Бремя стагнатора - Страница 47
– Хорошо, понял.
– Связь по расписанию, будет что срочное – в любое время. Вдруг наш географ захочет поиграть в «казаки-разбойники»…
– Во что?
– Неважно. В «нас не догонят». Можешь ему помочь даже. Про пожар я, помнишь, что говорил?
– Да. Считаешь, стоит его пугнуть?
– Если через три-четыре дня сам не слиняет – валяй. Чтоб пострашнее было: огонь, дым, враги под окнами зубами скрипят, ножи точат. Вы, значит, мужественно отбиваетесь от превосходящих сил противника, а он под покровом темноты…
– Понял, понял.
– Дай ему уйти и – по коням.
– Ты этих рогатых кошмариков лошадьми называешь?
– А как их еще называть? Баранами, что ли?
Дюваль рассмеялся.
– Ладно, специально для тебя, Жан-Поль, – по баранам. Главное, трансивер включите на постоянную передачу, чтоб мы в любой момент знали, где вы. Зарядок хватит?
– Не знаю, командир. Может и не хватить. Не проще будет географу в багаж маячок подбросить? Если надо, следящая его в пять секунд запеленгует!
Игорь вздохнул. «Сколько можно! Объясняй – не объясняй, все бестолку».
– Угу, – с нарочитой иронией сказал он, – следящая, она такая. А еще есть веселые парни из имперской стражи, которые вполне могут Иррабана изловить и обыскать. И случайно обнаружить в его вещах нечто занимательное. В те же пять секунд. Или сам географ, например, полезет в переметные сумы и с удивлением обнаружит нечто, чего туда не клал. А он человек любознательный, очень заинтересуется неожиданной находкой.
– Не подкалывай, командир, я все понял.
– Хорошо. До связи.
* * *
Кин Иррабан с тоской посмотрел в окно. Все тот же скучный пейзаж: размытый осенними дождями деревенский тракт, унылая серая равнина до горизонта, покосившаяся ограда запущенного дома.
Он, блестящий выпускник императорской Академии Солмаона и известный географ, вот уже полтора оборота безвылазно торчит в этой глуши. Кин Кориал, спасший его от ареста в ту памятную ночь, куда-то запропастился, так же, как и его напарник – кин Саргамо. Иррабан подозревал, что благородные господа сейчас ведут отчаянный торг с Солмараваном и Соцветием за его голову.
А кин Риндгайл, вежливо, но твердо пресекавший любые попытки географа снестись с внешним миром, все больше напоминал ему тюремщика. С недавних пор его даже из дома перестали выпускать, мотивируя запрет тем, что вокруг шныряет слишком много местных, могут и углядеть беглого ученого. И стоило тогда спасаться от гвардейцев Ложи, чтобы сменить один каменный мешок на другой, пусть и более просторный?
Солнце уже закатилось, окрасив розовым тяжелую пелену облаков на западе. Небесный Диск едва царапал горизонт.
Иррабан вздохнул, присел на край разобранной постели. Он хотел еще немного поработать этим вечером, поправить ошибки и неточности своего труда, но веки потяжелели, в голове шумело, как после молодецкой ночной попойки с академическими друзьями.
Мысль, ворвавшаяся в тягучую пелену полудремы, словно взорвалась внутри, от чего Иррабан пришел в себя, как по волшебству.
«Меня опоили! Усыпили, чтобы без помех передать покупателям!»
Он вскочил, схватил со стола полупустой кувшин с вином, принюхался.
Сонным отваром не пахло и в помине.
– Похоже, я начинаю видеть заговор там, где его нет, – пробормотал он вслух. – Действительно, надо поспать. Эта комната и неизменная картинка за окном вгоняют в сон в сто раз надежнее любых снадобий.
Иррабан закутался в покрывало и незаметно для себя заснул.
В полудреме ему казалось, что он снова путешествует по северным землям, нанося на карту береговую линию Промерзлых морей. С безбрежного белого поля задувает ледяной бриз, но слуга уже разжег костер, укрывшись от ветра за холмом. Потянуло дымом, вроде бы даже затрещали горящие поленья.
«Хорошо!»
Кто-то потряс его за плечо. Наверное, пришли сказать, что ужин готов и благородного господина просят отведать.
– Кин Иррабан! Кин Иррабан, просыпайтесь!
