Девочка по имени Смерть - Страница 3
– Ага, – растерянно пробормотал Дмитрий Степанович, вновь уткнувшись в журнал. – Про войну хочешь рассказать?
Митька специально не смотрел на новенькую. Вот взглянет он на нее, а она от его взгляда моментально испепелится!
– И про войну тоже.
– А я разве про войну задавал? – Учитель попытался выглядеть строгим, вроде сам сейчас на войну пойдет.
– Культура и быт семнадцатого века, – торжественно пропела Васька Вербицкая.
– Вот давай, Василиса, и иди к доске, – обрадовался историк. – А ты, Митя, послушай… Я тебя в следующий раз спрошу.
– Обещаете? – воинственно поджал губы Митька.
– Конечно, конечно…
Емцов похромал обратно. В спину ему летела уверенная дробь Васькиных слов – после предупреждения Аньки она успела подготовиться.
– И так – третий день подряд, – прокомментировал Влад.
– И вы терпите?! – возмутился Митька.
– А что тут терпеть? – Юрка пульнул бумажным шариком в ногу возвращавшейся после блестящего ответа Ваське. – Удобно.
– Да ни фига не удобно – зависеть от какой-то лохматой кукушки! А если она соврет, ты будешь выглядеть дураком!
– Почему это соврет? Она всегда правду говорит, – вздохнул Пулейкин.
А на следующем уроке он и сам нарвался на предсказание.
Шла занудная химия. Рука Юрки с зажатым в ней карандашом непроизвольно потянулась к Аньке-Андалузии. У нее же такая спина: не ткнул ее карандашом – считай, день прожил зря. Прямая, как струна. И словно бы такая же железная, как рельса.
Не железная, как выяснилось.
От укола Андалузия дернулась, повернулась. Взгляд пронзительный. Глаза бесцветные.
– А я что? – сразу ушел в защиту Юрка. Карандаша в его руке уже нет, плечами пожимает – никто, мол, ее не трогал. Ей все показалось!
– Пулейкин, – мрачно изрекла Леонова, взгляд не отвела. До самых мозгов просверлила Юрку своими буравчиками-зрачками. – Ты бы лучше к урокам готовился, тебя сейчас химичка спросит!
Вот ведь черт!
Юрка засуетился, понимая, что все равно ничего не успеет, пропал он.
– Пулейкин, – вызвала его Людмила Петровна. – Ты чего прячешься? Выходи!
– Убью! – прошептал одними губами Юрка, выбираясь из-за парты.
«Моли» с «омами» дружной стайкой запрыгали вокруг него, ссыпались в кучу валентности и атомные заряды частиц.
– Два, садись!
– Кто бы сомневался, – прищурила белесые глаза Анька.
Ну, Андалузия! Ну, держись!
– И никакая она не Андалузия, – возмущалась на перемене Вербицкая. – Алансон – это во Франции, а Андалузия – в Испании.
– Нарываешься, – прошептал Юрка, чувствуя, как что-то неприятное зашевелилось в его душе. Нечто такое, что невозможно сдержать, если оно решит взять верх. А тогда – все. И правда – убьет он ее!
Анька Леонова, она же Андалузия, то бишь Алансон, «выскреблась» из класса.
– У, Горлум! – нервно прошептал ей в спину Митька Емцов и спрятался за низкорослого Влада Муранова.
Но Анька не услышала. Она прохромала своей невозможной походкой по коридору – правую ногу выворачивает, с трудом протаскивая ее вперед. Черные негустые волосы топорщатся на голове, собираясь на шее в невообразимый хвостик. Личико маленькое, с остреньким носиком, с таким же остреньким подбородком, с некрасивыми бесцветными глазками. И глаза эти всегда смотрят очень пристально. Что еще? Молочная рыхлая кожа убивала какое бы то ни было желание назвать это существо «милой девушкой». Горгона – ее имя!
– Храбрые – за спиной у кого-то! – возмущенно бросила Вербицкая и побежала за новой подружкой. – Эй, подожди!
За ней потянулись Олька Хаецкая и Лерка Пустячная. Верная гвардия кардинала.
Митька забыл, как дышать. Ведь если Васька сейчас расскажет Андалузии, что он про нее сказал, то – все, жизнь закончится. Можно смело идти и биться башкой хоть об стол самого директора. Хотя это не поможет, потому что Анька все, что ей нужно, предскажет и устроит какую-нибудь пакость.
Она может – это мальчишки поняли с самого начала. А ведь как все мирно начиналось – пришла в класс новенькая. Хорошее начало для хорошего триллера! Ко всем приходят новенькие – и ничего, а к ним заявилась – и началось…
– Она чего, ведьма, что ли? – недоумевали поначалу ребята.
