Зюзя (СИ) - Страница 9

Как ни странно, колонка оказалась рабочей, даже почти не скрипела. Качнув несколько раз и спустив застоявшуюся, ржавую воду, я припал к носику и жадно, с наслаждением, попил ледяной жидкости. Затем наполнил флягу и вопросительно посмотрел на мой четвероногий источник неприятностей. Зверюга поняла меня без слов, спокойно подошла и потешно выбрасывая язык так же напилась, пока я качал.

— А где еда? — решил повторить вопрос я. Ну а вдруг повезёт?

Не отвечая, она подбежала к полуоткрытому морскому контейнеру, стоявшему буквально в пяти метрах рядом с двумя такими же, но запертыми на задвижки. Пришлось идти. Что за шутки! В приоткрытых створках виднелись только огромное количество обрывков глянцевой бумаги с иностранными буквами. Серьёзная такая куча мусора была. Взял несколько клочков в руки и понял — в прошлом это были мешки с собачьим питанием.

— Нет еда. В мешок есть, другая еда нет.

Я надеялся, что про корм в моём вещмешке она забыла. Наивный какой, аж слеза скупая наружу просится. Всё она помнит и, судя по её худобе, не врет — пищи тут действительно нет. Если бы здесь было чем подхарчиться, то она бы давно это сделала.

— А в тех двух контейнерах что? — спросил я и, не дожидаясь ответа, взялся за закисшие от долгого простоя, задвижки. Еле провернул, однако цели добился и открыл дверь. Там оказались дрова. Сухие, практически на треть заполнившие все свободное пространство. Впервые такой дровяник вижу, хотя почему нет? Всем требованиям соответствует. Во втором контейнере оказалось тоже самое, только он был заполнен полностью.

Подивившись тому, что дерево для печки хранится вот так, а не под навесом, я взял несколько поленьев и стал прикидывать, где обустроить ночлег. Солнце уже совсем скоро сядет, надо побеспокоиться о защите моего бренного тела в тёмное время суток. Тут хоть и забор с защитой по всей форме имеется, и следов тварных нет вроде бы, но судьбу искушать — это лишнее…

Внимательно осмотревшись вокруг и ничего умного не придумав, я заковылял обратно, в Димину бытовку, как про себя уже её окрестил. Не думаю, что хозяин обидится на меня, а там все удобства для усталого путника в наличии.

Возле ступенек свалил дрова на землю, однако на создание уютного костерка у меня уже просто не осталось сил. Ничего, завтра ими воспользуюсь. В том, что завтра наступит, я уже не сомневался. Все случившиеся за сегодня со мной странности здорово превысили любые допустимые лимиты нагрузки на человеческий рассудок. Случилось всё, что не могло случиться в принципе, а я всему наперекор стою на своих ногах и почти целый. В голове огромное количество новых данных, однако мозг отказывался соображать, делать выводы и анализировать. Он оставил включенной только одну опцию — спокойствие. Вот прямо всё вообще по барабану и твердая, даже не знаю чем обоснованная уверенность в том, что всё будет нормально. За хорошо не уверен, но нормально точно! А если и не будет — да и чёрт с ним, не в первый и не в последний раз. Буду решать проблемы по мере их поступления.

Устал, как собака устал… Никогда не мог понять мерила усталости именно в собаках. Почему собака, а не слон или приличный буйвол, да и где та собака так устать могла? Не поле же перепахивала и не телегу с брёвнами таскала. Ладно, не суть важно… Умаялся я, вот всякая чушь в голову и лезет. Нужно осмотреть ногу, пожевать и спать — вот самый простой и правильный план действий.

Взобравшись с руганью и проклятиями в бытовку и закрыв дверь изнутри на самодельный накидной крючок из арматуры-восьмёрки, я плюхнулся на пол прямо в коридорчике и со слезами, до крови закусив губу, стянул сапог с больной ноги. Под портянкой оказалось не то чтобы плохо, но безрадостно точно. Даже при не очень хорошем внутреннем освещении было чудесно видно, что голеностопный сустав распух, а под кожей появилась пара синюшных пятен. Потыкал пальцем в сомнительные места, попробовал пошевелить стопою вправо и влево. Как на мой, крайне дилетантский взгляд — особо ничего страшного, перелома точно нет, однако нужен покой. В общем, не ходок я как минимум дня три, поэтому буду тут гостить, на базе.

