Бремя стагнатора - Страница 53
План высадки не стал сюрпризом для командующего гарнизоном. Людей бы ему побольше…
– Молодцы! – возбужденно шептал Веко, потирая руки. – Молодцы! Сейчас кому-то надерут его бледное северное седалище!
Косталан промолчал. В военном деле он разбирался не слишком хорошо, однако и не специалисту было ясно, что Солмаон обеспечил себе подавляющее превосходство в силах.
– Зачем они здесь?! Опять война? Но почему здесь, а не на границе? – спросил Лебанури. – Даже если им и удастся захватить порт, к вечеру, если не раньше, подойдут Черноклювы и запрут бледнозадых в порту!
Кузнец посмотрел на него в упор.
– Вы еще не поняли, дорогой Веко? Солмаон пришел за нашим пароделом. Им надоело вредить нам по мелочам, и они решили забрать все!
Лебанури-Скользкий от удивления открыл рот и несколько мгновений не мог вымолвить ни слова. Слова Косталана сразили его наповал.
– Но это же война! – сдавлено произнес он наконец. – В ответ на это нападение советники императора сложат у трона красные палочки! Все до одного!
– Вы так боитесь воевать?
Риторический вопрос. Боится ли воевать трактирный вор, подавшийся в палачи, чтобы избежать очистительного сожжения? Конечно, а как же еще! Он вообще не умеет драться – больше привык полагаться на ловкие пальцы и грозное имя Всевидящего Ока, от которого у рядовых подданных сразу же возникает дрожь в коленках.
– Нет, но…
«Тум-м-м! У-у-уххх!»
С подножья сторожевой башни в лихорадочном темпе взмыленных подающих заухали катапульты. Ременную петлю срывало с упора, скрученные жилы стремительно распрямлялись, бросая рычаг вперед до столкновения с рамой. Глухой удар («тум-м»), и лежащий в авоське булыжник в полсотни алинов летел вперед («у-у-уххх») как из хорошей пращи. На воде то и дело вставали красивые водяные фонтаны. Удачно попавшим камнем расщепило борт одного из малых кораблей. Переполненный, он почти сразу же перевернулся, черные точки людских голов вперемешку с обломками замелькали в волнах. Две ближние галеры налегли на весла, утопающим бросали веревки, протягивали шесты и крючья. Новый заряд разметал всех в стороны, вода густо окрасилась красным.
Косталан вздрогнул, отнял от глаз зрительную трубку и вернул ее Лебанури. Тот жадно приник к окуляру.
Несмотря на бомбардировку, флот подошел ближе и встал в дюжине перестрелов от берега. Три больших корабля выдвинулись вперед. Косталан смотрел на них с недоумением: раньше ему никогда еще не доводилось видеть речных канониров. Плоская, почти круглая, палуба, невысокие борта, две высоченные мачты без единого паруса – да, это они, знаменитые артиллерийские корабли Солмаона: вон на палубе в строгом беспорядке громоздятся метательные машины самого угрожающего вида. Удивительно, как северяне рискнули провести по морю сугубо речные корабли. Дождались, наверное, тихой погоды, да воспользовались помощью гильдейских навигаторов – где-где, а в Трех Лианах отменно знают все течения и рифы у побережья.
И все равно операция чрезвычайно опасная, на грани разумного риска. Видать, очень уж хотелось солмаонским командирам создать превосходство в артиллерии, чтобы взять город в любом случае, несмотря ни на какие случайности.
Что ж, это им удалось.
Лебанури мрачно разглядывал вражеский флот, потом опустил свою оптику и растерянно протянул:
– Да, сила… На каждом канонире штук по двадцать тяжелых катапульт, пехотные баллисты еще. Десятка четыре я точно насчитал. Втрое больше, чем у нас. А там еще и легкие, этих вообще без счета. Где же они столько всего набрали?
В его голосе явственно слышались растерянность и страх.
И тут канониры нанесли свой первый удар. Чудовищной силы залп – все шестьдесят бортовых катапульт выбросили здоровенные каменные глыбы. Первые же попадания разом разнесли в пыль три чжаньских метателя. Некоторые снаряды разбились со звучным хлопком, и вокруг, шипя и вгрызаясь в почерневший снег, разлились небольшие озера огня.
– Тысяча проклятий! – закричал Лебанури. – Жижара!
