Фата-Моргана 8 (Фантастические рассказы и повести) - Страница 124

— Сейчас он — сплошные мозги, — усмехнулся Карл.

Билл улыбнулся.

— Два интеллекта, но посредственных, против одного, но великого.

— Смотри, Билл! — крикнул ему Карл.

Прямо перед ними и немного выше их голов сформировалось поле света, маленький яркий шар в сумрачной атмосфере. Он медленно пульсировал, разрастался.

Двое путешественников ошеломленно наблюдали за этим. Пульсация разрасталась, охватывая всю поверхность шара. По мере ее нарастания шар тускнел, и чудовище обрело форму. Вначале ее можно было рассмотреть только приблизительно, но потом со временем она становилась все ясней и ясней, приобретая четкие очертания.

Гигантский мозг, около двух футов в диаметре, без всякой видимой поддержки висел в воздухе. Голый, изборожденный извилинами, отвратительный мозг.

Отвращение усиливалось из-за двух маленьких, как у свиньи, лишенных ресниц близко посаженных глаз и изогнутого клюва, который начинался прямо под передней частью мозга; и основывался на том, что, вероятно, было атрофировавшимся лицом.

Оба путешественника были поражены ужасом, но громадным усилием воли сохраняли самообладание.

— Здорово, Голан-Керт, — язвительно процедил Карл. Одновременно его рука взметнулась вверх, и курок револьвера под давлением пальца медленно отошел назад. Но прежде чем он смог совместить мушку револьвера с гигантским мозгом, его рука замерла, и Карл застыл, как замороженный, скован ужасной силой, исторгнутой Голан-Кертом.

Рука Билла взметнулась вверх, и его «сорок пятый» сердитым грохотом взорвал тишину. Однако во время выстрела его рука отлетела в сторону, словно по ней был нанесен сильный удар, и пуля на ничтожную часть дюйма ушла в сторону от огромного мозга.

— Самонадеянные глупцы! — прогремел голос, который, однако, в действительности голосом не был, так как отсутствовал звук; просто возникло чувство, что они слышат это. Двое, замершие, будто во внимании, поняли, что это телепатия: мозг, находящийся перед ними, испускал мощное излучение.

— Самонадеянные глупцы, вы хотите побить меня, Голан-Керта? Меня, чья мыслительная мощь в сотни раз превышает способности вех ваших вместе взятых умов? Меня, чьи познания беспредельны во времени?

— Мы побьем тебя! — рявкнул Карл. — Сейчас мы тебя побьем. Мы знаем, кто ты такой. Ты не из Космоса. Тебя породили в одной из лабораторий. Неизвестно, какое количество лет ты развивался в искусственных условиях. Ты не бессмертен. Нашего оружия ты испугался. Пуля, попавшая в мозг, покончит с тобой.

— Кто вы такие, чтобы судить об этом, — докатилась волной мысль, — вы, с крохотными мозгами двадцатого века? В мое время вы пришли как незванные гости и бросили мне вызов. Я уничтожу вас. Я, тот, кто пришел много веков назад из Космоса для того, чтобы править избранной мной частью пространства, не испытываю страха ни перед вами, ни перед вашим допотопным оружием.

— Когда нам пришлось использовать оружие, тебе удалось нас провести. Но если я доберусь до тебя, то оно уже мне не понадобится. Я разорву тебя вот этими голыми руками.

— Продолжайте, — громыхнула волна мысли. — Расскажите, кем вы меня считаете, но, когда закончите, я сотру вас в порошок. Вы станете пылью в воздухе, пеплом в песках.

Передаваемые мысли обрели торжествующе-издевательский тон.

Карл повысил голос до крика. Это было сделано специально в расчете на то, что его услышат люди будущего и, пока еще не поздно поймут настоящую сущность Голан-Керта. И они слушали его с раскрытыми ртами.

