Царьград. Гексалогия (СИ) - Страница 408
Тот спокойно выдержал взгляд – не зря учился когда‑то актерскому мастерству у некой Мелезии, девы ушлой и дотошной, некогда бывшей уличной актрисы, весьма даже не бесталанной во всех отношениях.
– Так зачем туркам какой‑то разбойник? – снова повторил Филимон. – Другое дело – был бы какой вельможа или богатый купец…
– Выясняем, – Алексей скромно потупился. – Пока ничего особенно конкретного нет, так, на уровне подозрений только. Но мы работаем.
– Результат! Результат важен! – всплеснул руками господин Гротас. – Впрочем, я хотел с тобой переговорить вовсе не об этом разбойнике. О, вовсе нет. О заговоре!
– О заговоре?
– Разумеется, среди турок. Ты ж сам это и предложил!
– Да‑да, я помню.
– Предложил, а сам куда‑то делся… Гм‑гм… «ничего особо конкретного», – неожиданно язвительно передразнил имперский советник. – А я и не жду, чтоб ты мне все конкретное рассказал. Работай! И людей своих заставляй. Так вот, о заговоре… – Филимон понизил голос: – Мои люди… да‑да, есть еще и такие, – глаза старика по‑молодому задорно блеснули, – мои люди уже установили доверительные отношения со многими янычарами. Сеют недоверие к султану, очень успешно, кстати… тем более, им в этом плане и делать‑то ничего особо не надо – янычары и так‑то недолюбливали этого сопливого юнца Мехмеда, а уж после неудачного штурма – тем более.
– Да, – тихонько засмеялся протопроедр. – Выходит, бездельничают там ваши людишки, господин советник. Пьянствуют, поди, с янычарами да ходят по веселым домам…
– Нами, кстати, и организованными. Помнишь мессира Чезини?
– Ну еще бы! Тот еще тип.
– Он и занялся.
– Не сомневаюсь, что очень успешно.
– Да, с янычарами дела идут хорошо. – Филимон Гротас как‑то мечтательно улыбнулся. – Казалось бы, месяц, другой и…
– Казалось? – резко насторожился Алексей. – Что‑то пошло не так?
– Да нет, все так… Просто. Хорошо бы янычарам иметь поддержку наверху, в самом сердце султанского дворца! О, это поистине скопище интриг, и мы должны – нет, просто обязаны – ими воспользоваться. Когда придет время, янычары ударят снизу, а сверху… в сердце…
– Гарем! – наконец понял протопроедр.
Советник кивнул:
– Именно! Кстати, это моя идея. Ни с кем еще не обсуждал, вот только сейчас – с тобой. Хорошо бы внедрить своих людей в гарем… под видом евнухов, жен…
– Господин Гротас, вы меня хотеть туда внедрить? Под видом евнуха или жены? Я бы это… как‑то не очень…
– Ладно, не ерничай! Речь не о тебе… ты лишь будешь внедрять. Тем более, и внедрять‑то особо не надо, есть там одна женщина… не главная жена, хатун, но все‑таки… Очень красива, весьма амбициозна, способна на все! И – самое главное – безумно жаждет власти.
Алексей качнул головой:
– Вы так говорите, господин Гротас, будто знаете эту женщину, словно, извините, родную дочь.
– Ну не как дочь, – советник ничуть не обиделся. – Но все же немного знаю. В гареме ее зовут Фируза…
– Фируза!
– В Константинополе многие знали ее как Анисию‑наездницу, бродячую циркачку, а чуть позже – проститутку с Артополиона.
– Анисия‑наездница! – протопроедр был ошеломлен – именно о ней и было написано… именно о ней он и читал в учебнике, на вырванных страницах… меняющихся страницах… сожженных страницах…
Наездница Анисия! Фируза!
– Ты что побледнел? Вино плохое?
– Нет, нет… А у этой Анисии? У нее есть брат?
Филимон покачал головой:
– О брате ничего не известно. А девка хитра – сама, можно сказать, продала себя в рабство!
– Это как? – удивленно переспросил Алексей.
– А вот так! И, главное, знала – кому. Не догадываешься?
– Постойте, постойте… Неужели – Хакиму Бен Лахди?
– Именно!
Хаким Бен Лахди, по прозвищу «Крашеные уста», был основным поставщиком красивых мальчиков в дома богатых и влиятельных турок.
