Элрик из Мелнибонэ (сборник) - Страница 109

Изумленный Смиорган последовал за ним, а Элрик, добравшись до «вороньего гнезда», вытащил меч и снизу сквозь решетку вонзил его в пах впередсмотрящему, который даже не понял, что с ним произошло.

Затем Элрик принялся рубить канаты, удерживающие основной парус на рее. Несколько головорезов из команды Саксифа Д’Аана уже карабкались по мачте следом за ними.

Тяжелый золотой парус упал на пиратов и нескольких из них увлек за собой на палубу.

Элрик забрался в «воронье гнездо» и перекинул убитого через перильца следом за его товарищами. Потом он двумя руками поднял меч над головой, его глаза снова стали пусты, голова поднята к голубому солнцу.

Смиоргана, цеплявшегося за мачту чуть ниже, пробрала дрожь, когда он услышал эти странные звуки, вырывавшиеся из горла альбиноса.

На мачту карабкались новые головорезы, и Смиорган, перерубив канаты трапа, с удовлетворением увидел, как с полдюжины пиратов свалились вниз и разбились о палубу или исчезли в волнах океана.

Граф Саксиф Д’Аан начал приходить в себя, но он все еще был оглушен.

— Глупец! — выкрикнул он.— Глупец! — Однако понять, к кому обращает он эти слова — то ли к Элрику, то ли к себе самому, было невозможно.

Голос Элрика, распевавшего заклинание, превратился в ритмичное завывание, от которого кровь стыла в жилах. Силы убитого им пирата перетекли в Элрика и теперь его поддерживали. Малиновые глаза императора, казалось, теперь мерцали каким-то иным огнем — другого, безымянного цвета, и все тело его содрогалось по мере того, как необычные руны исходили из горла, явно не предназначенного для произнесения подобных звуков.

Заклинание продолжалось, и голос Элрика перешел в вибрирующий стон. Смиорган, видя, как новые пираты стараются вскарабкаться по главной мачте, почувствовал, как смертельный холодок охватывает его.

Граф Саксиф Д’Аан прокричал снизу:

— Ты не осмелишься!

Колдун начал делать пассы в воздухе, с его губ тоже стали срываться заклинания, и у Смиоргана вырвался вздох ужаса, когда в пространстве чуть ниже него вдруг образовалось какое-то существо, состоящее из клубов дыма. Существо чмокнуло губами, ухмыльнулось и протянуло к Смиоргану свою лапу, которая тут же обрела плоть. Смиорган рубанул по лапе мечом.

— Элрик! — прокричал он, забрался чуть выше и ухватился за перила «вороньего гнезда»,— Элрик! Он натравил на нас демонов!

Но Элрик не слышал голоса Смиоргана. Его разум пребывал теперь в другом мире, еще более темном и мрачном, чем этот. Сквозь серые туманы увидел он фигуру, выкрикнул имя.

«Приди! — взывал он на древнем языке своих предков,— Приди!»

Граф Смиорган сыпал проклятиями, видя, как демон становится все более материальным. Клацали красные клыки, сверкали зеленые глаза. В сапог Смиоргана вцепилась когтистая лапа, и как он ни размахивал мечом, демон словно бы не замечал ударов.

Места для Смиоргана в «вороньем гнезде» не было. Он стоял на внешней кромке и кричал от ужаса — ему была отчаянно необходима помощь. Но Элрик продолжал свои заклинания.

— Элрик, мне конец!

Лапа демона вцепилась Смиоргану в колено.

— Элрик!

Из моря прогремел гром, на мгновение появилась молния и туг же исчезла. Из ниоткуда раздался стук лошадиных копыт и торжествующий человеческий голос.

Когда Элрик, держась за перильца, открыл глаза, он увидел, как Смиоргана кто-то медленно стаскивает вниз. Собрав все силы, Элрик перегнулся через перила и нанес удар Буревестником. Рунный меч попал точно в правый глаз демона. Тот зарычал и, отпустив Смиоргана, принялся колотить по клинку, который вытягивал из него энергию. Энергия переходила в клинок, а из него в Элрика, и на лице альбиноса появилась такая жуткая ухмылка, что несколько мгновений Смиорган больше опасался своего друга, чем демона. Демон начал дематериализовываться — это был единственный для него способ спастись от Буревестника, который пил его жизненные силы. А наверх, звеня мечами, карабкались уже новые головорезы.

