполнявшая дефицит жидкого топлива. Но это все, чего прибалтийские страны достигли за годы своей независимости.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com