Звездолет с перебитым крылом - Страница 1

Был все-таки июнь. Давно отцветшую черемуху жрали гусеницы, вокруг шиповника кружились торфяные шмели, от яблонь сильно пахло химией: опрыскивали. Зато без червей. А вот если собрать три ведра цветов акации, то можно выжать пол-литровую банку меда. Вранье. Прошлым летом не поленились, собрали и выжали, но ничего, кроме чуть сладковатой бурды, из акации не добылось, да и то стакан. По десять ложек на нос, потом понос. А Дюшка поймал корзиной двух воробьев. Ему хотелось попугайчика, но где его возьмешь? Решил раскрасить воробья, потом пожадничал и оставил обоих, но они оказались уж слишком пахучими, и родители выгнали его из дома. Пришлось отпускать. Но перед этим Дюшка все равно чуть подправил их зеленкой. Самодельные попугаи неблагодарно улетели, снова стало скучно.

Да, делать тем летом было нечего, картинг так и не открыли, речка еще не нагрелась, собирались на Лисью Пустынь.

Июнь. Грибам рано, рыба надоела еще в мае, картошку первый раз уже окучили. Смотрели телик. Не знаю почему, может, из-за Олимпиады, но в то лето много хороших фильмов показывали, правда, все по второй программе, у Котова иногда ловила. Но не в тот день.

Котов был человек упертый, терзал телевизор, постукивал по бокам и по верху, щелкал программы, перевтыкал антенну и зачем-то помещал между антенной и гнездом телевизора толстый красный резистор. Безрезультатно.

— Никак… — печально сказал Дюшка.

— Надо звонить, — сказал я. — Понятно же, что надо звонить.

— Сам знаю! — огрызнулся Котов и стукнул по телевизору кулаком.

Кот снял со стены телефон, уселся в кресло и нашел по районной книге номер, набрал.

— Это телевышка? — противным девчачьим голосом прокурлыкал Котов. — Это вас из библиотеки беспокоят. Какой библиотеки? Имени Гайдара, какой еще? У нас сейчас занятия поэтического кружка, не могли бы вы подключить вторую программу?

Иногда это проходило. Если на телевышке дежурили добрые техники, то они включали вторую программу, особенно если детские фильмы транслировались. Так что шанс был.

Котов слушал в трубку, и по выражению его лица становилось понятно, что сегодня на вышке злыдний день, а значит «Всадника без головы» нам не видать. Так и оказалось, Котов брезгливо посмотрел в трубку, затем вернул ее на аппарат.

— Если я еще позвоню, они сообщат в милицию, — сказал он.

— Понятно, — кивнул Дюшка. — На вышке электричество экономят; когда Олимпиада начнется, вторую программу всему городу включат, а сейчас нельзя.

А сейчас нельзя. До «Всадника без головы» оставалось сорок минут. Дюшка вздохнул.

— Ладно, — сказал Кот. — Пойдем к Похвалину. Еще успеем.

— Ну пойдем, — согласился сразу Дюшка.

И на меня посмотрел. У Похвалина приставка, у него вторая программа всегда работает.

— Мне воду в баню надо таскать, — сказал я. — А я и забыл совсем.

Я Похвалина не люблю, года три назад Похвалин и его крейсера загнали нас с Дюшкой в лужу на углу Пролетарской и закидали грязью. Хорошо мимо трудовик из Второй школы проходил, распинал этих дурней, а то бы они до вечера нас там продержали. Дюшка тоже не забыл, но он человек легкий и необидчивый. То есть обидчивый, но если между гордостью и «Всадником без головы» выбирать, то он выберет «Всадника».

Вот так. Котов и Дюшка покатили к Похвалину, а я домой поехал.

Дома была только мама, стряпала что-то на кухне. Я потихоньку попил молока из холодильника, включил телевизор в надежде на чудо и вторую программу. Но чуда не случилось, и я вышел на крыльцо.

