Древо скрелингов - Страница 26

Здесь выпало совсем немного снега, и мы хорошо различали тропу.

Я не ожидала еще одного нападения, по крайней мере – сверху. Внезапно воздух наполнился воронами. Огромные черные птицы кружили над нами, громко каркая, как будто мы вторглись на их территорию. Ни я, ни мои спутники не решились стрелять в них. Белый Ворон сказал, что черные вороны его родственники. Они служили одной и той же королеве.

Однако производимый ими шум отвлекал и беспокоил Бес. Через двадцать минут Белый Ворон потерял терпение, встал в седле и громко, сердито запел на языке птиц, заставив их умолкнуть.

Секунды спустя огромные вороны расселись по скалам. Они сидели, склонив головы набок, поблескивая глазами и слушая раздраженную речь Белого Ворона. Теперь стало ясно, каким образом он обрел свое имя и тотем. Он в совершенстве владел тонкостями языка воронов, которые достигали сознания даже самых агрессивных из них. Я изумилась тому, что юноша так мало говорил на человеческом языке, но мог быть столь красноречивым с птицами.

Когда я спросила его об этом, он сказал, что языки воронов и драконов имеют некоторое сходство и дались ему с равной легкостью.

Не знаю, что он говорил птицам, но прогнать их ему не удалось. По крайней мере, шум прекратился. Теперь птицы сидели по обе стороны тропы, время от времени выражая свое недовольство карканьем и переговариваясь друг с другом. Потом, захлопав и зашуршав крыльями, вороны взмыли в воздух и длинным беспорядочным строем потянулись к далекому небу. Оказавшись на некотором расстоянии, они вновь закаркали на нас. Как правило, птицы неплохо относятся к людям, но эти, судя по всему, были исключением.

По мере того, как мы углублялись в расщелину меж скал, я к своему удивлению почувствовала. что мной овладевает боязнь замкнутых пространств, которой я не ведала на лунных путях. Тучи стали такими темными, а скалы – высокими и крутыми, что мы с трудом различали небо. Свечение тропы не усиливалось, и мы легко могли бы потерять ее, если бы не сугробы, наметенные по обе стороны.

Опустилась ночь; мы продолжали двигаться по сверкающей тропе и наконец очутились у места, где она расширялась. Здесь мы стали лагерем, прислушиваясь к загадочным звукам скал, в которых скрывались и кормились незнакомые нам птицы. Бес хотела продолжать путь. Она не нуждалась в отдыхе, однако мы твердо решили при каждой возможности давать себе передышку.

Проснувшись утром, я обнаружила, что мы опять ночевали в древнем священном месте. Нашим укрытием оказался заброшенный вход в огромный каменный храм, крыша которого давно провалилась внутрь.

На его стенах были вырезаны десятки аккуратных пиктограмм на неизвестном языке. Ветер, жара и холод стесали и сгладили их, сделав еще более загадочными. Две огромные нечеловеческие фигуры по обе стороны входа, очевидно, изображали мужчину и женщину.

Естественный каменный свод был вырублен в виде арки, соединявшей их руки и символизировавшей Единство Жизни.

Айанаватта попросил нас задержаться, чтобы осмотреть эти массивные колонны. Он с улыбкой проводил пальцами по камню. Его губы шевелились, и я подумала, что он читает резные символы. Потом мне пришло в голову, что он молится.

В прекрасном расположении духа он забрался к нам в седло и вынул из своего узла горсть трав и курительной смеси. Держа их в руке, он вновь спустился на землю, подбежал к колоннам и рассыпал у их подножий немного порошка.

Он удовлетворенно вздохнул.

– Эти двое – первая женщина и первый мужчина, обращенные в камень четырьмя Великими Маниту в наказание за то, что они открыли Каменным гигантам тайный путь к дереву, которое ныне охраняют какатанава. Они – прародители четырех племен нашего мира. Они – памятник нашему прошлому и нашему будущему.

Когда мы проезжали мимо колонн, Айанаватта посмотрел на них и нахмурился. Казалось, их неодушевленность озадачивает его.

