Звукорежиссёр - Страница 1

— Слышь, шеф, переключи на сто три и восемь, а? — трогаю я за рукав водителя маршрутки.

— Валяй, — не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги, отзывается он.

Я играю разбитыми кнопками на потертой магнитоле, и вскоре из колонок раздаётся незатейливая мелодия.

Выжидаю с минуту, словно невзначай оборачиваюсь. Сидит, конечно, сидит — куда же он денется? Смотрит на унылый осенний пейзаж. Нахмуренный лоб постепенно разглаживается… Повезло ему — именно в его имя я ткнул наугад в длинном списке тех, кому сегодня был нужен.

— Останови на следующей.

Я выпрыгиваю на мокрый асфальт пасмурной улицы, провожаю взглядом фыркнувшую бензиновым облачком "Газель".

Вот я и озвучил ещё один кадр из чьей-то жизни.

Ох уж это поколение, выросшее на голливудских фильмах! Не мыслят себе грустных размышлений без рока, напряженного ожидания без брегбита, а любовных объяснений без блюза.

Когда ты учишься жизни только по кино, неудивительно, что трогательное признание возлюбленного без серенады под окном отдает фальшью, а горькая утрата без меланхоличного Баха — подделкой… Настоящие эмоции по сравнению с усиленными саундтрэком кадрами кажутся бедными и бледными; без директора картины, запускающего продуманную музыку к соответствующим моментам в ленте их жизни, людям не хватает остроты переживаний и полноты чувств.

Людям нужны звукорежиссёры.

Окно второго этажа облупившейся "хрущевки" распахнуто настежь; я сижу в неприметной "хонде" с опущенными стёклами и слушаю напряженный обмен упрёками. Точнее, слышу я только одну сторону:

— Ты же мне обещал! Ты же говорил!..

Олег, молоденький звукооператор, отданный мне "на воспитание", шёпотом спрашивает:

— Пора?

Новенький, еще недавно на работе, пока не научился чувствовать подходящий момент.

— Рано. Она еще не закончила.

Проходит пара минут тишины. Для нас — тишины, но я-то знаю, что расстроенной женщине что-то тихо втолковывает глуховатым голосом ее муж.

— Да если бы тебе было до меня хоть какое-то дело, ты бы никогда не продлил контракт! — снова раздается из окна. — А тебе наплевать! Наплевать на то, каково мне здесь! Наплевать, что я боюсь каждого телефонного звонка! Боюсь каждого стука в дверь! Что каждый раз сердце замирает от ужаса, стоит только представить…

Раздаются горькие всхлипы.

Вот теперь пора.

— Включай, — киваю Олегу, а сам выбираюсь из машины.

Тот послушно поворачивает ключ в замке зажигания, и через миг из 'хонды' начинает литься какая-то в меру печальная попса.

Я, тем временем, бегу за угол дома. Вот и он. Облокотился на перила балкона; красноватый кончик сигареты обрисовывает в темноте силуэт плеч, кажущихся совсем квадратными от жестких погон на кителе.

Так… Как бы мне понезаметнее…

У подъезда соседнего дома сидят подростки с гитарой. Сойдёт. Решительно направляюсь к ним. Прошу огоньку, хотя, вообще-то, не курю.

— А давай-те, я вам сыграю, — ненавязчиво предлагаю я.

Через миг гитара — в руках, и я перебираю струны, наигрывая какой-то искренний и безыскусный армейский мотив.

Жду, когда погаснет на балконе второго этажа огонек сигареты и хлопнет стеклянная дверь.

Я помню мир еще без звукорежиссёров. Но стараюсь не афишировать. Не знавшие времени, когда лучшим аккомпанементом к рыбалке было щелканье сверчков и далекий гудок проходящего поезда, а для приятных воспоминаний — барабанящие капли дождя по стеклу и шелест шин по мокрому асфальту, они выспрашивают меня с жадным любопытством:

— И как же вы тогда, а?

"Да неплохо", — мог бы ответить я. Но не отвечаю. Потому что знаю, что жадное любопытство в глазах сменится снисходительным, отчасти даже жалостливым недоверием.

