Цена счастья - Страница 6

Лиля кивнула. Спустит. Однозначно.

– Ладно, посижу дома. Но при одном условии. Все снаряды с жидким огнем – мне. На опыты.

Ганц согласился без размышлений. Лишь бы под руку не лезла.

Спору нет, графиню он ценил и уважал. И даже любил – не в смысле руки, сердца и возвышенных страданий, нет. А просто как любят друзей. Она, в сущности, неплохая женщина. Хоть и с чудинкой. Но кто без этого?

Но вот когда Лиля таки лезла в его дела, Ганцу порой хотелось зашипеть. Нет, идеи-то у нее бывали хорошие. Умные, интересные… но иногда – увы. Чего-то ее сиятельство в окружающей действительности просто не видела. И это – навсегда.

Лиля сидела у окна и смотрела вдаль.

Александр Фалион. Что она к нему чувствовала?

Сейчас, когда могло оказаться, что он стоит за Йерби, это был весьма насущный вопрос. Надо сесть и все проанализировать. До мистера Холмса Лиле было далеко, но… Речь шла о ее жизни и безопасности.

Опасно никому не доверять. Но ошибиться, поверить не тому во сто крат опаснее.

Ганц или Александр? Кто из двоих?

Лэйр Ганц. Связанный с ней финансовыми интересами, ее знакомый с осени, надежный товарищ.

Насколько надежный?

Судя по данным разведки – спасибо Августу, – Ганц всю жизнь на службе короны и доволен этим. Лэйр из небогатых, умница, профессионал. Неподкупен.

Почему? Потому что король не скупится и не выдает своих. Так что, будучи честным, Ганц больше получит. К тому же репутация как девственность. Один раз потеряешь – не восстановишь.

Вопрос: мог ли он предать? Из личных интересов? Вряд ли. С Фалионом у них столкновений не было. Вообще. Фалионы вели себя тихо и считались верными слугами короны – по словам того же Августа. И это странно. Сильный род, кое-какие права на трон – и тишина в эфире?

Верится с трудом.

Допустим, для Александра слово «честь» не пустой звук. Но… Ганцу нет смысла ей врать. Ему эта ложь просто ничего не дает. Ни плюсов, ни минусов – ничего.

Даже включив в уравнение личные симпатии и антипатии, ничего не получим. Если Ганц что-то и имеет против Фалиона, он уж точно не поделится информацией.

Александр же…

Серые глаза, теплые сильные руки, запах цветов… что между ними возникло?

Любовь?

Лиля прислушалась к себе. Внимательно, вдумчиво.

Любит ли она Миранду? Безусловно! Если кто-то хоть что-то на ее ребенка… Руки сами собой сжались в кулаки.

Любит ли она Александра?

Кулаки так же медленно разжались.

Сложный вопрос. Он ей приятен, он хороший друг, у нее есть определенные предпочтения, он подходит под ее тип мужчины, но!.. Вырастить нечто большее, чем симпатия, она просто не успела. Если бы дали больше времени, если бы она не была так занята, если бы не тяготила ее тайна… Одним словом – нет.

Это ветер, но пока не любовь.

Доверяет ли она Фалиону?

Опять-таки это ветер. Они ничем не связаны, не обязаны, их ничего не объединяет, кроме его слов о чувствах. Но если посмотреть с другой стороны – а с чего будущий герцог и аристократ до мозга костей влюбился в дочку купца?

Отдадим ей должное, но она не красавица. Яркая, оригинальная, неглупая, по местным меркам эксцентричная, но до красоты ей еще килограммов двадцать. Пусть лицо и приняло приличные очертания, но животик, попа, ноги пока еще далеки от идеала. Их еще качать и качать. Хотя сейчас это не дикий жир, а скорее приятная легкая полнота. Пышечность.

Плюс возраст.

Что, Фалиону своих мало?

Да к нему наверняка в очередь такие девочки стоят, рядом с которыми она слониха и страшилка. Нет, в великую любовь ей не верилось. А если не любовь, то вывод один. От нее что-то нужно.

Что?

Неизвестно.

Вывод?

Разведку к бою. И не путать с разведкой боем, когда командир мчится вперед на лихом коне, размахивая саблей. Нет уж…

Осторожно, не привлекая внимания, попросить Августа, Алисию, еще кое-кого – пусть собирают информацию.

