Звезды Эгера. Т. 2 - Страница 14

Подошли и другие офицеры.

– Господин капитан, разрешите и мне.

– Всем ехать нельзя. Я поручаю это дело Борнемиссе. Пусть выберет троих. А тот, кого не возьмут, должен помнить о присяге: беспрекословное подчинение.

– Петё, Золтаи, Фюгеди! – перечислил тоном приказа Гергей.

Пишта Фекете взглянул на него с такой мольбой, что Гергей добился разрешения взять и его.

– Пиште Фекете я уже давеча обещал.

– Господин капитан, – умоляющим тоном произнес юный Тарьяни, – разрешите и мне поехать!

Добо снова пригладил усы.

– Ладно уж, так и быть. Только держись все время около господина лейтенанта Гергея! – И шутя добавил: – Смотри, если тебя убьют, не смей показываться мне на глаза! Это я говорю тебе заранее.

Гергей чуть не бегом бросился в казарму конных солдат. Трубить не стал. В широком коридоре выстрелил из пистолета.

Солдаты соскочили с постелей.

– Сюда, ко мне! – крикнул Гергей.

Он выбрал в свою сотню самых шустрых.

– Раз-два, одеться! И пока я трижды моргну, быть верхом с саблями у ворот. Ты беги к господину второму капитану и попроси у него человеколова. Захватишь с собой. И чтоб у каждого на луке было маленькое ружье.

В те времена так назывались пистолеты.

Гергей сбежал по лестнице и поспешил в конюшню. При красном свете фонаря, горевшего под одним из сводов, он увидел босого человека в желтом доломане и шлеме. Человек этот сидел на опрокинутой кадушке и, держа на коленях половину разрезанного арбуза, ел его ложкой.

Гергей крикнул ему:

– Шаркёзи!

– Что прикажете? – с готовностью откликнулся цыган.

– Поедем со мной. Коня себе раздобудешь, да еще какого распрекрасного!

Цыган положил арбуз на землю.

– Поеду. А куда?

– На турка! – весело ответил Гергей. – Они спят сейчас, и мы их врасплох захватим.

Цыган почесал в затылке, посмотрел на арбуз и снова сел на кадку.

– Нет, никак этого нельзя, – сказал он с важностью.

– Почему же нельзя?

– Я вместе с другими поклялся не покидать крепость.

– Да разве мы в этом клялись? Мы присягали защищать крепость!

– Может, другие в этом присягали, – ответил цыган, подняв плечи чуть не до ушей, – а я поклялся лучше сдохнуть, а из крепости не выходить. Видит бог!

Покачав головой, он положил арбуз на колени и вновь принялся за еду.

Вскоре Гергей вместе с Петё, Фюгеди и Золтаи уже скакал по макларской дороге.

Ночь стояла звездная.

Впереди них шагах в пятидесяти ехали лейтенант Пишта Фекете и солдат-эгерчанин Петер Бодогфальви – он показывал дорогу. За Мелегвизом свернули на луг. Мягкая земля заглушала конский топот. Всадники были похожи на сотню качающихся теней.

В андорнакском ивняке они заметили первый костер.

Петер остановился, за ним остальные.

Из облаков выплыл светлый серп месяца; в прозрачном сумраке фигуры людей и деревья вырисовывались черными силуэтами.

Гергей подъехал к Бодогфальви.

– Слезай! Пробирайся крадучись, ползи по-змеиному. Ползком подберись к первому дозорному. Если с ним собака и она залает – так же тихо, ползком, неслышно вернись обратно. Нет собаки – подкрадись и заколи его, Потом осмотри все вокруг. Если не видать поблизости второго караульного, заверни в листик или в лопух щепотку пороху и брось в костер. Но тут же бросайся на землю, чтобы тебя не заметили.

– А как же мой конь?

– Коня привяжи вот к этому дереву. Когда вернемся, найдешь его здесь.

– А если еще кто-нибудь будет у костра?

– Тогда внимательно оглядись, приметь, кто, где и как лежит, где турок больше всего, и мигом возвращайся.

Добрых полчаса стояли они в ивняке на берегу речки. Гергей наставлял солдат:

– Пока турки бегут – бей, руби. Но чтобы никто не отдалялся от товарищей больше чем на сто шагов, не то отрежут от своих. Как услышишь трубу, сразу же поворачивай обратно и мчись домой. А покуда трубы не слышно – гуляй, душа!