— Когда-то ты был человеком, — загремел голос Карла, — и великим ученым. Ты изучал мозг. В конце концов ты сделал открытие, благодаря которому возникла возможность развивать мозг до неимоверной степени. Уверившись в своих способностях и поняв, какую силу возможно приобрести, ты превратил себя в существо, состоящее из одного мозга. Ты мошенник и обманщик. В течение миллионов лет ты издевался над человечеством. Ты не из Космоса. Ты — человек или то, что когда-то было им. Ты — жестокость, мерзость…

Даже мысль, излучаемая мозгом, казалось, пульсировала от гнева:

— Вы лжете. Я из Космоса. Я — бессмертен. Я убью вас, убью…

Внезапно Билл рассмеялся, и его грубый хохот отразился эхом от белокаменных трибун. Это было единственным спасением от ужасного напряжения, но смеялся он потому, что осознавал всю комичность своего положения: путешественники из двадцатого столетия, проникшие на много лет вперед, ругались с мошенником, провозгласившим себя богом людей, родившихся намного позднее его естественной смерти.

Билл ощутил, как страшная мощь Голан-Керта концентрируется на нем. По его лицу покатился пот, тело задрожало, и он почувствовал, что силы покидают его.

Он перестал смеяться и сразу же получил сильнейший удар. Билл пошатнулся. И тут его осенило: именно смех. Смех и насмешки — только это может поправить дело.

— Смейся, дурак, смейся… — простонал он.

Карл слепо подчинился, и они оба зашлись полурычащим, полурыдающим смехом. Билл чисто инстинктивно, почти не контролируя свои действия, стал обзывать гигантский мозг самыми отвратительными словами.

Карл начал понимать: Билл затеял большую игру. Огромный мозг, противостоящий им, из-за свойственного ему величайшего эгоизма не терпел насмешек и должен был ослабить свою хватку перед бурей колкостей и издевательств. Сквозь множество столетий он пронес сверхъестественную мощь, сталкиваясь только с высочайшим почтением. Никто никогда не смеялся над ним, и применение этого страшного оружия явилось для него полной неожиданностью.

Карл присоединился к Биллу и тоже стал осыпать Голан-Керта насмешками. Это был настоящий карнавал оскорблений. Они не сознавали, что говорят. Умы их подверглись вторжению Голан-Керта, и языки плели, что попало.

После каждого оскорбления они заливались смехом, переполненные сатанинским весельем. Сквозь хохот они почувствовали силу мозга и его нарастающий гнев. Их измученные болью тела стремились, извиваясь в агонии, рухнуть на песок, но путешественники продолжали хохотать и выкрикивать насмешки.

Казалось, прошла вечность с тех пор, как они сцепились с Голан-Кертом, но, несмотря на ужасную, пронизывающую с головы до пят боль, они не прекращали смеяться, продолжая издеваться над огромным интеллектом мозга и тем самым убивая его. Это было единственным оружием. Иначе всепоглощающие волны извергаемого с дикой яростью внушения разорвали бы на куски каждый нерв их охваченных болью тел.

Путешественники почувствовали ярость гигантского мозга. Он буквально обезумел от гнева. Они действительно разозлили его. Мало того, своими насмешками они высасывали из него всю жизнь!

Сами того не сознавая, они сбавили тон смеха и, испытывая полнейший упадок сил, замолчали.

И тут снова ощутили страшную силу мозга. Казалось, у него были скрытые резервы, благодаря которым он постоянно поддерживал свою мощь. Мозг нанес им ужасный удар, который заставил их согнуться пополам, затемнил глаза, затуманил головы, принес боль в каждый нерв и сустав.

Казалось, к ним прикладывали раскаленное железо, сотни иголок впивались в тело, острые, как бритва, ножи разрезали плоть на куски. Они зашатались, вслепую шаря по сторонам руками, выплескивая ругательства, стеная от боли.

Сквозь красный туман страданий пришел шепот, чарующий шепот, заманивающий, указывающий путь к спасению.

— Обратите оружие, против себя. Вашим мукам придет конец. Смерть безболезненна.

Шепот проник во все уголки мозга. Вот он, выход! Зачем продолжать эту бесконечную пытку? Смерть безболезненна. Ствол к голове, нажим на курок — и забвение.

Билл приставил револьвер к виску. Его палец лег на курок. Все было шуткой, глупой шуткой: побить Голан-Керта его же руками!

Сквозь хохот прорвался голос. Это был Карл.

— Ты дурак! Это Голан-Керт! Это Голан-Керт! Дурак!