Черная магия - Страница 9

Но никто и не пытался бежать. Один из охранников валялся на земле: стрела, отыскавшая слабое место в хауберке,[1] уложила его наповал. Еще двое были придавлены мертвыми или умирающими лошадьми. Трое оставшихся повернули обратно, поскольку поняли, что нет никакого смысла гнаться за лучниками, нырнувшими в лес.

— Сдавайтесь! — крикнула Робин.

За время безумного рывка вниз по склону она запыхалась, и ей пришлось повторить:

— Сдавайтесь!

Три воина посмотрели на лучников, выступивших из-под зеленого полога леса, на огромного кралле-пса, как раз в этот момент завывшего, и на пятнадцать приближающихся вооруженных разбойников.

— Вы умрете, если попытаетесь прорваться! — громко сказала Меревин, заметив, что всадники напряглись и кони под ними вскинули головы. — А так мы обещаем пощаду.

Двое всадников посмотрели на третьего. Тот кивнул и бросил меч. Товарищи последовали его примеру. Они спешились и остались стоять рядом со своими лошадьми, мрачно поглядывая на Робин и Меревин, нервно — на Двойного Джека, который принюхивался к паланкину.

Меревин подала знак, и лучники подошли ближе, продолжая держать оружие на изготовку. Шестеро ее людей кинулись вперед, пошвыряли воинов наземь и связали им руки, попутно отобрав кинжалы и засапожные ножи, а у предводителя — еще и крохотный нож, прятавшийся в латной перчатке в специальных ножнах.

— Кто в паланкине? — спросила Робин.

В паланкине не было заметно ни малейшего движения — даже шевеления отодвигаемой занавески. Двойной Джек по-прежнему кружил вокруг него, задумчиво морща здоровенный нос, как погрузившийся в размышления человек морщит лоб.

— Норманнский торговец почтенного возраста, направляется на воды в Аква-Сулис, — ответил один из воинов — тот, на кого смотрели остальные, прежде чем сдаться. На щеке у него был старый шрам в виде полумесяца — татуировка раба.

— Никуда он не поедет, пока не заплатит пошлину, — отрезала Робин.

Она решительно подошла к паланкину, перерубила шнуры, которыми занавески крепились к каркасу, сорвала дорогие, но загрязнившиеся в дороге бархатные ткани и бросила себе под ноги.

В паланкине обнаружился мужчина; он сидел, завернувшись в плащ из толстой синей шерсти и надвинув капюшон так, что лицо его было скрыто тенью. Перед ним лежала шахматная доска, сделанная из темно-красного дерева и слоновой кости. Игра была в разгаре, хотя напротив мужчины никого не было. Крупные сине-серые фигуры выступали против других, более мелких, вырезанных из древесины вишневого дерева.

— Ты наш пленник, — заявила Робин. Она протянула меч, и его острие оказалось в нескольких дюймах от прикрытого капюшоном лица незнакомца. — И мы хотим получить подобающий выкуп. Как твое имя?

Незнакомец не ответил, просто снял с доски одного из сине-серых рыцарей. Робин мгновенно поняла, что все серые фигурки на шахматной доске — рыцари. И тут меч Робин вырвался из руки и улетел ей за голову, едва не зацепив Двойного Джека.

Робин тут же сорвала с пояса ожерелье-удавку из бусин, выточенных из падуба, но, прежде чем она успела пустить в ход это средство, норманн бросил серого рыцаря наземь. Когда тот ударился о землю, раздался раскат грома, странно пугающий в неподвижном воздухе. Робин окатила волна жара, словно она вошла в кузню. Вместо шахматной фигурки между нею и паланкином возник воин восьми футов ростом, сделанный целиком из железа. В руках у него был меч из звездной стали, по краям лезвия отливающий синевой, и треугольный щит, зеленый от патины.

Этим щитом железный воин и попытался атаковать Робин. Если бы она не отшатнулась, то точно рухнула бы как подкошенная. Робин, выронив удавку, перекатилась и увернулась из-под ног железного рыцаря, затопавшего к ней. Воин продолжал шагать, оставляя глубокие вмятины в мягкой лесной земле.