Жарко, скучно, самострел, что ли, сделать? Я стал прикидывать, что лучше: самострел, воздушку, пугач или гвоздомет. Для воздушки нужен хороший насос, а он рубль стоит. Для гвоздомета нужна медицинская резина, а ее вообще взять негде. Самострел сделать легко, но это детсадовское, да и прицелиться из него никак, бестолковая вещь, одним словом. Пугач — это просто, к тому же все составляющие для него у меня имеются — медная трубка от камазовских тормозов, обрезок велосипедной камеры, три фольги от «Кара-Кума», шиферный гвоздь. И делать легко, только зачем? Ну пойду к реке, ну похлопаю. И чего? А от воздушки хоть какой-то толк, можно пока в стрельбе тренироваться.

Придется все-таки воздушку. Один пацан прошлым летом из воздушки застрелил щуку на восемь килограммов. Если соберемся в Лисью Пустынь, то воздушка не помешает. Насоса нет, это да, решил пока деревяшку выпилить да курок свернуть. Выбрал дюймовую доску, отпилил метровый кусок, стал прорезать желоб для насоса. Почти до конца прорезал, но тут заявился Дюшка. Поставил велосипед у забора, подошел ко мне и стал смотреть.

Как-то странно он смотрел, точно меня первый раз видел. Такой взгляд, точно мешком пыльным его прибило.

— Что? — спросил я с удовольствием. — Мест в кинотеатре не было?

Дюшка не ответил, отвернулся.

Похвалины Дюшку не любят. Дюшкина мать Похвалина-младшего на второй год оставила, вот и вражда, вот и не пустили. А Котова пустили, у него отец все-таки инженер, а не всякие там.

— А ну, — отмахнулся Дюшка. — Я видел его сто раз. Всех убивал Кассий Колхаун. А ну…

Дюшка сел на крыльцо.

— У Похвалина сестра с ума сошла, говорят, — сказал он. — В психическое отвезли, за линию.

— Ну и что?

— Да он и сам псих. У Похвалиных все психи.

Дюшка достал складенчик, разложил, принялся втыкать в крыльцо. С ладони, со лба, с локтя. По ножичкам он у нас лучше всех, поэтому никто с ним не играет, вот ему самому с собой и приходится.

Мне про Похвалиных не хотелось говорить, я думал, что делать. Воздушка почему-то уже надоела, завтра доделаю, все равно насоса нет.

— Поедем покупаемся, что ли? — предложил я.

— На реку не поеду, — отказался Дюшка. — Там вода еще не прогрелась, можно застудиться.

Это он боится. Плавать не умеет, вот и врет про воду.

— Давай лучше на Кирпичный, — тут же сказал Дюшка. — Там тепло…

— Там тепло, пиявки и бычьи цепни, — возразил я. — В этих бочагах какой только заразы не водится, холера — и то есть, наверное. Лучше на реку. На пятые пески.

Дюшка поморщился.

— Там мелко, — напомнил я. — И заводь рядом.

— Вот в заводи как раз и пиявки…

На крыльцо вышла мама с веником и совком, вытряхнула из совка песок, посмотрела на нас с Дюшкой с сожалением.

— Опять ружья мастерите? — спросила мама и поморщилась. — Не надоело?

— Все делают… — пожал я плечами.

— В «Юном технике», между прочим, напечатали схему боевого арбалета, — заявил Дюшка.

— То есть вы теперь боевые арбалеты будете строить?

— А что такого? — Дюшка пропустил ножик между пальцами, перекинул из руки в руку. — Вот когда весной Коршунов спас близнецов от волков, ему все спасибо говорили. А он, между прочим, двустволку у отца стянул, и лет ему всего пятнадцать.

— В пятнадцать лет Гайдар командовал полком, — заметил я.

— Веников бы лучше сходили наломали, — сказала на это мама. — Береза как раз чистая.

— За березой сейчас нельзя, — немедленно возразил Дюшка. — Позавчера отец пошел наломать — двух клещей с головы снял. С горошину каждый.

— В газете писали, энцефалит бушует, — напомнил я.

— Тогда в магазин, — вздохнула мама. — Купи масла. В Городок иди, там масло лучше.