Разучились, разучились мы чувствовать сами. Нам теперь подавай музыкальное сопровождение. Без него все чувства для нас стали как "понарошку".

А по мне, "понарошку" — как раз так. Саундтрэк для меня даже столько лет спустя так и остался костылем для разучившейся чувствовать самостоятельно души.

— Почему мы никогда не бываем на свадьбах? — интересуется у меня Олег.

Мы сидим за столиком уличной кафешки и глядим на проносящийся мимо нарядный, в лентах и шариках, кортеж.

— Ну, подумай сам, — говорю я, жмурясь на по-летнему теплое сентябрьское солнце, — На свадьбах они прекрасно справляются сами. Очень давно научились, еще до нас. Марш Мендельсона, Венский вальс, "Музыка нас связала", "Ах, эта свадьба", "Виновата ли я"…

— Понял, — кивает он головой, нарушая ложкой подтаявшую округлость пломбирового шарика.

Мы оба делаем вид, что не смотрим на сидящих за соседним столиком. Нетронутое мороженое тает в стеклянной вазочке; девушка нервно крутит в руках соломинку молочного коктейля, парень хмурится и смотрит в сторону.

Вот он подался вперед, принялся что-то медленно, с трудом говорить.

— Пора, — шепчу я Олегу.

Звукооператор идет к стойке, заставленной бачками с разноцветным мороженым и, обаятельно улыбаясь, просит продавщицу:

— Извините, вы не могли бы, пожалуйста, сделать радио погромче — сейчас будут крутить песню, которую я у них заказал…

У девушки за соседним столиком в глазах стоят слёзы; кольцо, снятое с безымянного пыльца, лежит рядом с запотевшей вазочкой и ловит свет сгорающих сентябрьских листьев.

Из колонок несется ностальгический джаз.

Мы часто полагаемся на радио. Конечно, и с ним случаются сбои: отвлечет телефонный звонок, переключит радиостанцию водитель, убавит громкость сосед… Именно когда риск неудачи особенно велик, мы и идем к "объекту" сами — страхуем. Если никак не получится с радио, у нас с собой диски и магнитофон. Порой приходится играть самому, и хорошо еще, если под рукой есть инструмент. Однажды в ресторане мне пришлось играть на хрустальных бокалах…

Но в основном, конечно, радио.

Нет, диджеи — вовсе не "наши" люди. Их слишком много, мы не успевали бы связываться со всеми и каждым. Слишком беспокойно, слишком сложно. Вместо этого мы управляем системой случайной выборки мелодий, той программой, которая перемешивает имеющуюся в запасах радиостанции музыку и проигрывает композиции в произвольном порядке.

Каждый раз, когда я раскрываю этот секрет профессии начинающим звукооператорам, они восхищаются. Мистическое попадание композиции под настроение приобретает совсем иные черты. Оказывается, вовсе неспроста ты замираешь на волнах какой-то радиостанции, потому что играющая музыка так созвучна твоим мыслям и переживаниям! И вовсе не случайно доносящаяся из окна проезжающей машины мелодия оказывается "в тему".

Я же в такой момент думаю, что им еще только предстоит пережить разочарование, которое испытывает каждый человек, который развенчал какую-то тайну. Чем меньше в мире становится необъяснимого, тем меньше остаётся очарования. Куда приятнее думать, что нежданная музыка, подсказавшая ответ на мучивший тебя вопрос, является знаком судьбы, а не результатом тщательной подготовки невидимого звукорежиссёра твоей жизни.

Простейшая ситуация, классическая до невозможности: кафе-бар, приглушенный свет, затемненная сцена с одиноким микрофоном, слезы в глазах только что брошенной девушки. Мы проходили такие ситуации десятки раз…

Олег выходит к микрофону с гитарой:

— Разрешите, я исполню одну песню.

Зал не возражает.

Отыграно прекрасно — шансон с налётом тюремной романтики.

Шаг со сцены, всего один короткий взгляд на немного успокоившуюся девушку.

А дальше — моя вина. Только моя. Я слишком рано уступил просьбе Олега, позволив действовать самостоятельно, одному. Ему ещё не хватало умения почувствовать какие-то оттенки происходящего; не хватало способности оценить всю картину целиком, не упустить из виду детали…