Робин, пытаясь подняться, услышала крик Меревин: «Бегите!» Но сестра не стала выполнять свой же приказ, а вместо этого кинулась на помощь Робин и вскоре оказалась у нее за спиной. Земля была сырая, и скользкие слежавшиеся листья разъезжались под их ногами.

В это мгновение рыцарь напал на Меревин. Девушка попыталась увернуться от железного щита, но противник был слишком ловок. Край щита ударил Меревин в шею. Раздался ужасающий звук, похожий на треск ломающейся ветки, и Меревин полетела на землю. Она так и осталась лежать, с головой, повернутой под неестественным углом.

Робин больше ничего не оставалось, как бежать. Вокруг гремели раскаты грома: это мастер железа бросал свои шахматные фигурки, и там, где они касались земли, вставали железные рыцари. Робин мчалась к опушке, она пригибалась, изворачивалась и петляла, а железные воины ломились за ней через кустарник и молодую поросль.

Добравшись до леса, Робин на миг приостановилась и бросила взгляд назад. Ближайший железный воин находился в дюжине шагов — значит, у нее есть секунда, чтобы охватить взглядом происходящее.

Целая дюжина железных воинов двигалась через росчисть, и еще два стояли перед паланкином, вскинув щиты, готовые в случае нападения защитить своего господина, хотя в него никто не стрелял — отряд Меревин испарился, словно летний дождик. О том, что он вообще здесь был, напоминало лишь присутствие троих охранников, выбирающихся из пут, и тело Меревин, лежащее в десятке шагов от паланкина.

Робин задержалась еще на секунду, которой уже не могла себе позволить, надеясь увидеть, как ее сестра вдруг вскакивает и бросается прочь. Но Меревин не шевелилась. В глубине души, вопреки всей своей надежде, Робин знала, что Меревин не поднимется — ни теперь, ни в будущем. Слишком уж тяжелой была травма.

Железный воин ударил мечом по дереву, под которым укрывалась Робин, и снес ветви толщиной в руку. Девушку осыпал дождь щепок. Она кинулась в глубь леса.

На следующее утро, вскоре после рассвета, уставшая Робин вскарабкалась на ветвь древнего дуба, что росла параллельно земле, и перешла по ней, словно по мосту, через узкое ущелье, известное среди местных жителей под названием Удар Молота. Всего несколько часов назад Робин оторвалась от настойчивых и неестественно выносливых железных воинов (по крайней мере один из них увяз в самом большом из местных болот).

Робин посмотрела на вершину дуба, выискивая часовых, но там никого не было. Девушка обогнула могучий ствол и окинула взглядом голую каменистую вершину зеленого холма, что поднимался из леса ярдах в ста от нее, а также пространство между более молодыми деревьями — там, надежно укрытые большим скальным выступом, стояли палатки из шкур. Судя по всему, в лагере тоже было пусто.

Робин уныло свистнула. На самом деле она не ожидала ответа и потому не удивилась, когда его не последовало. Девушка добрела до костровой ямы и заглянула в нее. Костер был устроен на глубине в три фута, чтобы легче было скрывать дым, и дрова туда кидали лишь хорошие, сухие. Огонь поддерживали непрерывно, поскольку нельзя было предсказать заранее, когда он понадобится.

Но сейчас он не горел. Робин подобрала согнутый железный прут, который использовали и в качестве кочерги, и в качестве крюка для подвешивания котелка. Девушка поворошила пепел, но горячих углей в нем не нашла.

Тем не менее она продолжила это занятие, хотя понимала, что толку в нем нет, в любом случае, делать ей было нечего. Ей казалось символичным ворошить остывший пепел, останки пылавшего прежде яркого огня. Меревин мертва, и виновата в этом она, Робин. Ее сестру убили из-за нее. И раз никто из разбойников не вернулся в лагерь, значит, они тоже так думают. Возможно, сказалось еще и недоверие к наследию ее норманнской крови, такие настроения имели место в отряде, но сдерживались благодаря присутствию Меревин.

Робин с силой ткнула кочергой в угли, представив, что это сердце того норманнского мастера железа. Внезапно над остывшим пеплом взвилось пламя. Робин отпрянула, но не из страха перед огнем — она испугалась чуда, которое случилось словно само собой.