Заживо сгорающие люди страшно кричали, заглушая рев пламени и несмолкающий «у-у-уххх» уцелевших катапульт. Огненные реки потекли вниз по склону, снег шипел и испарялся, клубы пара затянули подножье сторожевой башни.
Процент точных попаданий все же был невысок, иначе солмаонцы в десять залпов уничтожили бы всю артиллерию обороняющихся. Снег вокруг почернел, в девственных сугробах зияли провалы, вокруг догорающих лужиц жижары, исходили паром грязно-серые кипящие лужи воды. Подточенная огнем снежная шапка мыса не выдержала и с шумом обрушилась вниз, вызвав небольшую лавину.
Чжаньские артиллеристы не отступили, показав выучку. Огненную смесь, пожирающую все на своем пути, тушили, набрасывая сверху накидки, снег, заливали водой. Уцелевшие катапульты перетаскивали на новые позиции, и все начиналось сначала. Подносчики доставляли новые заряды – круглые железные шары размером с человеческую голову в плетеных авоськах. Между залпами образовалась пауза, артиллеристы мудрили что-то с новыми зарядами, из-за дыма и пара, затянувшего полплощадки, было плохо видно, что происходит внизу.
«Тум-м-м! У-у-уххх!»
Внизу под мерные команды «раз-два, взяли! ну еще, взяли!» подмастерья-литейщики тащили по оружейному двору все три недавно отлитые бомбарды. По пять-семь человек на тяжеленную бронзовую дуру. Им едва удавалось сдвинуть их на несколько шагов. Потом все начиналось сначала. Молодые крепкие парни выбивались из сил, но продолжали тянуть орудия вперед. Кому-то пришла в голову мысль подставить катки, но дерево не выдерживало веса бомбард, плющилось, крошилось в щепы.
Наконец людские упряжки выволокли пушки из ворот. Мастер Орнавами приказал помощникам установить их прямо на площади, согнанные легионерами жители окрестных домов спешно копали рядом с орудиями спасательные щели.
– Ну что они там возятся?! Перебьют же наших, пока они раскачиваются!
Косталан не стал отвечать. Разве объяснишь в двух словах, что установка осадной бомбарды на позицию – дело хлопотное и чрезвычайно сложное. Камора у нее сделана в виде приставного дна с углублением, которое заполняется липкой мякотью огненной смеси. В Солмаоне недавно научились ее высушивать и засыпать через воронку прямо в камору. Артиллеристам Чжандоу приходилось работать с тем, что есть.
Мастер Орнавами делал все как положено, то и дело поглядывая на море и подгоняя своих помощников недвусмысленными жестами. Легионеры не скупились на тычки.
Бомбарды могли стать большим подспорьем для защитников города – изготовленные совсем недавно и ни разу не использованные, они выдержат до ста выстрелов каждая (если не взорвутся сразу, конечно), а для скоротечной артиллерийской перестрелки это совсем немало. Тем более, что на борту канониров вообще нет тяжелых осадных орудий – палуба, сколько ее не укрепляй, просто не выдержит страшную отдачу при выстреле.
Веко тронул Косталана за плечо, указал вниз.
Упряжки взмыленных скакунов с бешеной скоростью неслись по главной улице Самшитового квартала. Первая уже влетела на площадь, лихо затормозила, едва не перевернувшись. Мастер Орнавами ткнул рукой в ближайшую бомбарду, что-то неслышно прокричал. Помощники выстроились цепью, один забрался в повозку и начал сноровисто выбрасывать наружу тяжеленные чугунные шары. Заряды поплыли по рукам. С оружейного двора привезли сохранившиеся с последней войны запасы.
С последней – или теперь уже надо говорить «с прошлой»?
Мастер-канонир свое дело, несомненно, знал назубок. Во все три ствола уже вкатили по тяжеленному ядру, укрепили камору и тщательно замазали щель глиной. Первую бомбарду уже подпирали снизу бревнами и камнями, чтобы приставную камору не сорвало при выстреле. Орудие наводилось на глаз, опытный Орнавами возился с прицелом, то вынимая, то подставляя клинья, пытаясь придать стволу необходимый угол возвышения. Наконец, канонир вставил в запальное отверстие длинный фитиль, поджег, заорал изо всех сил и замахал руками. Жители, подталкиваемые легионерами, попрятались кто куда – за стены домов, заборы, в дренажные канавы и протоки. Артиллеристы укрылись в щелях радом с орудиями.