– Когда я был здесь в прошлый раз, в них было куда больше жизни. Они выглядели более счастливыми.- Он окинул взглядом темные скалы и вздохнул.- Пришла большая беда. У меня нет уверенности, что в грядущей битве уцелеет хоть что-нибудь.

Как только мы выехали из-под арки, освещение чуть изменилось. Даже эхо теперь казалось другими. И если мы еще не вступили в земли какатанава, то уже очень скоро должны были очутиться в их владениях.

Мне показалось, что я заметила тень над нашими головами, услышала скрип камня и приглушенное восклицание. Но, вероятно, эти звуки породил топот Бес.

Мне хотелось узнать, действительно ли дерево, которое якобы охраняют какатанава – настоящее растение, или попросту символ, противоречивая сущность, лежащая в основе их верований.

Проведя долгое время среди темных скал, я уже начинала думать, что мы никогда не покинем это каменный мир. Крутые склоны сближались, грозя сделать ущелье непроходимым, и все же мы каким-то образом протискивались даже в самых узких местах.

Тропа упрямо бежала вперед, мы упрямо продвигались по ней, и наконец она расширилась, а впереди показалось огромное ледяное озеро, окруженное горами. Однако каким бы живописным ни было это обширное замерзшее пространство, бледное под светающим небом цвета олова, наше внимание привлекло нечто иное.

Айанаватта тонко протяжно свистнул, а я от изумления не могла произнести ни звука.

Только Белый Ворон знал это место. Он удовлетворенно хмыкнул. Я много слышала о какатанава, однако вид их Длинного дома оказался для меня полной неожиданностью.

В центре замерзшего озера, примерно в двух километрах от берега, вздымалась огромная блистающая пирамида. Длинный дом какатанава казался более величественным, чем даже горные пики, обступавшие его со всех сторон. Под бледным небом, отражавшимся в обширной ледяной равнине, сиял Какатанава. Эта чудовищная ступенчатая пирамида высотой с небоскреб являла собой целый город внутри единого строения.

Его основание имело в поперечнике не меньше двух километров, а террасы сужались к вершине, на которой, вероятно, был установлен храм.

В городе кипела жизнь. Я видела множество людей, сновавших во всех направлениях и между уровнями, яркую зелень садов, которая живописно укутывала балконы и террасы. Я видела повозки и вьючных животных. Это была целая страна, уместившаяся в одном здании невероятных размеров! Здание стояло на острове, и я решила, что оно простирается ниже уровня льда. Бывают ли времена, когда этот лед тает, или мы очутились так далеко на севере, что озеро всегда остается замерзшим?

– Золотой город!- воскликнула я, не в силах совладать с собой.- Я не верила в эту легенду!

Айанаватта рассмеялся, но Белый Ворон лишь улыбнулся моему изумлению.

– Не все золото, что блестит,- насмешливо произнес он.- Штукатурка замешана на железном пирите и медном порошке; может быть, туда добавлено чуть-чуть золота и серебра, но совсем немного. Эта отражающая смесь упрочняет материал и служит иным целям, например, создает видимость, будто бы Какатанава сияет золотом. Я не знаю, что появилось первым – сам город или миф о нем. У индейцев майя есть легенда об этом городе, но они считают, будто бы он находится к юговостоку отсюда. Ни один какатанава не может открыть чужаку местоположение города.

– Разве мы – не чужаки?- спросила я.

Юноша расхохотался.

– Не совсем,- ответил он.

– Город назван тем же именем, что ваше племя?

– Какатанава зовутся народом Кольца, или Людьми Великого Пояса, потому что в своих путешествиях они обошли вокруг своего мира и вернулись к дому пращуров. Всюду, где побывали какатанава, они оставляли следы и память о себе. Они – единственный народ, который сумел это сделать и осознать, что именно он совершил. Даже норвежцам не удалось такое. Если хотите, можете называть этот город Одан-аКакатанава, Длинный Дом народа Кольца. Предназначение этих людей – оберегать Великий пояс, историю этого мира.

– Я встречусь здесь со своим мужем?- Мое сердце забилось чаще. Я всеми силами сдерживала дыхание, пытаясь вернуть его в норму. Я жаждала побыстрее увидеть Ульрика целым и невредимым, заключить его в объятья.