Драгоценность в черепе - Страница 17

Она коснулась его плеча.

- Вы так говорите, словно это было очень давно.

Его глаза снова погасли.

- Так оно и есть. Так оно и есть. Как давний сон. Сейчас это мало что для меня значит.

Но Иссольда почувствовала, что нашла способ проникнуть в его душу и помочь ему.

В свою очередь, Хокмун вспомнил, чего он может лишиться, если не доставит девушку лордам, и с готовностью принял ее внимание, хотя совершенно по иным причинам, нежели она себе представляла.

Во дворе их встречал граф. Он осматривал старую лошадь и разговаривал с конюхом.

- Она свое отслужила, - сказал граф. - Пусть пасется на травке. Затем он подошел к дочери и к Хокмуну. - Господин Богенталь сказал мне, что вы более слабы, чем мы думали, - сказал он, обращаясь к Хокмуну. - Но вы можете оставаться в замке Брасс столько, сколько вам будет угодно. Надеюсь, Иссольда не слишком утомила вас своими разговорами.

- Нет, что вы. Я отдыхаю, гуляя с ней.

- Отлично! Сегодня вечером у нас будет небольшое развлечение. Я попросил Богенталя почитать нам что-нибудь из его последних сочинений. Он обещал нечто легкое и остроумное. Надеюсь, что вам понравится.

Хокмун заметил, что граф смотрит на него с каким-то особым вниманием. Мог ли граф догадываться о цели его визита? Брасс славился своим умом и тонким знанием людей. Но уж если сам барон Калан не смог разобраться в характере герцога, то это, несомненно, должно привести в замешательство и графа. Хокмун решил, что бояться нечего, и позволил Иссольде увести себя в замок.

В этот вечер был устроен торжественный ужин, и граф не поскупился на угощение. За столом собрались наиболее почтенные граждане Камарга, несколько самых известных скотоводов и несколько тореадоров, включая сейчас уже полностью оправившегося от травм Мэтана Джаста, чью жизнь год назад спас граф Брасс. Рыба и дичь, красное вино и белое мясо, всевозможные овощи, разнообразнейшие напитки, эль и множество превосходных соусов и гарниров - все это было выставлено на длинном широком столе. По правую руку от графа сидел Дориан Хокмун, по левую - Мэтан Джаст, ставший победителем в последней корриде. Джаст просто обожал графа и относился к нему с таким уважением, что тот, кажется, иногда чувствовал себя неловко. Рядом с Хокмуном сидела Иссольда, а напротив ее - Богенталь. На другом конце стола расположился одетый в пышные меха старый Зонзак Элькарэ, величайший из всех известных быководов Камарга. Он много ел и часто смеялся. Рядом с ним сидел фон Виллах, и эти почтенные мужи, кажется, получали огромное удовольствие, находясь в компании друг друга.

Когда пиршество уже подходило к концу, и уже были съедены и пирожные, и конфеты, и знаменитый камаргский сыр, перед каждым гостем было поставлено по три кувшина с вином разных сортов, маленький бочонок эля и большой кубок для питья. Только перед Иссольдой стоял один кувшин и маленький кубок, хотя за ужином она пила наравне с мужчинами. Похоже, она решила, что ей хватит.

Вино немного раскрепостило Хокмуна, и он стал выглядеть чуть более оживленным. Раз или два он даже улыбнулся, и если уж не отвечал на шутки других, то во всяком случае не утомлял гостей своим угрюмым видом.

- Богенталь! - раздался голос графа. - Ты обещал нам балладу!

Богенталь, улыбаясь, поднялся. Лицо его, как, впрочем, и лица других, раскраснелось от выпитого вина и обильной пищи.

- Я назвал балладу "Император Глаукома" и надеюсь, что она позабавит вас, - сказал он и начал читать.

Император Глаукома

Миновал безмолвных стражей,

Что застыли вдоль аркады,

И спустился в гул базара.

Там в тиши храмовых пальм

Властелины Альказара

И великий Оттоман,

Рыцари Святого Храма

И могущественный хан,

В ожидании решения

Горькой участи своей

Опускались на колени

И просили снисхождения,

И протягивали руки.

Но ни отклика, ни взгляда

Не дождались от монарха

Побежденные владыки

Завоеванных им стран...

