Звезды над озером - Страница 7

Я лежу ни жива ни мертва – буквально, – не могу ни вскрикнуть, ни пошевелиться. Женя, видя, что я не отзываюсь на предложения вылезти из-под кровати, вытягивает меня оттуда волоком. В объятиях любимого, вдали от зеленого кошмара, ко мне возвращается способность двигаться. Мне некогда описывать Жене хоррор, таящийся в прикроватной тьме, я вырываюсь, визжу что есть мочи, хватаю простыню и, кое-как в нее завернувшись, кидаюсь в свою комнату, захлопываю дверь и стою за ней, стуча зубами.

Мой визг вызвал переполох: на лестнице слышен топот множества ног. Теперь я влипла по-крупному. Мозги наконец срабатывают, я накидываю халат, влезаю в тапочки и открываю дверь перед встревоженными родственниками.

– Что случилось, Катя, да на тебе лица нет! Кто тебя обидел? – забрасывают меня вопросами.

– Я зашла разбудить Женю, а там кто-то страшный забежал под кровать. Жуть несусветная! – выворачиваюсь кое-как.

Мужчины не робкого десятка, не раздумывая, отодвигают кровать. Смотрят на того, кто там сидит, и смеются. Надо мной.

– Это богомол, – сообщает Аршак. – Они иногда забираются в дом. Вот дурашка, погибнет ведь. Надо отнести его в сад.

Богомол огромный, немудрено, что показался мне страшилищем, я вообще насекомых панически боюсь, а этого и насекомым-то не назовешь – около восьми сантиметров ростом, потому что стоит он на задних ногах, как человек. Да еще вдруг голову повернул, кинул мне на прощание задумчивый взгляд. Насекомое?! Жалеет небось, что не съел.

Хорошо, хоть не разговаривает, теперь у нас есть одна общая маленькая тайна. Судя по размерам, это девочка, объясняют мне, теперь я даже чувствую к ней какую-то симпатию.

С большими предосторожностями пришелицу отлавливают и уносят в сад. Мне объясняют, что каждого богомола надо беречь, вид занесен в Красную книгу, кроме того, богомол очень полезен для садоводов, потому что уничтожает вредных для урожая насекомых. Вот оно как: здешний сад – обиталище монстров – сверчков, богомолов и прочих незнакомцев, перед которыми полагается снимать шляпу.

А сегодня, едва вернувшись из путешествия по крутым тропам, еще исполненные величием храмов, красотой горных ущелий, ощущением единения с природой и друг с другом, мы понимаем, что хваленое счастье показало нам спину гораздо раньше самых скептических прогнозов.

– Катенька, жаль, вы разминулись с товарищем, – радостно возвещает бабушка. – Ушел всего час назад. Я уж его и так и этак уговаривала вас дождаться. Сказал, завтра придет. Я дала ему номер нашего домашнего телефона.

– Какой товарищ? – не понимаю я.

– Валера его зовут. Сказал, что вы вместе прилетели. Как тебе не стыдно, Катя? Надо было его у нас поселить, зачем платить лишнее за гостиницу? Место бы нашлось. Зря ты постеснялась к нам друга пригласить.

Я по-прежнему не въезжаю в ситуацию. Какой Валера, черт возьми? Вместе прилетели?!

У Жени не менее озадаченный вид.

– У тебя есть знакомый Валера? – спрашиваю.

– Ну, если покопаться в памяти, то, возможно, найдется. Но здесь, в Ереване, в доме твоих родных!.. Хм… Припомни лучше своих друзей… – Он вдруг мрачнеет. – Особенно того, кто знает, где живут твои родственники. Вряд ли это случайный человек.

Неожиданно в разговор вмешивается кузен Аршак:

– Скользкий он какой-то, этот ваш Валера. В глаза не смотрит, рука при пожатии вялая, с нами два слова не сказал, за стол не сел, все что-то с бабулей шептался.

Бабушка сидит в своем кресле под грушевым деревом, это ее любимое место; там же белеет круглый садовый столик; по вечерам, когда старшие ложатся спать, здесь хорошо пить чай и болтать на разные темы с Аршаком и Нушик в пахучем лиственном полумраке, под мистическое пение сверчка. Накануне, после случая с богомолом, я выслеживала неуловимую тварь с фонариком, переворошила всю траву, но тщетно, звук есть, а скрипача нет, говорят, что наружности он безобразной – черный, голенастый, с двумя торчащими, словно концы фрака, жалами позади брюшка. Брр!