– Но…
– Да, обычно Хаким продает мальчиков, – усмехнулся советник. – Но не брезгует и красивыми девками – за них ведь тоже неплохо платят. А какова Анисия, а? Ну хитра… Не знаю уж как, но добилась, что ее купили в гарем… или подарили – скорее всего.
Алексей поставил на стол допитый бокал:
– В гареме не рай. Есть хатун, есть евнухи… все друг за другом следят, доносят…
– Я же говорю – хитрости этой деве не занимать. И она должна обрести влияние! С нашей помощью!
– С нашей…
– И ты сделаешь для этого все, мой мальчик! – встав, торжественно молвил Филимон. – На это благословляю тебя не только я, но сам базилевс. Он примет тебя позже.
Сказать, что протопроедр покинул приемную имперского советника Филимона Гротаса в весьма ошеломленном виде, значило ничего не сказать! Наездница Анисия – Фируза! А ее брат – он есть, есть, надо только искать! – станет султаном Селимом, вознесенным на престол янычарами… и собственной сестрой… которая обретет влияние и могущество с помощью секретной службы Ромейской империи, с непосредственной помощью его, Алексея! Ну а дальше… Дальше султан Селим – брат наездницы – станет султаном… И, наплевав на всю помощь, на все договоренности, возьмет и разрушит Константинополь! И очень скоро – в мае 1455 года. А сейчас декабрь. Пять месяцев осталось, пять месяцев!
С другой стороны – хорошо хоть так. Хорошо, что именно он, Алексей Смирнов, будет стоять у истоков всей этой заварушки… Он! Единственный, кто знает, что из всего этого выйдет на самом деле.
А вечером, нет, не этим вечером, а на следующий день, в новом доме Алексия Пафлагона, что близ площади Амастрид, был устроен пир. Небольшая такая пирушка в честь возвращения с опаснейшего задания, исключительно для своих – Лука с Леонтием пришли, Филимон Гротас – почетным гостем, ну и рыжий пройдоха Владос – дружок стариннейший, благодаря которому Алексей и вообще‑то очутился в Константинополе, городе, который стал его второй – а ныне, можно сказать, и единственной – родиной, в городе, где он встретил Ксанфию.
Она, конечно, обрадовалась возвращению блудного мужа, а потом, уже в постели, еще в первый же день, точнее, в первую ночь, неожиданно расплакалась. Призналась:
– Мне трудно без тебя, милый…
– Я знаю…
– И я не спрашиваю, где ты был… Догадываюсь… Там, в той стране?
– Там.
Алексей не врал супруге – она когда‑то тоже побывала в его мире, и с тех пор относилась к отлучкам мужа вполне уважительно, даже, можно сказать, с пониманием… правда, не во всем.
– Что, очень надо было туда?
– Очень! Поверь, родная, очень! И для всей империи, но в первую голову – для нас самих! Для тебя, для меня, для Сеньки! Господи! Ты говорила, он чуть было не утонул?
– Да… утонул бы. Если б не сын дуки Нотары.
– Дука Лука Нотара – благородный и мужественный человек, – тихо произнес протопроедр. – Жаль только – слишком влиятелен и имеет много сторонников.
– Почему – жаль?
– Потому что льет воду на мельницу турок! «Лучше чалма, чем тиара» – его слова! – Алексей задумался. – О, он за них поплатится… поплатился бы… поплатился там…
– Что‑то путано ты говоришь, о, супруг мой! А Луке Нотаре сейчас не позавидуешь – сын‑то его утонул. Самый любимый, младший – Мануил. Тот, что спас нашего Сеньку.
– Мануил… – негромко повторил Алексей. – Он не только Сеньку спас… Так ты говоришь, тело так и не нашли?
– Нет. Ведь тогда поднялась буря. Внезапно – вот ничего не было и вдруг – шквал! А потом снова солнышко… а мальчишка так и не вынырнул – многие видели. Утонул, чего уж. Хотя, знаешь, говорят, Нотара все‑таки надеется… надеется на чудо. Наш общий друг, отец Георгий из церкви Хора, говорил, что дука приходил молиться… молился во здравие младшего сына!
– Мануила?
– Его.
– Быть может, он не зря молится.
Ксанфия вздрогнула и пристально взглянула на мужа:
– Слушай‑ка, о, супруг мой. Мне кажется, ты какой‑то странный! Какие‑то непонятные речи ведешь… извини, если обидела.
Улыбнувшись, Алексей обнял жену и крепко поцеловал в губы:
– Бог дал мне тебя. И никто никогда этого меня не лишит. Никто и никогда, слышишь?