Граф Брасс, криво усмехаясь, следил за серьезным выражением на лице Богенталя. Поэт читал с большим чувством, щедро разукрашивая текст напыщенными выражениями и сложными рифмами. Хокмун смотрел по сторонам и видел, что некоторые гости выглядят удивленными, другие же, уже достаточно опьяневшие, весело улыбаются. Сам он оставался невозмутимым. Иссольда наклонилась к нему и что-то прошептала, но он не услышал....

Он послу из Ватикана

Демонстрировал стигматы,

А из бухты доносились

Орудийные раскаты,

Извещая всех на свете

Об открытии регаты.

В честь великого монарха...

- О чем это он? - проворчал фон Виллах.

- О давних временах, - кивнул в ответ Зонзак Элькарэ, - еще до Страшного Тысячелетия.

- Я бы лучше военную песню послушал.

Зонзак Элькарэ жестом попросил его не шуметь. Богенталь продолжал....

И вручал посол дары

(Среди них - булат дамасский,

Амфора из алебастра,

Драгоценная лепнина

Из гробницы Зороастра,

Где вокруг цветет маслина

И чернеет спелый терн.)

Хокмун почти не разбирал слов, но ритм стиха, кажется, оказывал на него определенное воздействие. Сначала он думал, что это - вино, но потом понял, что в какие-то моменты его мозг как бы начинает пульсировать, и давно забытые чувства и ощущения вновь пробуждаются в его груди. Он покачнулся на стуле.

Богенталь пристально взглянул на Хокмуна, продолжая читать и энергично жестикулировать при этом......

А один царедворец

Молодой стихотворец,

Судьбою лелеем,

Умащен елеем,

В лавровом венке

И с лютней в руке,

В рубинах, алмазах,

Опалах, топазах,

В парче златотканой,

С улыбкой жеманной...

- Вам нехорошо, милорд? - наклонившись к Хокмуну, обеспокоенно спросила Иссольда.

- Со мной все в порядке, спасибо.

Сейчас он встревоженно спрашивал сам себя, не прогневал ли он чем лордов Гранбретании и не дали ли они Черному Камню жизнь. Перед глазами у него все поплыло....

Без чувств распростерся

Среди мостовой.

Гудели тромбоны,

Им вторил гобой.

Под звуки осанны

В сей миг император

По телу прошествовал

В туфлях из злата.

Не дрогнула смертного бога стопа,

Вокруг восхищенно ревела толпа...

Сейчас Хокмун видел лишь фигуру и лицо Богенталя и не слышал ничего, кроме ритма и рифм баллады. И еще он удивлялся их очарованию. Даже если предположить, что Богенталь действительно хочет околдовать его... Хокмун не понимал, зачем ему это понадобилось....

В этот день великий город

Был гирляндами украшен

А из окон,

Острых башен,

Дети розы рассыпали,

Гиацинты и пионы.

На мощеные дорожки

Вниз со шпилей, с парапетов

Градом падали букеты

Желтых лилий

И фиалок.

И нередко

В упоении

Человек бросался с крыши

Пред идущим

Глаукомой...

Хокмун сделал большой глоток вина и, уставившись на продолжавшего читать поэта, глубоко вздохнул....

Зажглась звезда,

Взошла луна,

И гимн пробудил

Серафимов

От сна.

Но солнце, чей жар не угас,

Зари отдаляло час.

Был близок тот миг,

Когда царь владык

Достигнет священных руин,

Не зная, что он один

Вправе обряд отменить,

Прервав вековую нить...

Хокмун судорожно вздохнул, как человек, неожиданно угодивший в ледяную воду. Иссольда рукой прикоснулась к его мокрому от пота лбу. В ее ласковых глазах читалось беспокойство.

- Милорд...

Хокмун завороженно смотрел на Богенталя....

Он прошел через портал,

Колоннаду миновал.

Звезды в небе загорались,

Без конца тромбон играл,

Храм дрожал, и

Запах амбры

В жарком воздухе витал...

Хокмун смутно чувствовал прикосновение Иссольды, но не слышал того, о чем она говорила. Он, не отрываясь, смотрел на Богенталя и слышал только его. Бокал выпал из рук герцога. Ему стало плохо, но сидящий рядом граф Брасс даже не пошевелился, чтобы помочь ему. Вместо этого он посмотрел сначала на Хокмуна, потом - на Богенталя, и в глазах его появилась ирония....