Порой прекрасное рядится в нелепое обличье…

Теперь-то я стала относиться к внешности пришельцев из зеленого мира гораздо терпимее. Свою набожную сообщницу тоже не нашла, хотелось поздороваться, я бы ее на сей раз не испугалась.

Но кто же кроется под обличьем Валеры? Странный визит. Я прошу Аршака подробнее описать посетителя, кое-что добавляет сестра Нушик, и постепенно, к моему несказанному ужасу, я получаю детальный портрет Даниила, этого мерзавца, с которым имела несчастье встречаться и рассталась незадолго до знакомства с Женей. К сожалению, совершенно избавиться от его общества невозможно, так как мы работаем с ним в одной редакции. Именно он устроил подлянку: сообщил Жене о том, что я журналистка, которая пытается влезть в чужую семью и выудить скандальные сведения об ордене. Я думала, что Даниил вполне удовлетворился своим гадким поступком, утешил оскорбленное самолюбие брошенного любовника, но теперь вижу, что ошибалась.

– Это Данька, – сообщаю Жене. – Сомнений нет. Только что ему нужно, не пойму, зачем он явился в этот дом?

Из комнаты раздается вскрик бабушки:

– Боже мой! Мои тетради пропали, лежали здесь, на столе. Я их Валере показывала.

Выяснилось, что мнимый Валера разговорил старую женщину – старики любят внимание и охотно рассказывают о своей молодости. Бабушка показала ему дневники, читала из них выдержки, теперь тетради исчезли, и я не сомневаюсь, что Данька их попросту украл.

– Такой обходительный молодой человек! – сокрушается бабушка. – О тебе, Катюша, с большим теплом отзывался, наплел, что для него счастье познакомиться со мной – много хорошего слышал от внучки…

– Я убью его!!! Подонок! Чего он хочет от меня?! – почти визжу я и колочу кулаками по столу.

Женя, вместо того чтобы разделить со мной свалившееся несчастье, стоит в стороне, насупив брови, смотрит мнительно и покусывает свою яркую губу, гад такой, небось ревнует. Ну что еще ждать от мужика? Одни рефлексы, ей-богу, первая реакция – приревновать, а уж потом можно и мозги включить.

Я немедленно иду в наступление:

– Убедился теперь, какой Данька подлец? Ну что? Что ты косишься на меня? Я, по-твоему, виновата, что негодяй решил нажиться на мемуарах фронтовички?

Неужели не ясно, сколько бед он принес одним махом: мне нагадил, думает, что статью завалил, раздор между нами посеял, потом втихаря сам как-нибудь использует дневники. Он в журналистике профессионал, ему это раз плюнуть.

В глазах ревнивца занимается искра разума. Слава те господи! Хоть одной проблемой станет меньше. Вторая – где искать проклятого Даньку? Он вполне может дать деру сегодня же ночью – сядет в самолет, и ищи-свищи вора. Мчаться же за ним обратно в Питер ой как не хочется, мы только начали входить во вкус горячего ереванского августа; горожане жалуются на жару, а мы так соскучились по солнцу в чистом небе, где неистребимая голубизна поглощает любое невпопад забредшее в эти края облачко. Гуляй себе в легких платьицах, сарафанчиках, майках с шортами, наслаждайся теплом сутки напролет. Ночью можно в обнимку заснуть обнаженными после любовных ласк, не опасаясь, что влажная кожа остынет в теряющем напряжение воздухе.

От этих мыслей мне хочется завыть. Мой парень тем временем окончательно увяз в раздумьях, – неужели найдет какой-то выход?

– Надо обзвонить все гостиницы, – жестко постановляет он. – Если повезет, перехватим Даниила здесь, а нет, так в Питере он от меня не уйдет!

Вот это да! Не сойти мне с этого места, если в нем сейчас не проснулся его дед. Глаза так и полыхнули холодом. Однажды мне довелось видеть его таким – когда дрался на набережной Фонтанки с хулиганами. Скажу, что Даньке сильно не повезло: рука у Женечки тяжелая, помню, как валил наземь тех амбалов с одного удара. Конечно, рукоприкладства лучше не допускать, но я бы и сама набила Даньке физиономию с превеликим удовольствием.

Весь следующий день посвящен поискам. Я звоню в Петербург, своему редактору. Как я и предполагала, Даниила нет в городе, он якобы взял неделю отпуска и отбыл на остров Пхукет. Судя по всему, выбрал то, о чем потом легче врать, так как ездил в Таиланд год назад.