Географ открыл глаза, не сразу сообразив, где он и что происходит. В первое мгновение он даже испугался и едва не запачкал покрывало – над ним склонился человек с палашом в руках. Бесформенный в темноте и оттого просто огромный.
– Кин Иррабан!
Только теперь он узнал его по голосу: Риндгайл, негласный тюремщик.
«Но почему он с оружием? Что?! Нападение?»
Географ широко раскрыл глаза, заворочался, пытаясь выпутаться из покрывала. Вдохнул полной грудью и понял, что огонь ему отнюдь не приснился. Пахло гарью, в полуоткрытую дверь прокрался сизый дымок, который стелился по полу, в окне разливалось красное зарево. На улице что-то кричали.
– Быстрее, кин Иррабан! На нас напали. Чжаньцы. Бегите на задний двор, седлайте скакуна – и ходу! А мы постараемся их удержать. Скорее же, если вам дорога жизнь!
Ученый соскочил с постели, суетливо принялся собирать разложенные на столе записи. Темнота мешала ему, он нащупал кресало, светильник и попытался высечь огонь. Сноп искр на короткий миг осветил комнату, фитилек затлел алым глазком.
– Вы что?! – крикнул Риндгайл. – Гасите немедленно!
В тот же миг в оконную раму что-то глухо бухнуло два раза подряд. Третий болт прорвал пленку рыбьего пузыря и с силой впечатался в противоположную стену.
От неожиданности географ уронил светильник, тот закатился под стол и погас.
– Нет времени, кин Иррабан! Уходите!
– Но мои записи…
– Уходите! Быстрее! – Риндгайл схватил ученого в охапку, сунул в руки плащ, переметные сумы с едой и деньгами. Последнюю географ так еще ни разу и не открыл.
Человек, которого Иррабан про себя звал тюремщиком, потащил его вниз по лестнице. Первый этаж оказался весь заполнен дымом. С улицы доносился звон оружия, короткие команды, крики. Окна зияли прорехами, тут и там в полу торчали самострельные болты. Обмотанные паклей головки горели чадным пламенем, роняя вокруг пылающие капли. Занавесь, разделявшая комнаты, превратилась в тлеющие рваные полосы.
Риндгайл толкнул ученого в сторону.
– Бегите, кин Иррабан! И будьте осторожны! Они бьют зажигательными стрелами!
И тут же скрылся в дыму. Скрипнула дверь, звуки битвы усилились. Новая порция болтов вгрызлась в стену дома короткой дробью. Кто-то застонал.
– Бей желтушников! – отчаянно закричал голос со скамиррским акцентом.
Географ колебался недолго: в тот момент, когда снаружи долбанули в дверь чем-то тяжелым, он рванул к противоположному выходу. В считанные мгновения оседлал своего скакуна – того самого, на котором уже бежал однажды из осажденного дома, – вскочил в седло и, дернув поводья, помчался на север, оставив за спиной пожар и звуки битвы. Вслед ему запоздало хлопнуло несколько самострелов, огненный росчерк пронесся совсем рядом, еще два болта ткнулись в землю чуть впереди.
Поздно. Птичка ускользнула.
Иррабан с раскаянием подумал о своих спасителях. Эти люди уже второй раз рискуют ради него жизнью, возможно сейчас – в последний. Неизвестно сколько там чжаньцев, может сотня. Людей Риндгайла перебьют ради того, чтобы он, Иррабан, снова остался на свободе.
– Он скачет на северо-запад, командир. Мы идем следом в трех километрах.
– Да, мы видим вас. Понятно теперь, куда он едет.
– Куда?
– В предместье Солмаравана, небольшой городок под названием Тихая заводь.
– Похоже на кладбище.
– С твоим юмором, Жан-Поль, надо в Хоуп-ИТВ выступать. Это не погост, а вполне респектабельное местечко, для не очень бедных. Точнее – для очень не бедных. В городке живут торговцы, имперские советники, бывшие фавориты.
– Гм… Его ж там повяжут в пять минут!
– Судя по всему, он направляется к своему старому однокашнику, естествоиспытателю кину Лиганова. Как мы и предполагали. Он у нас теперь и на Три Лианы в обиде, и на Чжандоу, думает, небось, что вас всех перебили. Деваться ему некуда, вот и решил предложить свои услуги Солмаону. Проследи его, и возвращайтесь на побережье. Корвет вас заберет.