Беспокойная жизнь одинокой женщины (сборник) - Страница 7

Но я хотела заполучить его всего и безраздельно. Жаждала тотального владения собственностью – я же давно в бизнесе.

– Люблю, – сказала я твердо.

– Ну, если так, – уважительно вздохнула она, – смотри, девочка, я тебя предупредила. И еще – учись.

Я удивилась. Мне казалось, что учиться мне нечему. Я и так вполне удалась, но Светлана Осиповна со мной не соглашалась.

– Илюша привык ко всему этому. – Она обвела руками свое хозяйство. – Избалован до предела. Хочешь его получить – тебе надо хотя бы приблизиться ко мне, – тихо сказала она, смущаясь и опуская глаза.

– Ну, знаете, это невозможно, – вполне искренне возразила я. – У вас талант, а тут, знаете, учись не учись. Щи, в конце концов, я сварить сумею.

– Какой талант? – удивилась она. – Я выходила замуж – только яичницу и умела делать. Это все терпение и любовь к близким. Ведь кто-то говорил про любовь? – ехидно поинтересовалась она.

– Знаете, мне проще держать повара и домработницу, у самой времени на это не хватит.

– Нет и еще раз нет, – жестко возразила Светлана Осиповна. – Только ты сама и твои руки. Иначе все это не имеет смысла, иначе это просто не оценят.

– А ваши, ну, они ценят? – осторожно поинтересовалась я.

Светлана Осиповна надолго замолчала – видимо, этот вопрос застал ее врасплох, – потом неуверенно сказала:

– Ну, я, по крайней мере, на это надеюсь.

И начался мой ликбез. Я была настроена очень серьезно. Бизнес побоку. В конце концов, для чего я держу толковых менеджеров и плачу им неплохие деньги? На карту поставлена моя жизнь: Илюшу я должна получить в качестве мужа, и здесь все средства хороши. Я была готова на все.

Я училась печь пироги, взбивать паштеты, солить рыбу, мариновать огурцы. Блины у меня получались кружевные, огурцы хрусткие, паштеты воздушные, пироги пышные – минимум теста, максимум начинки.

– У Илюши язва, – напоминала свекровь. – Питаться в ресторанах ему заказано.

Встав в семь утра, перед работой я делала сырники с изюмом в сметанной подливе, варила борщ – третий бульон, два предыдущих слить, свеклу тушить с сахаром и лимонным соком (обязательно корешок петрушки и сельдерея). Лепила пельмени на ужин (говядина, свинина, желательно немного баранины). Закатывала компоты из груш и персиков – фрукты спелые, но мелкие, чтобы плоды были целиком. Варила варенье из абрикосов (косточки вынуть, разбить, вытащить ядрышко и засунуть его обратно в абрикос). Кипятить три-четыре раза по пять-семь минут, чтобы абрикосы не расползались. Уф! Все это было непросто, но я всегда была способной девочкой.

– Мужа надо холить и лелеять, – настаивала свекровь. – А как ему передать свою любовь? Только заботой и еще раз заботой! Через твои руки.

Она слегка забывала, что я еще и зарабатывала деньги. В основном – я. Илюша, конечно, тоже. Но он так любил хорошие костюмы и обувь. И еще запонки, заколки для галстуков (ему нравились почему-то именно от «Дюпон»), одеколоны на заказ, мягкие кашемировые пальто. Нет, правда, они ему действительно шли! В общем, свои деньги он тратил на свои же шпильки. Но я все равно была счастлива. Счастлива, когда бегала по рынку, счастлива, когда стояла у плиты (по четыре часа, господи!). Счастлива, когда ставила перед ним на белой салфетке дымящуюся тарелку солянки (оливки, каперсы – обязательно, почки – вымочить три дня, язык, телятина, никаких сосисок!). И Илюша был счастлив. Из теплых и заботливых рук своей матери он плавно перетек в заботливые мои, по-моему, особенно не заметив перемен. Да как-то перемены его особенно не коснулись. Он по-прежнему ходил два раза в неделю в баню, три раза в неделю в спортклуб, плюс бассейн – действительно, за таким красивым телом надо обязательно следить, нельзя пускать дело на самотек, жалко, если пропадет такая красота. В субботу, правда, если не было работы, играл с друзьями в бридж. В воскресенье любил заглянуть в казино. В январе ездил в Австрию – кататься на лыжах. Не думайте, я с ним тоже, если могла вырваться с работы. В сентябре летал на Ибицу или Корфу – так хочется теплого моря, малыш! Конечно. Конечно, хочется. Вполне нормальное человеческое желание. При этом он был нежен, ласков, обходителен. Привозил мне подарки из дьюти-фри – швейцарский шоколад «Таблерон», мандариновый ликер. Правда, все это есть в соседнем «Перекрестке». Но главное – внимание!