– Человек просто умеет гадать на картах, – фыркали девчонки.
Ну да, умеет. Картонные картинки в ее маленьких пухленьких пальчиках так и мелькали. Легко падали друг на друга короли и валеты с недоумевающими лицами (как? они подчиняются… этой?), нагло ухмылялась пиковая дама, таинственно мерцали тузы. Выпадала дорога, встреча, неприятный разговор. И ведь все сбывалось! Кто бы сейчас вспомнил время, когда они жили без предсказаний? Не было этого! Точно, не было.
Разглядывая дневник с только что полученной двойкой, Юрка не испытывал ничего, кроме раздражения. Кому нужна вся система образования, если какая-то приезжая колдунья может предсказать, кого и когда вызовут?
– Не расходимся, не расходимся, – захлопала в ладоши химичка. – У нас классный час! Я попросила Аню Леонову рассказать нам о Франции, где она прожила несколько лет.
– Франция, – заблеял Митька, – это такая страна… – он хихикнул, – где живут французы.
– Очень смешно, Емцов, – перекрывая голосом собственные хлопки, отозвалась Людмила Петровна. – Свои актерские таланты ты покажешь на уроке литературы, когда тебя попросят прочитать «Песнь о Вещем Олеге…»
– Еще накаркаете, – скис Митька. К пророчествам он в последнее время относился настороженно.
Аня вышла к доске и стала своим нудноватым хриплым голосом рассказывать о Франции. О том, как все хорошо там и как все классно здесь. По ходу дела выяснилось, что жила она в этом распрекрасном месте недолго. Папа уехал на новое место работы и забрал дочку с собой. А мама-француженка осталась там. Видимо, так до сих пор и варит лягушек с ужами где-нибудь на болоте.
На Юркину парту упала записка. Васькин почерк. Сидела она теперь рядом с андалузской колдуньей, а значит, перед Пулейкиным. Он пытался у Вербицкой пару раз списывать уроки, так что этот ровный частокол букв был ему знаком.
– Чего тебе? – спросил он, заранее предчувствуя что-то нехорошее.
Васька повела плечами, перекинула косу за спину. Кончик ее хлестнул по парте. Самое время было дернуть за эту косу, но Юрка сдержался. Вот сейчас Васька как заверещит, а потом Андалузия на него как нашлет дождь из креветок… Нет, давайте жить дружно!
Ничего ему не оставалось, кроме как прочитать записку.
«Алансон – место, где раньше проходили шабаши ведьм».
– И что? – перегнулся через парту Пулейкин.
– Юра! – тут же отреагировала учительница. – Это неуважение к товарищу!
– Видал я таких товарищей в гробу, – проворчал Пулейкин, доставая из кармана телефон.
Интернет бодро выдал ему массу информации про шабаши и место их проведения. И ни фига это был не Алансон. Чаще всего шабаши проходили в Вальпургиеву ночь на пике Броккен, в немецких горах Гарц. Где Гарц, а где Алансон! Но все равно странно…
– И что? – дернул за лямку Васиного сарафана Юрка.
– Она нам сама рассказывала. Говорила, что знаменитая предсказательница Мария Ленорман оттуда, из Алансона.
– И что?
– Пулейкин! Имей совесть! – перекрыла его негромкий шепоток своим зычным голосом Людмила Петровна.
– А чего сразу совесть?
Класс облегченно заржал.
– Выйди в коридор!
Юрка бы поспорил, он бы и остался. Но увидел, что Анька улыбается, и не выдержал:
– Ну ладно! Мы еще посмотрим, кто кого!
В коридоре он быстро набрал в поисковике: «Мария Ленорман». Ничего интересного не нашел. Ну гадалка, ну напророчила Наполеону победу и падение, ну предсказала смерть Робеспьеру и Марату (кстати, кто это?). Муравьева-Апостола тоже повесили – а вот нечего было бегать по гадалкам и спрашивать о будущем. Что-то все сплошные смерти…
Юрка приник ухом к двери класса. Андалузия вещала о своей непростой жизни.
На душе у Юрки завели свои песни черные кошки, заскребли когтями по больным местам. Вот ведь навязалась новенькая на их голову! Это она сейчас им только вызовы к доске и контрольные предрекает. И еще вопрос, почему все сбывается – потому что так и должно быть, или потому что она так сказала. А ну как она кому-то накаркает смерть? Что же, тому человеку теперь помирать? Только потому, что ему об этом сказали?!