Антистресс в большом городе - Страница 2

Однако в первую очередь замечают поведенческие реакции, ибо они доставляют максимум неудобств не только самому человеку, испытавшему стресс, но и его окружению – к ним относятся заикание, проблемы в сексуальной сфере, возникновение асоциального поведения.

В случае же, если человек подвергся воздействию чрезмерно сильного или длительного стресса, возникает так называемая психотравма – реакция на крайне сильный источник стресса, выходящий за пределы обычного человеческого опыта (война, стихийное бедствие, вооруженное нападение, тяжелое заболевание на грани жизни и смерти – то есть не банальные пробки на дорогах и козни начальника, а нечто из ряда вон выходящее). Психотравма может возникнуть как у самого пострадавшего от стресса человека, так и у его близких: к примеру, описание страшных событий, произошедших с ребенком, вызывает у родителей не меньший стресс, чем у него самого.

Психотравма характерна тем, что разрушает весь привычный образ жизни человека (например, невозможно поддерживать прежний уровень жизни после банкротства, или же вести прежний активный образ жизни после потери конечностей в автокатастрофе). Еще одним существенным признаком психотравмы является переживание человеком ужаса – и одновременно беспомощности, бессилия перед произошедшими событиями.

Реакции на психологическую травму могут быть как непосредственные (в момент события), так и иметь далеко идущие последствия.

Непосредственно в момент стресса возникает шоковая реакция, когда сознание сужено и, как прожектор, направлено сугубо на поиск выхода их ситуации; далее следует реакция мобилизации, имеющая целью скорейшее и с наименьшими потерями осуществление этого выхода; в случае же, если ситуация не преодолена, наступает этап психофизиологической демобилизации, когда организм сам себе более не друг и помощник, а скорее враг: происходит резкое снижение защитных функций и появляется защитная реакция – отрицание случившегося. Это опасно, так как нередко не хватает, как в притче о лягушке в кувшине, последних взмахов лапками, чтобы сбить масло и выбраться из кувшина, а отрицание опасности чревато полным саморазрушением – то есть возникновением заболевания либо гибелью под действием игнорируемой опасности (так на сильном морозе неизбежно умирает заснувший человек).

Однако если даже кто-то выбрался из стрессовой ситуации сравнительно без потерь (по крайней мере, на первый взгляд) – то еще не факт, что все благополучно завершилось. Если организм потратил слишком много психических сил на совладание со стрессом, возможно возникновение так называемого посттравматического синдрома – и через месяц, и через полгода, и даже через год. Вероятность его развития зависит от степени подготовленности человека к стрессам и от его личностных особенностей. Понятно, что наиболее уязвимы маленькие дети, больные и пожилые люди. А вот деления по половому признаку четкого нет: ранее традиционно считалось, что мужчины сильнее женщин и способны вынести более сильные «удары судьбы», однако за последние десятилетия мнение ученых несколько изменилось: в целом женщины считаются более стрессоустойчивыми, нежели мужчины. Можно провести такую аналогию: мужчина в стрессовой ситуации напоминает орех, женщина – персик. Орех тверд снаружи, но если треснет под давлением ситуации, то окажется, что внутри – ничем не защищенная мягкая сердцевина, у женщин же – наоборот: мягкая и ранимая снаружи, внутри женщина имеет твердую косточку, и даже получив серьезные психологические травмы, сохраняет большую устойчивость в целом. Впрочем, наиболее верным было бы утверждение, что здесь все индивидуально и нет правил без исключений.

Каковы же признаки посттравматичекого синдрома?[3] Во-первых, появляются так называемые «симптомы вторжения» – в первую очередь это «флэш-беки» – мгновенные и неконтролируемые переносы сознания в момент ситуации (знакомый нашим отцам и старшим братьям как «афганский», а нашим современникам – как «чеченский синдром»), внезапно накатывающие воспоминания о произошедшем, ночные кошмары на этот же сюжет; мучительные навязчивые воспоминания; стирание граней прошлого и настоящего; у детей же, помимо всего прочего, ситуации непроизвольно воспроизводятся в играх (вот почему нам нужно быть внимательными к их содержанию: нередко игра может рассказать нам о случившемся с ребенком несчастье, в то время как он сам, будучи шокирован или напуган, замкнется в себе).

