Звуки одинокой флейты (СИ) - Страница 9

Девушка молчала довольно долго, не смея поднять взгляд на своего визави.

- Я понял, не мучьте меня отказом, произнесенным вслух, - сокрушенно проговорил граф спустя еще несколько минут. - А теперь уходите же...

- Нет, - вдруг четко произнесла девушка, - оно не безответно, Григорий Петрович.

- Вы это говорите, потому что...

- Потому что так и есть, - перебила Саша и сделала шаг вперед, сокращая между ними расстояние. - Чувство, которое я испытываю к вам не может быть ничем иным, кроме как любовью.

В комнате воцарилось молчание, пара замерла, в свете нескольких свечей им едва удавалось разглядеть выражение глаз друг друга. Безликая луна надкусанным боком озаряла стоящих мужчину и женщину, не отводящих очарованных взглядов, их руки сами собой переплелись, сближаясь, словно каждому из них именно сейчас, в эту секунду, было так необходимо ощутить другого рядом.

Медленно граф поднял ладонь и коснулся щеки девушки, аккуратно поглаживая мягкую, чуть прохладную, кожу. Подавшись вперед, мужчина поцеловал Сашу, осторожно, стараясь не испугать ее своими действиями. Он прекрасно понимал, что для его избранницы такая близость была в новинку и она могла легко ужаснуться подобному поведению и убежать. И при этом, граф ясно осознавал, что совсем не хочет делать то, на что девушка не настроена или что может ее испугать, обидеть. Впервые в своей жизни Григорий Петрович не был уверен в совершаемых действиях. Будучи потомственным шахматистом, а значит являясь великолепным стратегом и, к тому же, обладая аналитическим складом ума, Гордон вдруг оказался выброшен на откуп воле случая и ситуации, словно рыба на берег. Он попросту не знал, что делать. Хотелось одновременно всего и ничего. Это чувство сводило мужчину с ума, но тем не менее, он не находил в себе сил отстраниться и прервать поцелуй, такой желанной была сейчас для него Сашенька. С этого момента и навсегда.

Совершив над собой поистине нечеловеческое усилие, граф все-таки оторвался от чуть припухших от излишне страстных поцелуев губ девушки и отступил на шаг.

- Я..., - начал он задыхаясь, - вы не....должны, - глубоко втянув носом воздух, мужчина постарался восстановить дыхание и унять учащенное сердцебиение. - Вам следует уйти, Александра Даниловна.

- Вы прогоняете меня? - глаза девушки все еще отражали так и не потухшее за эти несколько секунд пламя страсти.

- Если вы останетесь, то я не могу ручаться за свое поведение, - для верности граф отступил еще на шаг назад.

- А если завтра вас застрелят? Из-за меня, из-за вашей глупой гордости!

- Так вы поэтому здесь? - мужчина резко выпрямился.

- Я здесь, потому что вы дороги мне, - Александра Даниловна сделала несколько маленьких шагов навстречу собеседнику. - Вы не слушали меня раньше? Я люблю вас!

- Тогда тем более уходите, - граф прикрыл глаза.

- А если завтра не наступит? - тихо произнесла девушка. - Что если...?

Мужчина промолчал и ничего не ответил.

- Не лучше ли жить сегодня? - Саша приблизилась вплотную и положила руки на плечи Григорию Петровичу.

- Я не могу противиться вам, - так и не открыв глаза, мужчина слепо потянулся к губам девушки, целуя.

Они снова оказались в объятиях друг друга, притягивая как можно ближе, не отпуская, так чтоб ни проник даже волосок меж ними. Поцелуи следовали один за другим, наполняя страстью юные горячие сердца, раздувая пламя любви и нежности в душе мужчины и женщины. Жадные до ощущений и желанного тела, ладони наперебой скользи по стройным, гибким телам, на секунду переплетаясь, чтобы снова отправиться в увлекательное путешествие, открывая неизведанное, новое. Одежда казалось ненужной, фальшивой нотой в этой пламенной песни плоти страстных сердец. Поэтому сталкиваясь и мешая друг другу, влюбленные старались освободиться от оной сами и помочь партнеру. Не ощущалось ни тени смущения или отвращения, их близость, разгоряченные, обнаженные тела, прижатые друг к другу, были самой естественной вещью на свете.