Хорошо, что меня кое-чему жизнь научила, а потому портянки себе всегда нарезаю длинные, чтобы аж на икру заходили, и из правильной ткани. Никакой синтетики или добавок, только на хлопковой основе. Хочешь, используй для защиты любимых нижних конечностей от грибка и мозолей, а хочешь — как перевязочный материал. Согласен, не самая стерильная повязка на свете, но другой при себе всё равно нет. Почему-то вспомнилась пословица про гербовую бумагу, а потом её более пошлый аналог про использование дворника в отсутствие горничной. Банальная сальность конечно, но хоть немного отвлёкся и настроение даже чуть-чуть поднялось. Распустил тряпку на несколько лент. Неаккуратно вышло, тупенький нож оказался — не столько резал, сколько рвал.

— Это пустяки, это пустяки, — негромко пропел я и, высунув от усердия язык, наложил крестообразную повязку на травмированный участок ноги, как и положено при растяжении. А что пою иногда для себя — что тут плохого? Не мешаю же никому при этом и не мучаю децибелами. Почти. Сразу вспомнил о покойном в соседней комнате и настроение стало опять подавленным. Неудобно получилось, не до конца ещё очерствел.

Тем временем тварь проскользнула в свою дверцу, аккуратно переступила через мою вытянутую поперёк прохода ногу, как-то очень по-человечески вздохнула и уставилась на меня. Понятно, без слов и междометий понятно… Жрать хочет, что же ещё? Без вариантов.

Делать нечего, придется делиться. Я достал из заплечного мешка один из пакетов с собачьим кормом, разорвал верх упаковки и осмотрелся в поисках тары. Зверюга поняла всё правильно. Пошла к тряпичной куче, порылась в ней, даже немного пофыркала. Результатом всех этих действий стала невесть откуда добытая миска весьма внушительных размеров, аккуратно принесённая в зубах и поставленная рядом со мной. Честно отсыпал две трети содержимого в предложенную емкость. Нда… Получилось совсем уж убого, на донышке. Перебьётся, у меня не зоомагазин!

Для очистки совести я показал ей, что мне еды досталось гораздо меньше, отодвинул миску в сторону и вгрызся в засохшие кусочки, не забывая проталкивать в себя их водой. Не самая вкусная вещь на свете, однако лучше, чем ничего. Вкус вообще тут не причём, главное — питательно.

Тварь со своей порцией расправилась мгновенно и опять уставилась на меня, подергивая при этом своим влажным чёрным носом. Казалось, она провожает глазами каждый проглоченную мною крупинку пищи прямо до желудка. Неприятное это ощущение, словно я обжираюсь на глазах истощённых детей Африки. Ну нет, так не пойдёт. Пусть хоть расплачется — не дам. Мне тоже пища необходима, без неё я могу отощать окончательно и умереть.

— Отстань, мне тоже кушать хочется. Еды больше нет.

Нос недоверчиво заёрзал. Чёрт! Никогда бы не подумал, что вот так, одним органом обоняния, можно передать всю сложную гамму недоверия, презрения к лжецу и просьбу дать ещё немножечко. Ну хоть вон тот маленький кусочек. И всё будет хорошо, больше ни-ни, прямо вот совсем.

— Не дам, это на Новый год, — на всякий случай зажав горловину мешка между колен, прочавкал я. — А завтра чего жевать будем? Ты же опять выпрашивать начнёшь.

Вместо ответа последовал грустный вздох, затем четвероногая молча развернулась и ушла на свою кучу.

Вот к чему брякнул про Новый год? Почему я перед ней оправдываюсь? Ну, про праздник понятно, к слову пришлось. Сама собой старинная шутка с языка сорвалась. Это раньше праздники были, дни рождения всякие. Теперь проще, знаешь название текущего месяца — и хорошо, уже можешь некоторой образованностью в обществе блеснуть. Календарь давно никто не ведёт. Мне доводилось встречать таких индивидуумов, которым вообще на эти тонкости было плевать. Есть зима, весна, лето и осень — а остальное от лукавого.

Оправдания же… Да нет ни каких оправданий. Просто уставшие и трёхнутые за сегодня мозги подсознательно ищут привычные законы общения с другим разумным существом, не более и не менее. Баста! Не буду городить вероятности, баиньки мне надо.