А спустя четыре года Илюша меня бросил. Все было банально до смешного (хотя мне было совсем не смешно). Ушел он к двадцатилетней ссыкухе с ногами в полтора метра, силиконовыми сиськами четвертого размера и накачанными губами. Из тех приезжих девочек, что трутся на корпоративах, томно потягивая коктейль и прижимая к груди сумочки от «Луи Вьюитона» (фальшивые, конечно). Девочке, конечно, не сильно повезло – рассчитывала небось на олигарха или депутата, но те уже поумнели, прошли времена, когда они западали на такую фактуру. Теперь им хотелось умную, зрелую, образованную и верную. Правда, ноги и сиськи при этом не отменялись. А мой бедный, неискушенный Илюшка попал как кура в ощип. Сбежал, наплевав на пироги и мое устойчивое материальное положение, на мою зрелость, верность, образованность. Ну, влюбился человек! Несчастный случай!

Я, конечно, страдала, сходила с ума, похудела на семь килограммов (это, правда, несомненный плюс). Но главное – была страшная обида. Я ведь так старалась! А он не оценил.

– Не тот объект, – сказала мне моя умная подруга. В смысле, что не оценил. Думаю, нахлебается он с этой Мальвиной по полной. Хотя, может, и мужиком наконец станет. Пора же когда-нибудь за что-то отвечать. Со свекровью я, кстати, сохранила вполне пристойные отношения. Мне даже было ее жалко – ведь пока Илюша был со мной, ее душа была спокойна. Она так и говорила – эти четыре года я спала без снотворных. А потом, она же меня честно предупреждала! Ну какие могут быть обиды! А сколькому она меня научила! Никто лучше меня не умеет отпаривать брючные стрелки, гладить рубашки, варить обеды. Спасибо ей и низкий поклон! Любой опыт в жизни неоценим.

И вот Маритка в Париже со своим придурочным бароном или графом в замке со штопаными пыльными портьерами, Антошка в Лондоне, делает успехи – о-го-го! – а я одна. С макияжем, маникюром, педикюром, прической (цвет – пепельный блондин). В холодильнике – собственноручно испеченный торт «Черный лес». Ни для кого – просто, когда тошно, хочется чего-нибудь сладенького. Там же стоят щавелевый суп и купаты – не потому, что хочется, а просто так, по привычке. У меня прекрасно идет бизнес (тьфу-тьфу, не сглазить!). Ну и что, что мне под полтинник? Я выгляжу точно на десять лет моложе, и это не мое самоуверенное утверждение, так говорят окружающие.

Итак, я стройна, ухоженна, успешна в бизнесе, прекрасная хозяйка. За эти годы из мелких разноцветных осколков сложился вполне достойный мозаичный узор – помните, как в детском калейдоскопе, в том, что с картонной трубочкой? Я состоявшийся человек. У меня прекрасные дети, замечательные друзья. Чудные отношения со всеми бывшими свекровями. Это ведь тоже о чем-то говорит, а? Я отзывчива, не глуха душевно, не завистлива и готова к компромиссам.

Но вижу перед собой, просто отчетливо вижу, то самое пресловутое разбитое корыто, у которого я осталась, – темное, потрескавшееся и склизкое, фу! Оно словно стоит в гараже, рядом с моим «Лексусом-460». Теперь, когда я умею все-все, когда у меня есть все, что нужно для счастливой жизни, – разум, опыт, умения, навыки, – мне очень хочется наконец обрести душевный покой. Чтобы меня оценили, блин!

Пусть он будет сантехник, водитель, шахтер, банкир или дрессировщик кошек. Главное – чтобы он был мой, и только мой. Чтобы ни с кем его не делить – ни с картами, ни с бабами, ни с друзьями. А когда он вечером придет домой, чтобы мое сердце билось – гулко и радостно. И я бы его встречала при полном параде (здравствуйте, Регина Борисовна!), накрывала бы ему самый вкусный ужин (спасибо, Светлана Осиповна!) и ненавязчиво хвасталась своими успехами в бизнесе (никогда не забуду вас, Надежда Васильевна, честное слово!). А он бы ел, постанывая от наслаждения, радовался за меня, гордился мною. Уважал меня. И любил. Хотя бы немножечко. Сильно любить я умею и сама. На двоих нам бы хватило.