Элрик перепрыгнул через перила и, опасно балансируя на рее, принялся рубить нападавших, воодушевляя себя старым мелнибонийским боевым кличем. Смиорган ничем не мог ему помочь и только наблюдал. Он увидел, что Саксифа Д’Аана нет на палубе, и крикнул альбиносу:

— Элрик! Саксиф Д’Аан отправился за девушкой.

Элрик вовсю сражался с пиратами, а те старались, как могли, избежать ударов стонущего рунного меча. Некоторые даже предпочитали прыгать в воду, чтобы не встретиться с ним. Элрик и Смиорган, быстро прыгая с реи на рею, спустились на палубу.

— Чего он так боится? Почему он не прибегает к более сильному колдовству? — переводя дыхание, спросил граф Смиорган, когда они бросились к каюте.

— Я вызвал всадника,— сказал ему Элрик.— У меня почти не было времени, и я ничего не мог тебе рассказать, потому что Саксиф Д’Аан узнал бы о моих замыслах если не по моим, то по твоим мыслям!

Двери каюты были надежно заперты изнутри. Элрик попытался прорубить их Черным Мечом, но они обладали прочностью, несвойственной дереву.

— Он их запечатал с помощью колдовства, и мне их не открыть,— сказал альбинос.

— Он убьет ее?

— Не знаю. Он может попытаться перенести ее в какое-нибудь другое измерение. Мы должны...

В это мгновение по палубе застучали копыта, и за их спинами встал на дыбы белый жеребец, только теперь на нем был всадник, одетый в ярко-пурпурные и желтые доспехи. С его молодого, хотя и покрытого давними шрамами лица, окаймленного неприкрытыми густыми светлыми кудрями, смотрели темно-синие глаза.

Он натянул поводья, успокаивая коня, и внимательно посмотрел на Элрика.

— Так это ты открыл мне путь, мелнибониец?

— Я.

— Тогда я благодарю тебя, хотя мне нечем тебе отплатить.

— Ты мне уже отплатил,— сказал Элрик и дал знак Смиоргану отойти в сторону.

Всадник пригнулся к шее коня и пришпорил его, направив прямо на дверь; они прошли через дверь, как если бы та была из старой, прогнившей ткани.

Из каюты донесся жуткий крик, и, путаясь в своем золотом одеянии, оттуда выскочил граф Саксиф Д’Аан. Он вырвал из руки ближайшего мертвеца меч, бросив на Элрика взгляд, исполненный не столько ненависти, сколько изумленного отчаяния, и повернулся к всаднику.

Всадник тем временем уже спешился и выходил из каюты, одной рукой обнимая дрожащую девушку, другой — держа под уздцы коня. Печальным голосом он сказал:

— Ты причинил мне столько зла, граф Саксиф Д’Аан, но неизмеримо больше — Гратьеше. Теперь ты должен заплатить за все это.

Саксиф Д’Аан помедлил и глубоко вздохнул. Глаза его смотрели без испуга, достоинство вернулось к нему.

— Должен ли я заплатить сполна?

— Да.

— Я это заслужил,— сказал Саксиф Д’Аан.— Много лет удавалось мне уходить от судьбы, но от тяжести своего преступления мне было не уйти. Но любила она меня, а не тебя. И ты это знаешь.

— Я думаю, она любила нас обоих. Но тебе она отдала любовь вместе со своею душой. Я бы не пожелал взять такого ни у одной женщины.

— Тогда ты был обречен на поражение.

— Ты так никогда и не узнал, как сильно она тебя любила.

— Только... только потом...

— Мне жаль тебя, граф Саксиф Д’Аан.— Молодой человек передал уздечку девушке и вытащил свой меч.— Странные мы соперники, не правда ли?

— Ты все эти годы находился в лимбе, куда я изгнал тебя... в том саду в Мелнибонэ?

— Да, все эти годы. Только мой конь мог следовать за тобой. Конь моего отца Тендрика — тоже мелнибонийца и тоже волшебника.

— Если бы я знал, я бы убил тебя, а коня отправил в лимб.

— Ревность затмила твой разум, граф Саксиф Д’Аан. Но теперь мы будем сражаться так, как должны были сразиться тогда — сталью, один на один, за руку той, которая любит нас обоих. Это больше, чем ты заслуживаешь.

— Гораздо больше,— согласился колдун и сделал выпад, направив острие своего меча на молодого человека, который, как догадался Смиорган, не мог быть никем иным, как самим принцем Каролаком.