Драгоценность в черепе - Страница 32

Рядом с ним сражался Рыцарь в Черном и Золотом. Он оставался неизменно бесстрастным и орудовал мечом с удивительной точностью и расчетливостью. Не отставала и королева Фробра, врывающаяся на своей колеснице в самую гущу перепуганных солдат, и Оладан, который, привстав в стременах, посылал стрелу за стрелой в мечущихся врагов.

Освобождая улицу за улицей, они гнали по городу солдат Нахака и наемников в звериных масках. Но вот Хокмун увидел купол дома Малагиги и, не теряя ни секунды, направился туда. Подъехав к воротам дома, он встал на спину коня и, ухватившись за край стены, перепрыгнул через нее во двор.

Спрыгивая на землю, он едва не упал на лежащий у стены труп одного из слуг-негров Малагиги. Дверь в дом была сорвана с петель, а в комнатах царил страшный беспорядок - все было перевернуто и разбито.

Спотыкаясь о разбросанные повсюду обломки мебели, Хокмун пробрался к узкой лестнице, судя по всему, ведущей в лабораторию волшебника. Он уже был на середине лестницы, когда наверху открылась дверь, и появившиеся из нее два воина в масках Волка, выхватив мечи, начали быстро спускаться ему навстречу. Хокмун приготовился защищаться. На лице его застыла злая усмешка, и в глазах, горящих безумием, были гнев и отчаяние. Выпад, удар, второй... Блеснул, словно молния, меч, и два трупа покатились по ступеням вниз. Хокмун поднялся на вершину лестницы и вошел в комнату. Там он нашел Малагиги, привязанного к стене, со следами пыток на теле.

Герцог, не мешкая, перерезал ремни и, подхватив волшебника, осторожно положил его на стоящую в углу узкую кровать. И только потом он осмотрелся. Вся комната была заставлена широкими длинными столами с установленными на них различными алхимическими аппаратами и какими-то миниатюрными приборами. Малагиги пошевелился и открыл глаза.

- Вы должны помочь мне, господин, - заплетающимся от усталости языком пробормотал Хокмун. - Я спас вам жизнь. Так и вы хоть попытайтесь спасти мою.

Малагиги, морщась от боли, приподнялся.

- Я уже, кажется, сказал тебе, что не желаю участвовать в ваших распрях. Ты можешь пытать меня, если хочешь, как делали твои соотечественники, но я...

- Черт тебя подери! - в отчаянии прохрипел Хокмун. - Моя голова буквально раскалывается от боли. Жить мне, может, осталось только до рассвета. Вы не должны отказать мне. Чтобы найти вас, я проехал две тысячи миль. И что же, напрасно? Я такая же жертва Темной Империи, как и вы. Даже больше. Я...

- Докажи это, и тогда, возможно, я помогу тебе, - сказал Малагиги. Освободи город от непрошенных гостей и возвращайся сюда.

- Но тогда уже будет слишком поздно. Камень сделает свое дело. В любой момент...

- Докажи это, - сказал Малагиги и, тяжело вздохнув, опустился на кровать.

Хокмун, ослепленный охватившей его яростью и отчаянием, готов был зарубить старца, но сдержался и, выбежав из комнаты, помчался вниз. Очутившись во дворе, он открыл ворота и вновь вскочил на лошадь.

Спустя какое-то время ему удалось найти Оладана.

- Как идет сражение? - проорал он, пытаясь перекричать шум битвы.

- Не очень удачно, - прокричал в ответ карлик. - Мелиадусу и Нахаку удалось привести своих солдат, и, перегруппировав силы, они удерживают сейчас большую часть города. Их основные отряды - на центральной площади, там, где дворец. Королева Фробра и твой могущественный друг Рыцарь атаковали его, но боюсь, что безуспешно.

- Поехали туда, - сказал Хокмун и, дернув поводья, направил коня по запруженной сражающимся людом улице.

Оладан последовал за ним, и, в конце концов, после недолгого кружения по городу они оказались возле центральной площади, где встретились лицом к лицу и замерли в тревожном ожидании две армии. Во главе имперской армии стояли Мелиадус и Нахак. Войско Хамадана возглавляли королева Фробра, стоящая на своей помятой в сражении колеснице, и Рыцарь в Черном и Золотом. В дрожащем свете факелов место предстоящего сражения выглядело зловеще.

Выехав на площадь, друзья услышали крик Мелиадуса:

- Где же этот трус Хокмун? Небось забился в какую-нибудь нору и дрожит там?