А как поступить с Фалионом?

Лиля покусала ноготь.

Да, выход только один. Пока – отдалиться от него, чтобы не попасть под раздачу. А что потом? Данные разведки покажут.

Но отдалиться от Фалиона надо еще и по другой причине. Не показывать виду, но… в него ведь и влюбиться можно. А оно ей надо?

Жить с разбитым сердцем в преддверии приезда мужа… кстати! А ведь Фалион сам должен понимать неустойчивость ее положения. И все равно расшатывает лесенку под ее ногами… это – от великой любви?

Верится с трудом. Ох, темнит что-то высокородный маркиз. Так что отталкивать его не будем, но и расслабляться и доверять тоже не станем. А любовь?

А что, есть возможность?

Засада.

Волк охотился на зайца, охотник – на волка. Удобных мест для засады было не так уж и много, и Ганц устроил там свои секреты. В итоге наемники оказались под прицелом двух десятков луков – и сдались, не играя в героев. Особенно когда им объяснили, что графиню они будут ждать долго и безуспешно.

И Ганц докладывал графине. Так и так, были, взяли… только толку – ноль. Почему ноль? Так возьмут они Рокреста. Может, даже и Феймо. Промолчать оба способны. Хотя бы какое-то время. А потом примчится Лоран Ивельен, начнет кричать, что оклеветали, оболгали, деньги подбросили, приплели… короче – не виноваты они. Кто-то сомневается в слове герцога?

Лиля задумалась.

– Герцог от всего отопрется. А нам надо сделать так, чтобы его поймали с поличным.

– Вопрос: как это возможно?

– Да есть у меня одна идея. – Лиля не была профессионалом сыска. Но, простите, даже просто глядя новости в двадцать первом веке, невольно нахватаешься. Это уже не говоря о детективах и триллерах. Специалистом она не была и даже на любителя не тянула, но ее обогащал опыт столетий, которого не было у Ганца. Не доросли тут пока до мемуаров знаменитых сыщиков. – Официально брать их нельзя.

– Да, госпожа.

– А неофициально?

Ганц вскинул брови. Но потом до него дошло.

– Вы полагаете, если Ивельены все время действуют через Феймо…

– То своих выходов на эту шваль у них нету.

– Ой ли?

– Но если убрать Феймо и Рокреста – им придется уже договариваться самостоятельно. Разве нет? Или вообще действовать самим. Кинжал там, яд…

Ганц пожал плечами:

– Попробовать можно. Убить?

– Кровожадный вы, Ганц. – Лиля даже чуть улыбнулась. – А свидетельствовать кто будет? Нет уж. Что у нас, ни единого укромного местечка, где их можно подержать?

Ганц усмехнулся:

– Есть такое. И не одно.

– Вот и ладненько. Изъять их после очередной встречи. Им ведь будет известно, что засада провалилась…

– Откуда?

– Алисия сообщит.

– Тогда я пойду готовиться.

Лиля напутствовала Ганца дружеским кивком и попросила Лонса сообщить, когда приедет Алисия. Старая гадюка явилась только к вечеру следующего дня, и Лиля практически сразу атаковала ее за ужином.

– Алисия, дорогая, мне бы хотелось попросить вас об огромной милости.

– Какой же? – Гадюка так виртуозно орудовала столовыми приборами, словно ее лет пять учили.

– Ивельены… мне бы хотелось помириться с ними.

– Да уж, неловко получилось.

– Надеюсь, Амалия уже меня простила.

– Даже не надейся. Над своим дитятком Амалия трясется, как над бриллиантом того же размера.

– Но попытаться-то надо… я вообще заметила, что дети у нее жутко избалованы.

Алисия подхватила благодатную тему:

– Ты даже не представляешь насколько. Что Сэсси, что Джесу Ивельенам только что луну не доставали с неба, а все остальное – пожалуйста. Они бы и Алине…

– Алине?

Лиля навострила ушки. Оказалось, что у Ивельенов трое детей. Только младшая родилась – тсс! – с явными отклонениями. Не разговаривает, ничего не умеет, лишь ест, мычит и гадит.

Лиля пожала плечами. Лечить отклонения – не ее работа, ее работа – резать.

– Может быть, показать девочку Тахиру?

Тахир, также присутствовавший за столом, чуть склонил голову.