Солдаты стояли кружком, жадно ловили каждое слово.

Гергей продолжал:

– Турки напугаются и даже не подумают сопротивляться. А вы врубитесь в самую гущу и колотите их до тех пор, пока не кинутся врассыпную. Запомните раз и навсегда: конный ратник должен рубить так проворно, чтобы противник не успевал отвечать. Удары должны сыпаться градом.

– Как молния блескучая, – добавил Петё.

Гергей умолк, прислушался к тому, что творится у турок.

Потом снова обернулся к солдатам и спросил:

– Где человеколов?

– Я здесь, господин лейтенант, – ответил из рядов веселый голос.

Вперед вышел рослый парень.

– Орудие у тебя?

– У меня, господин лейтенант. – Парень поднял кверху нечто вроде длинных загнутых вил.

– Умеешь с ним обращаться?

– Господин капитан научил.

– Ладно, схвати турка за шею и подомни собаку под себя. Вот было бы славно, ребята, поймать старшего офицера! Он живет обычно в самом красивом шатре. И, уж наверно, спит в одном исподнем. Коли удастся, попытаемся поймать его.

Гергей снова насторожился, потом продолжал:

– Пленника надо связать, но только по рукам. Скрутите ему руки назад. А если разживемся и конем, посадим пленника на коня. И тогда ты, Криштоф, и ты, коротышка, поедете один слева, другой справа от турка; привяжете поводья его коня к поводьям своих коней и отвезете пленника домой. Вздумает бежать, говорить, кричать или соскользнуть с лошади – сразу бейте его.

– А если не захватим коня? – спросил Криштоф.

– Тогда придется ему бежать рядом с вашими конями. Но вы все равно поспешайте домой, не ждите нас.

Помолчали. Ночь стояла тихая. Слышалось только жалобное жужжанье осенних насекомых в виноградниках, да иногда раздавался далекий конский топот.

– Вспыхнуло! – сказал, наконец, кто-то.

Все увидели, как взвилось пламя.

– Идет! – послышались вскоре тихие голоса.

И руки потянулись к поводьям.

Из тьмы кустарников вынырнула фигура Петера. Он несся стремглав.

– Дозорного заколол! – сказал он запыхавшись. – Даже охнуть не успел, как мешок свалился. Костер горит между шатрами. Возле него сидит турок, вроде как слуга. В руке у него желтые туфли, на коленях желтая краска…

– Денщик, – улыбнувшись, промолвил Гергей. – Дальше.

– Остальные сотнями спят вповалку – кто прямо на траве, кто на одеялах слева от костра.

– Спят?

– Как медведи.

Гергей натянул ремешок шапки под подбородок.

– Ну, ребята, двинулись! Ехать по возможности врозь, в десяти шагах друг от друга. Развернемся! Когда я выстрелю, вы тоже разом палите в них и нападайте, как волки, кричите, войте, рубите – словом, как говорится: «Бей, молодец, враг – не отец!»

– Орите во всю мочь, так орите, будто нас тысяча, – добавил Петё.

Бодогфальви тоже сел на коня. Отряд, развернувшись полукругом, двинулся на восток.

Петё ехал с краю. Его издали можно было признать по трем орлиным перьям на шлеме. Он ехал рысцой, равняясь на Гергея.

Теперь отряд вел Гергей.

Некоторое время он тихо трусил вдоль кустарников и вдруг пустил коня бешеным галопом.

В ночи раздался первый дикий вопль и выстрел турка. Гергей ответил выстрелом. Тут затрещали все пистолеты, и сто всадников с криком «Руби, бей окаянных!», точно адский вихрь, налетели на спящий турецкий лагерь.

Турецкий стан ожил, наполнился треском и громом. Крики турок и венгерцев слились в единый бушующий ураган. Спавшие внезапно проснулись, вскочили с земли, забегали, заметались и, обезумев от ужаса, давя друг друга, ринулись в проходы между шатрами.

– Вперед! Вперед! – кричал Гергей.

– Аллах! Аллах акбар![17] – вопили турки.

– А, черт! – крикнул кто-то пронзительно.

– Бей собаку! – ревел где-то между шатрами Гашпар Петё.

Турки вопят, кричат венгерцы. Падают черные фигуры, подпрыгивают, кружатся. Свистят сабли, стучат топорики, топают, фыркают кони, с треском валятся шатры, воют собаки. Земля дрожит под ногами несущихся коней.