Тяжелые, прерывистые вздохи постепенно перерастали в глубокие, тихие стоны. Мужчина медленно покрывал поцелуями каждый сантиметр желанного тела. Ненасытно исследуя его, открывая для себя. Он касался влажными губами тонкой шеи, не лишая внимания и миллиметра, следовал к ключице и обводил горячим языком выпирающую косточку, чем вырывал задушенный стон изо рта партнерши. Девушка распласталась у него в руках, удерживаясь от падения, мягко сжимая ладонями широкие плечи, а потом снова, влекомая волнами страсти, начинала исследовать чужое тело. Они сталкивались и переплетались всеми конечностями, путались друг в друге и ворохе одежды на полу, переступали и скользили по мягкому ворсу ковра, не смея, не имея возможности ни на секунду оторваться друг от друга. Общее возбуждение разливалось по комнате, опьяняя еще больше.

Наконец, любовники добрались до кровати и повалились в нее, по-прежнему не расплетая объятий. Мужчина чуть отстранился, любуясь лежащей девушкой, тем, как лунный свет мягко очерчивал все ее контуры: юное, дышащее страстью лицо, хрупкие, нежные плечи, аккуратную, упругую грудь, стройную талию, бархатные бедра. Все было идеальным, подходящим и уже таким родным. Скользя взглядом по столь желанному телу, мужчина еще долго не решался проследить этот путь ладонью, не осмеливался нарушить одновременно невинность и чарующую страстность момента, несмотря на то, что собственное возбуждение туманило разум. Но сейчас для него на всем свете не существовало больше никого кроме женщины, делившей с ним постель в этот момент, ее лицо было всем: и миром, и воздухом, и светом. А ее желания ощущались превыше собственных. И поэтому, лишь когда девушка протянула руки и сцепила их в замок на его шее, вплетая пальчики в густую шевелюру, мужчина позволил себе наклониться за еще одним поцелуем. Прижаться горячим, возбужденным телом к ее, показать, дать ощутить сжигающее его желание. Их губы соприкоснулись, позволяя и телам слиться в единое целое вслед за ними.

Оставим же героев на этой ноте, пусть лишь луна на небосклоне будет свидетелем их близости.

***

Солнце еще не взошло, а Григорий Петрович уже проснулся и как можно бесшумней встал с кровати. Оглянувшись, мужчина позволил себе несколько секунд полюбоваться обнаженным, прикрытым до плеч тяжелым, теплым одеялом, юным телом ночной гости. Саша даже не проснулась от движений графа и не заметила, как он быстро оделся и, собрав вещи девушки, аккуратно сложил их стопкой на стуле.

Все существо мужчины было переполнено любовью к Александре Даниловне, о чем он собирался говорить ей на протяжении всей оставшейся жизни. Вот только вернется с дуэли. Остановившись у двери в нерешительности, граф замер на несколько секунд: он не хотел будить Сашеньку раньше времени и отягощать ее душу предстоящим кровопролитным столкновением, но при этом также не мог оставить дверь открытой - ведь войти мог любой и тогда была бы поругана честь девушки. Наконец, придя к единственному возможному выходу, Григорий Петрович бесшумно вышел в коридор и закрыл комнату снаружи, после чего просунул ключ под дверь. Так девушка была в безопасности и могла выйти самостоятельно, когда проснется. Бросив еще один взгляд на оставленную позади спальню, так, будто мог все еще видеть спящую Сашу, граф стремительным шагом направился на конюшню. Он понятия не имел, где находится то самое озеро, о котором говорил младший Воложин, поэтому собирался исправить это досадное упущение, расспросив слуг.

- Иван, - позвал граф, входя в конюшню - нет ответа. - Иван, - уже громче.

- А, кто здесь? - подслеповато щурясь в утренних сумерках, из дальнего конца помещения появился молодой человек.

- Это я, - граф вошел в освещенный прямоугольник от небольшого окна.

- Что вы здесь так рано? - удивленно спросил Иван и, зевнув, потянулся. - Коня вам подать?

- Седлай Ретивого, - мужчина кивнул каким-то своим мыслям. - И будь добр, объясни, как добраться до озера, что недалеко от леса.