Альрауне. История одного живого существа - Страница 9

– У тебя богатое воображение, дорогой мой. Ты фантазер!

– Да, – ответил студент, – пожалуй, что и так. Но ведь и ты фантазер.

– Я? – засмеялся профессор. – Ну, кажется, моя жизнь протекла довольно реально.

Но племянник покачал головою.

– Нет, дядюшка, не совсем-то реально. Только ты называешь реальным то, что другие называют фантазией. Подумай обо всех твоих опытах. Для тебя они нечто большее, чем простая игра, они те пути, которые когда-нибудь приведут тебя к намеченной цели. Нормальный человек никогда бы не дошел до твоих мыслей: только фантазер может быть способен на это. Только горячая голова, только человек, в жилах которого течет кровь, горячая, как кровь всех тен Бринкенов, только такой человек может отважиться сделать то, что ты теперь должен совершить.

Старик перебил его, недовольный, но все же слегка польщенный:

– Ты фантазируешь, мой дорогой, ты даже не знаешь, захочется ли мне вообще совершить то таинственное, о чем ты сейчас говоришь. Хотя, впрочем, я все еще не понимаю тебя.

Но студент не уступал. Его голос звучал твердо, уверенно и убежденно.

– Нет, дядюшка, ты это сделаешь, я знаю, что сделаешь. Сделаешь уже потому, что ты единственный человек во всем мире, который может это сделать. Правда, есть еще несколько других ученых, которые производят сейчас те же опыты, что и ты, которые, быть может, так же далеки, как и ты, а быть может, даже и дальше. Но они все нормальные люди, сухие, деревянные – люди науки. Они бы меня высмеяли, если бы я пришел к ним со своей идеей, назвали бы меня дураком. Или выбросили бы меня за дверь за то, что я осмелился прийти к ним с такими вещами, с такими идеями, которые они называют безнравственными, аморальными и кощунственными. Идеями, которыми опровергаются все законы природы. Но ты не такой, дядюшка, совсем не такой! Ты не будешь надо мной смеяться и не выбросишь за дверь. Тебя это так же заинтересует, как заинтересовало меня. И поэтому-то ты единственный человек, который способен на это.

– Но на что же, на что, черт побери? – воскликнул тайный советник.

Студент поднялся, наполнил до краев оба бокала.

– Чокнемся, старый колдун, – сказал он, – чокнемся, пусть новое молодое вино заструится в твоих старых жилах. Чокнемся, дядюшка, да здравствует твой ребенок! – Он чокнулся с профессором, одним духом опорожнил свой стакан и бросил его вверх. Стакан разбился о потолок, но обратно осколки упали беззвучно на тяжелый, мягкий ковер. Он пододвинул большое кресло. – А теперь, дядюшка, слушай, что я буду тебе говорить. Тебе надоело, может быть, мое длинное вступление, не сердись. Оно помогло мне собрать свои мысли, конкретизировать их, чтобы я мог объяснить тебе все ясно и просто. Я думаю так. Ты должен создать существо Альрауне, должен воплотить в действительность это странное предание. Не все ли равно, что это – суеверие средневековой фантазии или мистическая сказка древности. Ты сумеешь превратить старую ложь в новую истину! Ты создашь ее; она восстанет, ясная в сиянии дня, доступная всему миру, и ни один профессор не сумеет ее отрицать. Слушай же, как ты должен это сделать! Преступника, дядюшка, найти тебе очень легко. По-моему, безразлично, умрет ли он на эшафоте или на кресте. Мы прогрессивные люди. Тюремный двор и наша гильотина гораздо удобнее. Удобнее и для тебя: благодаря твоим связям тебе не трудно найти дорогой материал и вырвать у смерти новую жизнь. А земля? Ведь она лишь символ, она – плодородие. Земля – это женщина, она вскармливает семя, которое повергается в ее чрево, вскармливает его, дает ему взрасти, расцвести и принести плоды. Так возьми же то, что плодородно, как земля, как мать-земля, возьми женщину.

