Дионисовы дифирамбы - Страница 6

Ср. «Так говорил Заратустра» глава «Песнь уныния» § 3.

Ср. «Так говорил Заратустра» глава «Среди дочерей пустыни» и комментарии.

ваших ножек ... европейцу— в «Так говорил Заратустра» здесь была ещё одна строка, переведённая у Голосовкера как «впервые, право».

По сравнению с «Так говорил Заратустра» выпало «ältlichen» (у Голосовкера было переведено как «самочек староватых»).

ещё раз рыкнём ... не могу иначе— здесь, похоже, Голосовкер сперва пародирует песню «Дубинушка», а затем уже сам Ницше пародирует Лютера. Ср. в «Ecce homo», «Почему я пишу такие хорошие книги», 2.

Пустыня ширится ... это ты— ср.: ПСС 11, 28 [4].

Ср. ПСС 10, 20 [11].

В Rs [14]это стихотворение носило заголовок «У пропасти».

Воздух так ... зачем?— черновой вариант: «воздух становится прохладен и чист; / уже бросает на меня ночь / искоса свой / соблазняющий взгляд: / и даже храброе сердце сомневается / и спрашивает: зачем?»

отправляется в путь— черновой вариант: «вплывает в Ничто».

Ср. «Так говорил Заратустра» глава «Чародей» § 1.

Мы приводим два перевода этого стихотворения, поскольку они, в равной степени стремясь к точности и адекватности передачи оригинала, дают во многом разную и взаимодополняющую его интерпретацию. Смысловые различия начинаются с самого названия и продолжаются во второй же строке: «камень-жертвенник обрывисто-высокий» у Микушевича и «за ночь взнесённый жертвенный камень» у Карельского, причём корректными могут быть оба варианта, поскольку различия здесь обусловлены двумя разными способами передачи немецкого слова «jäh», означающего как «отвесный», так и «стремительный». В первой же строфе следует ещё более существенное различие в передаче многозначного слова «verschlagne». Verschlagen — это либо прилагательное, означающее «хитрый, лукавый», либо причастие, образованное от глагола, имеющего среди прочего значение «уносить», «относить» (течением, волной). Соответственно у Микушевича мы видим «хитрых мореплавателей», а у Карельского — «заблудших пловцов» (что на первый взгляд объяснимее из образности стихотворения, но вступает в противоречие с поэтикой Ницше в целом: «заблудший» — слишком христианское понятие, кроме того, Заратустра не занимается прозелитизмом, хотя «сигнальные огни» и могут вызвать ассоциации со спасительным маяком). Третье значительное разночтение касается того, чем именно хочет поймать Заратустра своё «седьмое одиночество». У Микушевича «высокогорный рыбак» «метнул крючок над головой» (что вернее, поскольку «Angel» — это удочка), у Карельского же он «к небесам забрасывает невод» (что тоже возможно, поскольку «Angel nach werfen» в принципе может переводиться и как «расставлять сети»). В любом случае перед читателем два замечательных перевода, которые можно уподобить дереву с раздвоенным стволом, растущему из корней немецкого оригинала.