Хокмун пробрался сквозь строй воинов Хамадана, с беспокойством отмечая, что их не так много, как хотелось бы.

- Я здесь, Мелиадус. Я пришел убить тебя.

Барон засмеялся.

- Меня? Ты разве не знаешь, герцог, что твоя жизнь сейчас в моих руках? Чувствуешь Черный Камень?

Невольно Хокмун поднес дрожащую руку ко лбу и, ощутив зловещую теплоту Камня, понял, что Мелиадус говорит правду.

- Тогда почему же ты медлишь? - спросил он угрюмо.

- Потому что я снова предлагаю тебе сделку. Скажи этим глупцам, что все кончено. Пусть они сложат оружие, и я спасу тебя от самого худшего.

Только сейчас Хокмун до конца осознал, что сохраняет разум лишь благодаря прихоти своих врагов. Мелиадус обуздал свое желание немедленно отомстить ему - в надежде, что, воспользовавшись этим, удастся избежать бессмысленных потерь.

Хокмун попытался привести мысли в порядок. Он лихорадочно думал. Армии замерли в напряженном ожидании. Над площадью воцарилась тишина. Все ждали. И он знал, что судьба Хамадана сейчас находится в его руках. Тут его в бок локтем толкнул Оладан и прошептал:

- Возьми вот это.

Хокмун взглянул на то, что предлагал ему мохнатый друг. Это был шлем. Герцог не сразу узнал его. Этот шлем когда-то принадлежал Агоносвосу. Хокмун вспомнил старца, вспомнил его лицо, похожее на лик смерти, и даже вздрогнул.

- Убери эту мерзость.

- Послушай. Мой отец был колдуном, - напомнил ему Оладан. - Он кое-чему научил меня. Это не простой шлем. Он обладает волшебными свойствами. Вложенные в него магические кольца на какое-то время защитят тебя от силы Черного Камня. Одень! Я умоляю тебя.

- Но...

- Одевай, и ты все почувствуешь сам.

Хокмун с большой осторожностью снял свой шлем и надел шлем колдуна. Он был немного мал ему и сжимал голову, но Камень во лбу перестал пульсировать. Боль прошла, и Хокмун улыбнулся. Чувство невыразимого восторга охватило его. Он обнажил меч.

- Вот мой ответ, барон Мелиадус! - прокричал он и бросился на опешившего лорда.

Мелиадус выругался и стал судорожно вытаскивать свой меч. Он едва успел сделать это, как меч Хокмуна сбил с его головы маску, открыв рассерженное лицо барона. За Хокмуном на врага бросились ведомые Оладаном, королевой Фроброй и Рыцарем в Черном и Золотом воспрянувшие духом солдаты Хамадана. Они атаковали армию неприятеля и начали теснить ее к воротам дворца.

Краем глаза Хокмун увидел, как королева, стоя на колеснице, обхватила руками шею своего брата и вытащила его из седла. Дважды поднялась и опустилась ее рука, сжимающая окровавленный кинжал, и труп Нахака рухнул на землю, под копыта боевых лошадей.

Хокмуна вело вперед неистовое отчаяние. Он помнил, что шлем Агоносвоса не сможет долго защищать его, и наносил Мелиадусу удар за ударом, один страшнее другого. Но барон также быстро и ловко отражал их. Лицо лорда сейчас очень походило на ту маску Волка, что он потерял, и ненависть горела в его глазах, ничуть не уступая ненависти Хокмуна.

Они словно исполняли боевой танец, настолько гармоничны и выверены были их движения, настолько ритмично лязгали, сходясь, грозные мечи. И казалось, что они могут продолжать так почти до бесконечности, продолжать, пока один из них не упадет, скованный усталостью. Но вдруг что-то напугало лошадь Хокмуна. Она поднялась на дыбы, отбросив герцога назад, он потерял ногами стремена, и Мелиадус, ухмыляясь, ударил его в незащищенную грудь. Удар был несильным, но он выбил Хокмуна из седла. Герцог очутился на земле как раз под копытами лошади Мелиадуса.

Барон попытался добить его, но Хокмун успел откатиться в сторону и потом, поднявшись с трудом на ноги, сделал все возможное, чтобы защититься от града ударов, обрушенных на него торжествующим гранбретанцем.

Дважды меч Мелиадуса попадал в шлем Агоносвоса, сминая его. Хокмун почувствовал, что Камень вновь оживает, и тогда, почти задохнувшись от ярости, он издал пронзительный вопль и бросился на врага.