Во-вторых, появляются «симптомы избегания» – когда травматический опыт вытесняется из сознания. Реальность оказывается настолько страшной и непереносимой, что сознание отказывается ее принять. Избегание порой настолько тотально, что случаются провалы в памяти – в памяти «стирается доступ» ко всему, что так или иначе связано с травмирующей ситуацией: «не помню – значит, не было». Избегание может касаться и мыслей, и событий, и даже людей, каким-либо образом со стрессом связанных: человек отказывается узнавать тех, кто попал с ним в аварию, или «забывает», где и когда все произошло.

Еще одним признаком является группа «симптомов гиперактивации», повышенной возбудимости человека: у него нарушается сон (он не может заснуть и/или мучается бессонницей); появляются вспышки гнева, агрессии, неоправданные реакции испуга в спокойной обстановке, трудности с концентрацией внимания; постоянно напряжены мышцы, словно в состоянии «повышенной боеготовности» (что чревато возникновением психосоматических заболеваний) – особенно страдают от перенапряжения мышцы шеи и плечевого пояса (а вот и причина появления остеохондроза!) Если человек не сбрасывает это напряжение, оно становится хроническим, а во что это может вылиться – уже было сказано в предыдущей главе о стрессе.

Более серьезными реакциями на травмирующую ситуацию можно считать развитие неврозов: неврастенических (вследствие истощения нервной системы развиваются депрессивные состояния), истерических (возникновение тиков, парезов, пропажи слуха, голоса – все это характерно преимущественно для людей так называемого «художественного типа») и неврозов навязчивых состояний (преимущественно страхов – этот тип реакции характерен для людей мыслительного типа).

Самой фатальной реакцией на стресс можно считать суицид.

Так что же, неужели мы не можем всерьез противостоять этому монстру современности и неизбежно обречены становиться его жертвами?

Конечно же, это не так. В нашем арсенале, оказывается, целый набор приемов совладания с такими ситуациями, вырабатываемый годами. Эти приемы называются в психологии копинг-стратегиями и представляют собой системы поведения, имеющие целью сознательное овладение ситуацией для уменьшения вредного влияния стресса.

А вот что это за стратегии, в чем их преимущества и недостатки – поговорим в следующей главе.

В предыдущих главах уже говорилось о том, что для совладания со стрессовыми ситуациями человек на протяжении своей жизни вырабатывает так называемое копинг-поведение или копинг-стратегии.

Основоположники исследования данного вопроса – психологи Фолкман и Лазарус[4] – называли копинг-стратегии «стратегиями совладания с трудностями и урегулирования взаимоотношений с окружающей средой». Эти авторы ввели в наш словарь такие понятия, как жизнестойкость («харденесс») и стрессоустойчивость.

Итак, какие же способы борьбы со стрессом мы применяем – и каковы их плюсы и минусы?

Первая стратегия – это конфронтация, или противостояние ситуации: агрессивная установка человека по отношению к тяжелым жизненным обстоятельствам, когда такие ситуации воспринимаются им как враждебная сила, которую надо победить и/или уничтожить. Такая стратегия хороша, когда ситуация персонифицирована, то есть имеется в реальности конкретный угрожающий объект, который, будучи нейтрализован, прекратит свое вредоносное воздействие – тогда все в порядке: энергия противостояния направлена четко и адресно, что обеспечивает максимум эффекта. Однако же имеются подводные камни: именно вследствие применения этой стратегии человек нередко и сам преступает закон, действуя по принципу «око за око». Второй подводный камень данной стратегии в том, что если угроза не персонифицирована, то применение подобной стратегии выливается во всем нам хорошо знакомую и задолго до меня описанную борьбу с ветряными мельницами. Какой смысл грозить небу кулаком при надвигающемся урагане, а тем более – вслед ему?