Но земля также и вечная проститутка – она служит всем, она вечная мать, она вечно готовая женщина для бесконечных миллиардов людей. Никому не отказывает она в своем развратном теле: каждому дает, кто хочет овладеть ею. Все, что имеет жизнь, оплодотворяет ее чрево, оплодотворяет тысячи и десятки тысяч лет. И поэтому, дядюшка, ты должен найти проститутку, должен взять самую бесстыдную, самую наглую из всех, должен взять такую, которая рождена была для разврата. Не такую, которая продает свое тело из нужды, которую кто-нибудь соблазнил. Нет, не такую. Возьми женщину, которая была проституткой еще тогда, когда училась ходить, такую, которой позор ее кажется радостью и для которой в нем только и жизнь. Ее чрево будет такое же, как чрево земли. Ты богат, ты найдешь, наверное найдешь. Ты и сам ведь не школьник в этих вещах, ты можешь дать ей много денег, купить ее для этого опыта. Если она будет действительно подходящей, она будет покатываться со смеху, прижмет тебя к своей жирной груди и зацелует от радости, ибо ты предложишь то, чего не предлагал ей ни один человек до тебя!

Что нужно делать потом, ты знаешь лучше меня. Тебе удастся сделать с человеком то же самое, что ты делаешь с обезьянами и морскими свинками. Нужно быть только готовым уловить тот момент, когда голова преступника, изрыгая проклятия, отделится от туловища.

Он вскочил, облокотился на стол и пристально, пронизывающе посмотрел на старика. Тайный советник поймал его взгляд и быстро отпарировал его. Все равно как грузная, кривая, турецкая сабля, скрещивающаяся с ловким флореттом.

– Ну, а потом, племянник? – сказал он. – Что потом? Когда ребенок родится на свет? Что будет тогда?

Студент задумался. Потом ответил медленно, точно отчеканивая каждое слово:

– Тогда у нас будет волшебное существо.

Его голос звучал тихо, но звучно и протяжно, точно звуки скрипки.

– Мы увидим тогда, сколько правды в этом древнем предании. Сможем заглянуть тогда в глубочайшие тайники природы.

Тайный советник открыл было рот, но Франк Браун прервал его, не дав говорить:

– Тогда мы увидим, есть ли действительно что-нибудь, что сильнее всех известных нам законов. Мы увидим, стоит ли жить этой жизнью – стоит ли нам ею жить.

– Стоит ли нам? – повторил профессор. Франк Браун ответил:

– Да, дядюшка, нам! Нам, тебе, мне и тем нескольким сотням людей, которые стоят над жизнью. И которые все же принуждены идти по дороге, которой идет огромное стадо. – Он вдруг резко спросил: – Дядюшка, ты веришь в Бога?

Тайный советник нестерпимо передернул губами.

– Верю ли я в Бога? При чем это здесь?

Но племянник настаивал на ответе, не давая ему времени даже подумать:

– Отвечай же мне, дядюшка, отвечай: веришь ли ты в Бога?

Он нагнулся к старику и не сводил с него глаз.

Тайный советник ответил:

– Какое тебе дело до этого? Своим разумом – после всего того, что я изучил и открыл – я, безусловно, в Бога не верю. Разве только чувством – но ведь чувство это нечто совершенно не поддающееся контролю, нечто…

– Да, да, дядюшка, – перебил его студент, – так чувством значит все-таки…

Но профессор все еще не сдавался и беспокойно ерзал в кресле.

– Ну, если уж говорить откровенно, то иногда, правда редко, через большие промежутки…

Франк Браун вскричал:

– Ты веришь, несомненно веришь в Бога! О, это я знал. Все Бринкены, все веруют, все вплоть до тебя. – Он поднял голову, раскрыл губы и показал ряд блестящих зубов. И продолжал опять, подчеркивая каждое слово: – Тогда ты сделаешь это, дядюшка. Тогда ты должен это сделать. Ничто не спасет тебя, ибо тебе дано нечто, что дается одному из миллиона людей. – Он замолк и зашагал крупными шагами по большому залу. Потом взял свою шляпу и подошел к старику. – Спокойной ночи, дядюшка, – сказал он, – так ты это сделаешь?

Он протянул ему руку.

Но старик не заметил руки. Он тупо смотрел в пространство и о чем-то напряженно думал.

– Не знаю, не знаю, – ответил он наконец.

Франк Браун взял со стола человечка и протянул старику. Его голос звучал иронически и высокомерно:

– Вот – посоветуйся с ним! – Но потом, через мгновение, его тон сразу упал. Он тихо добавил: – Я знаю, ты это сделаешь.

Он быстро направился к двери. Еще раз остановился. Обернулся и снова вернулся назад.